Господин Кун склонил голову:
— Мой слабый голос потерялся бы среди громких голосов сих уважаемых чиновников. Я принесу больше пользы, возглавив академию.
— Значит, академия для чиновников. Хорошо. Я даю тебе высочайшее разрешение. Может, даже отправлю одного из сыновей к тебе на обучение, — мягко улыбнулся Гун-ди.
В течение месяца указ был написан, и император собственноручно поставил на нем печать.»
Внимательно слушавший правитель вдруг вскочил и дважды обошел комнату по кругу. Вздрогнул только мастер предшествующих знаний, остальные давно привыкли к подобным выходкам императора.
Сын Неба пощелкал пальцами, досадливо хмыкнул и грубо сказал:
— Ты… Как тебя?
— Жалкое имя ничтожнейшего из ваших подданных — Ши Хей, — склонил голову толстяк.
— В другой раз просто назови имя, без всяких там «жалких и ничтожных». Так, Ши Хей, почему ты решил начать именно с этого момента?
Чиновник стёк вниз, коснулся лбом пола и пролепетал:
— Если будет уго… угодно, я всё переделаю. Всё перепишу.
— Ян! — раздраженно выкрикнул император.
Цянь Ян подошел к раскисшему Ши Хею, осторожно поднял его, отвел в сторону и тихо сказал:
— Не проси прощения. Не лепечи. Не додумывай за императора. Просто отвечай на вопросы. Он любит, когда с ним говорят честно, прямо и коротко, без лишних церемоний. Понял? Ты десять лет работал над этими свитками, собрал много сведений, сидел в архивах, разговаривал с людьми. Защищай свою работу! Сражайся!
Мастер перестал дрожать, сумел выдавить жалкое подобие улыбки и кивнуть.
Тем временем император выспрашивал у Ван Мэй, почему на эту работу был назначен посторонний человек, а не выходец из Син Шидай.
— Потому что, ваше императорское величество, ученикам Син Шидай и так было чем заняться. К тому же, мы все согласились, что лучше выбрать стороннего наблюдателя. Для большей объективности.
— О Премудрый Правитель, — громко и четко заговорил Ши Хэй. — Каждая история должна иметь начало и конец. Я мог бы начать с распада империи Священных животных, с восшествия на престол императора Чжи Гун-ди или с известия о появлении семихвостой лисы, но на мой ничт… на мой взгляд, восстание Кун Веймина и сражение за Киньян тесно связаны, а восстание началось именно с этого разговора.
— А он прав, — заметила Цянь Джи. — Вот только если он сейчас затянет про постройку стен, подбор учителей и первых учеников, то я лучше пойду прогуляюсь.
Ши Хей отложил свиток в сторону, вытащил из стопки другой, тоже отложил, схватился за третий… Император смотрел на его действия со всё большим раздражением, затем не выдержал и сказал:
— На сегодня достаточно. К следующему разу подготовься получше. Возьми только нужные свитки. Составь план. Чем ты вообще занимался десять лет?
Мастер предшествующих знаний схватил свитки в охапку, хотел было поклониться, но понял, что в этом случае его труды снова рассыпаются, а это еще больше разозлит правителя, потому склонил голову, попятился к выходу и скрылся за дверью.
Цянь Джи громко рассмеялась, не сдерживая голоса.
— Ну, Тедань, ты снова за своё? Опять куда-то торопишься? — сказала она, отсмеявшись. — Можно было и подождать пару минут.
Император передернул плечами:
— Он тут бы ещё в обморок упал… Столько ненужных действий!
— Но я же специально выделила время на беседу с ним. А теперь что будешь делать?
— А сколько ещё осталось? — прищурил глаз правитель.
— Чайника три можно неторопливо распить.
— Тогда я наведаюсь в Дворец Орхидей.
И император, как был в хлопковом домашнем халате и громоздкой тиаре, вылетел из комнаты.
Ван Мэй тяжело поднялась на ноги, окружила себя заклинанием и сказала:
— Он всё ещё бегает к той наложнице? Как её там?
— Ароматная чего-то там, — ответила Цянь Джи. — Ароматная и добрая. Или мудрая. Ничего, скоро и она надоест. Как только возомнит о себе, так сразу и надоест.
В дальнем конце комнаты стукнула дверца.
— Я снова забыла про императрицу, — вздохнула Мэй. — И чего ей только вздумалось прийти?
— А чем ей заниматься? Сын с няньками, муж бегает по всему городу, даром что уже мог бы и успокоиться, наложниц раз-два и обчёлся, евнухов толком нет. Управлять некем и незачем, к политике её не подпускают. Я предлагала поучиться стрельбе из лука. Она отказалась, мол, не хочет мозолей.
Цянь Ян рассмеялся:
— Уко! Ты думала, что она согласится запылить свои наряды? Как ты вообще осмелилась заговорить с ней?
— Вообще-то я думала, что она будет рада занять себя хоть чем-то. И почему я должна была бы не осмелиться? Я свободный человек.
— Ты женщина во дворце императора! Причем женщина, тело которой не принадлежит ему. Как и Мэй, как и остальные из Син Шидай. А такого не должно быть. Не было в её стране. Потому она воспринимает тебя как соперницу.
Цянь Джи, не стесняясь, подошла к мужу, провела ладонью по его щеке.
— На мой взгляд, Тедань неплох как император, но быть его женой я бы не хотела.
— За такие слова тебя следовало бы высечь, — отметила Ван Мэй. — Он нас разбаловал.
— Вот поэтому ты и не стала императором, — хмыкнула Цянь Джи.
— А так же потому что я женщина, не могу иметь детей и устаю, сделав несколько шагов. И почему вы ещё здесь? Разве ваше место не подле императора?
Чета Цянь покинула комнату умственного отдохновения, а Мэй снова опустилась на скамью и в очередной раз задумалась об изменениях в дворцовом этикете.
* * *
Когда ученики Син Шидай совместно решили поставить Теданя на место императора, то думали о нем скорее как о декоративной фигуре.
— Ни у кого из нас нет такого таланта и таких знаний, как у Кун Веймина. С этим все согласны? Ни один не достоин занять трон императора, но кто-то на нем сидеть должен! — сказала тогда Мэй.
Ее платье было в пепле и влажных потеках, на лице подсыхали брызги чужой крови, а руки всё ещё подрагивали после использования мощных заклинаний. Из постоянно поддерживающихся заклинаний осталось лишь одно — простенький щит. Она даже не осознавала, как возобновляла его.
— Да во имя Небес! — воскликнула Ци Юминг. — Тело учителя Кун ещё не остыло! Как ты можешь?
— Могу! И ты сможешь! Если мы в ближайшее время не посадим кого-то на трон, то все старания учителя Кун пропадут даром.
— Может, спросить совета у Ясной Мудрости? — предложил парень третьего года.
— Нет! — отрезала Уко. — Мэй права. Нам решать.
От её воспаленного взгляда многие потупились. Охранное заклинание оставило на ней красную обожженную полосу через все лицо, часть волос на лбу выгорела вместе с бровями и ресницами, но над ней уже несколько лет никто не осмеливался смеяться.
— Из благородных родов брать нельзя, — заметил Ян из клана Цянь. — Его семья заберет слишком много влияния, хотим мы того или нет.
— И это должен быть мужчина, — добавила Уко.
— А нельзя взять самого младшего сына императора и посадить его на трон? — предложил Ши Да, лучший начертатель в Академии, если не считать Ци Юминг.
— Если бы учитель Кун хотел так сделать, он бы так и сказал. Но он говорил о смене династии! — огрызнулась Мэй. Она устала. Скоро начнется магический откат после пропускания через себя такого объема Ки. Пальцы на руках и ногах уже начали неметь.
— Я готов! — вдруг заявил Тедань.
— Что?
— Я стану императором. За мной нет никого, кроме Академии и вас, я много беседовал с учителем Куном о будущем страны, умею читать и писать, и я определенно мужчина.
Благородная осанка, крупный породистый нос, тугой пучок волос на макушке, потрепанный, но пока ещё целый халат.
Как он вообще выжил в этой мясорубке? На Теданя пришлось больше половины всех защитных заклинаний дворца. Без него они вряд ли бы прорвались через многочисленные массивы и ловушки, опоясывающие пространство внутри ограды.
Мэй смотрела на друга и понимала, что он лучший кандидат на престол. Хотя Тедань давно не произносил знаменитую фразу о том, что он покорит Небеса, ученики Академии еще помнили об этом. Он был личным учеником Кун Веймина и обладателем уникального дара. На него невозможно воздействовать магически, и если его дар передастся детям, это принесет пользу всей стране.
