истории о твоих странствиях я бы послушал. У наставника с моим отцом множество дивных песен после общения с мергами, которые любят не только люди, но и я.
– Расскажешь? – заинтересовался Ульд.
– Да хоть спою, всё веселей идти станет. Только… – Жрец неуверенно покосился на Эйдре.
– Думаешь, я их от Ёрку ещё не слыхала? – Дева посмотрела с хитрой насмешкой.
Ферр хмыкнул, пожал плечами и принялся нараспев читать баллады. Многие были изрядно похабными, в чём Ульд и не сомневался, но смеялись они от души. На радостях колдун поделился и своими историями, а о случае с чёрной козой на крыше жрец, к его изумлению, тут же сложил песню, приукрасив да преувеличив до такой степени, что в первой же деревушке, куда они пришли в поисках крова, её приняли с восторгом и даже осмелились просить спеть второй раз.
К четвёртому дню совместной дороги Ульд уже и думать забыл о прошлых сомнениях в спутниках. В поселениях их принимали с положенными почестями, мерг находил мелкую работёнку: делал предсказания, сооружал обереги, а вечерами слушал выступления Ферра, в любое из которых жрец умудрялся добавить интересных колдуну легенд. После они полночи обсуждали спетые истории в общей комнате большого дома, куда селили гостей за неимением таверны в столь крошечных деревнях. Вина там тоже отродясь не водилось, но пива да мёда находилось всегда вдоволь. Более лёгкой дороги прежде Ульд и припомнить не смог бы. В пути они смеялись, беседовали об увиденном, а Ферр временами складывал баллады, не стесняясь ни в выражениях, ни в шутках. Мерга всё удивляло, как скоро да ладно сплетает жрец слова в песни, – такого он прежде не встречал в жизни, хотя со сказителями Ирда знакомство водил, а некоторые из них виделись людьми больших талантов да острого ума. Эйдре тоже смеха не чуралась, изображала из себя знатную деву лишь при посторонних и то, начинало чудиться колдуну, только ради своего жреца. А наедине с ними задорно хохотала, умело вычесывала шерсть Игви костяным гребнем, с которым пёс смирился, когда дважды не удалось сбежать, острила, расспрашивала мерга о его странствиях да вслух рассуждала, в какие из описанных колдуном мест желала бы попасть сама.
Путешествие осложняли лишь беды, которые, казалось, и не думали оканчиваться. В окрестных деревеньках уверяли, что моста так и не починили, а ливни нынешним годом пролились даже в горах, отчего прежде добрый брод через реку обратился широким бурлящим потоком. В непогоду сыскать лодочника, готового перевезти людей на другой берег, чудилось невозможным. Злой рок не позволил и свернуть ближе к тракту, у которого всё больше надежды сыскать смельчака, решившего подзаработать помощью караванам да странникам. Людям близ большой дороги не привыкать ни к дождям, ни к бедам с переправой, они куда охотнее готовы обыкновенно подсобить, а проблемы с мостом наверняка сумели бы обратить себе во благо. Но добрые мысли закрались уже поздно, у бурной реки, а тропы в низинах после переправы размыло в скользкую глину, по которой только и можно, что катиться вниз к холодным волнам да камням. Путники устало брели вверх по течению в слабой надежде найти хоть одну живую душу, что согласится за звонкую монету сунуться в реку в ненастье.
Ульд уже не раз пожалел, что решился пройти обходной дорогой, мысленно проклял дождь, череду неудач да собственную осторожность. Ферр же упрямо двигался дальше. Настойчивым улыбается удача, как говаривал Ёрку, а где-то и воды окажутся поспокойнее да люди посговорчивей. Сдаваться он не любил, а раз уж взялся выяснять судьбу брата, желал сделать всё возможное прежде, чем смириться с задержкой в пути.
– Не придумаем, как перебраться, до заката – вернёмся и дождёмся доброй погоды, – предложил Ферр.
Ульд и Эйдре не стали спорить: сами не хотели сидеть на месте незнамо сколько, да и ближайшая деревушка оставалась теперь далеко за спиной. А потому следовали за жрецом дальше по камням, с тоской поглядывая на такой близкий и такой недосягаемый соседний берег.
Лодку под сенью раскидистой ивы приметили спустя час с небольшим. Ферр обошёл вокруг, хмыкнул и тихо заметил:
– Давненько к ней никто не подходил. Рыбацкая, а оставили под деревом и даже не проверили, как она перенесла прошлые бури. Ветра ночами знатные, неужто не страшно за кормилицу?
– Выглядывали издали, замечали, что всё хорошо и не шли ближе, – предположила Эйдре. – Бродить по берегу в непогоду приятного мало: коль от дома видно, по добру сам не пойдёшь.
– Тропинка туда ведёт. – Ульд кивнул на небольшую дорожку среди кустов. – Одиночкой кто-то живёт, видать. Спросим?
Рыбацкий дом западнее нашёлся быстро и внушал страх. Разорённый огнём, с провалившейся крышей он стоял чёрным скелетом во дворе среди обугленных останков прежде ладного быта. Но всего ужаснее были призраки, сновавшие повсюду, – семья, что жила здесь, замерла в роковом дне своей судьбы и проживала его вновь раз за разом, не в силах отыскать дороги к вечному пиру.
Эйдре вцепилась в плечо Ферра, не выпускала его, смотрела с болью и страданием. Жрец хмурился, когда вновь замечал краем глаза, как неясные силуэты неупокоенных суетятся по хозяйству, мелькают белёсыми мороками в отдалении, пропадают, стоит взглянуть, да появляются вновь, ежели отвести взор. Мерг медленно обходил пожарище, оглядывался, шептал себе под нос непонятные остальным слова. Игви жался к ноге сэйд, но не боялся, а словно пытался утешить. Пальцами левой руки чародейка зарывалась в шерсть пса, чувствовала его тепло, слышала биение сердца, и это немного успокаивало.
– Странное тут место, неясное, – сказал Ульд спустя время. – Но люди эти не прокляты и отыщут дорогу к Сайму, когда сумеют разобрать зов нижнего мира.
Он прошёл чуть дальше, вдруг замер с мрачным видом. Затем, не оборачиваясь, произнёс:
– Я слышу здесь пир мертвецов, так же как у дома Хегги, куда мы идём. Если желаешь, могу попытаться отыскать твоего брата.
– Ты говорил, что не уверен, не станет ли это опасным, – напомнил Ферр. – Стоит ли проверять рядом с неупокоенными?
– Если беда и грянет, то из-за границы Мерга. Этих призраков опасаться нечего: в том дне, где они остались, нет и не будет нас.
– Тогда давай рискнём, – решил жрец.
Ульд подготовился к ритуалу. Соорудил защитные круги из оберегов для себя и спутников, а после уселся в своём отдельно, закрыл глаза, принялся нараспев читать заклинание. Замолк ненадолго, помолчал, повторил вновь. Снова послушал, пропел ещё раз. Открыл глаза, поднялся и качнул головой:
– Нам не найти твоего брата до Сайма. На вечном пиру слышат меня, но готовы будут ответить лишь в положенный для того срок.
Стоило сделать шаг из защитного круга, к мергу бросился из-за деревьев мертвец. Истлевшее тело в древней повреждённой
