и дорогах, историях далёких городов, которых многим не увидеть до конца дней. О бескрайних просторах Ирда и его народах. Жизнь удивительна и прекрасна, мне нравится о ней рассказывать.
Колдун нахмурился, словно прислушался к чему-то, помолчал немного, а после тихо сказал:
– Мне жаль, но в твоих песнях скоро не останется мира, жрец.
– Это решать не твоим мертвецам! – с гневом бросила Эйдре.
– И не нам, – не оборачиваясь, произнёс мерг, давно привычный к вспышкам ярости после иных предсказаний.
– О чём же тогда я буду петь людям, колдун?
– О войне.
– Значит, я стану говорить о её героях. Пророчество гласит о великих защитниках, которые придут вместе с ней.
– Серьёзно? – Ульд обернулся и посмотрел с жёсткой ухмылкой. – Покажи мне женщину, которая способна выносить и родить дитя под два яра ростом. Младенца, что в первое своё лето станет ломать оружие, а к трём начнёт запрягать коней да обгонять на охоте всадников с копьём наперевес. Мужчину, колени которого в ярости боя изгибаются назад, и враги бегут от него в ужасе, а он летит за ними стрелой да не ведает пощады. Давно ли жрецы Ирд утратили разум и принялись сами верить всему, о чём поют простому люду? С какой поры то, что служило утешением, стало знаками, коих вы сами ждёте с надеждой?
– Не всё в наших легендах ложь, Ульд, – напомнил Ферр спокойно.
– Но и не любое слово – правда. – Он пожал плечами и вновь отвернулся. – Не будет никаких героев, они не родятся. А война… Ты своими глазами видел сегодня тварь из Сэйда, коей не место в Ирде даже в Сайм или Бъёл. А я своими ушами слышал пир мертвецов Мерга, который не должен звучать в срединном мире вовсе. Границы зыбки, битвы у нас на пороге. Не стоит надеяться на пустые россказни о великих защитниках, никто не придёт нам на помощь. Мне ли не знать, о чём обыкновенно пророчат духи? В их словах редко можно отыскать доброе, Ферр, его всегда добавляют люди.
Жрец подошёл, встал рядом, вгляделся в густой туман.
– Ты пытаешься найти способ бороться?
– Я ищу ответы. Думал, на праздник доберусь до города, послушаю ваши песни и, может, мелькнёт там что-то важное. Но не успел, остался здесь.
– Если тебе нужны наши легенды, примешь ли ты мою помощь в обмен на небольшое одолжение? Конечно, коль сумеешь отыскать в нижнем мире человека, зная лишь его имя.
– Ежели он там, есть надежда дозваться до него при соблюдении некоторых условий, – кивнул мерг. – Кого ты ищешь?
– Брата. Он пропал несколько вёсен назад, но снился мне и просил о помощи. Сегодня перед смертью грухи выкрикнул его имя. Если Ярг столкнулся с этой тварью в одиночку, спастись он вряд ли сумел.
– Я смогу попытаться найти его в Мерге, когда границы миров будут слабы. На Сайм дойдём до вершины Духов, оттуда я сумею позвать и расслышать твоего брата.
Ферр нахмурился. Ульд понимал его сомнения: коль человек молил о помощи и звал, он мог быть ещё жив, а за четыре луны до грядущего Сайма вполне способен и впрямь отправиться в нижний мир, если ранен или загнан в угол.
Эйдре подошла, встала между ними, положила ладонь на руку своего жреца:
– От отца вестей нет, стало быть, он не нашёл пока в Сэйде тех, кто слышал о твоём брате. Никто не скажет наверняка, что он встречался когда-то с грухи.
– Но эта тварь знает его имя.
– Грухи иногда и помогают, помнишь? Знакомство с ними не всегда влечёт гибель, Ферр.
– Но ждать Сайма слишком долго, – произнёс Ульд слова, которых старательно избегал жрец. – Я знаю место, где границы слабы и сейчас. Но сказать, сработает ли колдовство там, с уверенностью не рискну. И не обещаю, что это не станет опасным для нас самих. Идём?
Ферр неуверенно покосился на Эйдре, плотно сжал губы. Чародейка нежно улыбнулась, ласково притронулась к его щеке и мягко произнесла:
– Ты обещал мне целый мир, от края до края. Границы Мерга – всего лишь один из них, любовь моя.
Жрец обнял её за плечи, взглянул Ульду в глаза и коротко кивнул:
– Доро́гой я расскажу тебе обо всём, что пожелаешь узнать.
Игви не вынес, что про него позабыли, втиснул мохнатую голову между Эйдре и хозяином, звонко гавкнул.
– А тебе, дружок, я куплю гребень и стану вычёсывать каждый вечер, – сурово пообещала чародейка и хитро добавила: – Негоже такому красавцу ходить неряхой. И только попробуй возмущаться.
Утром следующего дня из деревни у перекрёстка вышли трое путников. Между ними кружил и заливисто лаял бурый пёс. Их путь лежал на север по одному из широких трактов, к болотам у крошечной деревушки, где в летнюю пору слышался пир мертвецов.
Глава 7. Вечный пир
С широкого тракта на Фелб, крупный северный город и границу, за которой раскинулись земли народа мергов, странники свернули ещё до полудня. Ульд не решился вести короткой дорогой, памятуя о своём пути на Билнуд, пояснил спутникам:
– Там ко всем бедам обвалился мост, перебраться было невозможно, а уж в дни Модра… Боюсь, мы лишь потеряем время. Но я разведал иные ходы и знаю брод через реку. Лучше пройти дорогой проверенной, чем плутать в поисках пути после.
Обходом до Хегги добираться было около недели, если рассчитывать на остановки в мелких поселениях, где наверняка по вкусу придутся и баллады жреца с сэйд, и умения колдуна мергов. В пору осенних дождей, которые принесли в эти края западные ветра, людей и на широком тракте встречалось немного, а уж на окольных тропах не находилось вовсе. От дурной погоды уберегали разве что древние тисы да раскидистые ивы по обе стороны дороги, но их ветви опасно скрипели, раскачиваясь над головами, а резкие воздушные порывы драли уставшую листву. Шагалось тяжело, в сердце каждого оставалось лишь одно желание – отыскать угол под крышей, сесть у очага да выпить горячего вина. Щедрая награда за проведение Модра и защиту от грухи позволяла на миг отринуть бережливость, обогреться с княжеской роскошью, а измокшие до нитки плащи и изрядно озябшие ноги не оставляли места сомнениям. Единственным, что обещало уберечь от трат, несмотря на стремление к ним, было то, что в мелких деревнях вина, должно быть, не видывали в жизни, а слово такое если и слыхивали, то в сказках, потому в существование заморского лакомства не слишком-то верили. Но мысль о тепле огня и крепких стенах не покидала всё равно. Лишь Игви не терял прежнего задора, носился за листвой, разбрызгивал мощными прыжками лужи, а временами подбегал к кому-то, заглядывал в глаза, словно просил подурачиться и поиграть с ним. Вид радостного пса, которому нипочём любые невзгоды, немного
