Лучше уж с мечом да по лесам. Я ж походник, лес люблю до жути.
— Хорошо. Может, вы в какой-нибудь отдельный мир хотите попасть?
— А можно?
— Конечно, у нас все можно. Вот есть ли у вас хоть один из фэнтезийных миров на уме?
— Если честно, то нет.
— Жаль…
— И что же мне делать?
— Ну, придется посетить мир по нашему выбору.
— А можно не один?
— Можно и много, но по очереди.
— Как это? Сегодня один, завтра второй? Кстати у вас курить можно?
— Нет, не так, — ответил он и вынул из ящика стола пепельницу. — По очереди — это когда вы будете героем в каждом из миров не больше суток. Это делает впечатление от экскурсии более разнообразным и красочным, но тогда вам придется за сутки узнавать мир и учиться адекватно реагировать на все происходящие вокруг вас события.
— Не понял…
— Ну как вам объяснить? — он вынул из того же ящика пачку «Казбека» и спички, прикурил. — В первом случае у вас будет около месяца на изучение ситуации вокруг и принятие достойного решения в роли героя. Во втором же вам придется принимать решения практически молниеносно и в каждом из миров, так как подвиги и решения — это неотъемлемые привилегии и обязанности героев, времени на один мир вам будет выделено не более суток.
— А, понятно, — так как я не собирался принимать никаких решений и не собирался совершать подвиги, я согласился на второй вариант.
— Да, чуть не забыл, — мой оппонент затушил окурок. — Вы хотите быть хорошим или плохим героем?
— Это как? В смысле уметь драться или не уметь?
— Нет, что вы, это в смысле, на чьей стороне вы хотите быть? На стороне Света или Тьмы?
— А самому по себе нельзя? Чтоб без этих больших слов и истин?
— Увы, нет. Герой всегда или добрый, или злой.
— Ну тогда светлым, что ж я, маньяк?
Сергей Сергеевич встал и прокричал:
— Вариант два, многомирье, светлый!
Я смотрел на него, не понимая, что я сейчас должен делать.
— Оплатите у секретарши, и она вам дальше все объяснит, — сказал он и указал мне рукой на дверь. — До свидания.
Как только я вышел из его кабинета, ко мне подошла все та же девушка, наверное, она и являлась здесь секретаршей.
— С вас сто пятьдесят империалов.
— Сколько? — за такие деньги пива-то нормально не попьешь, а тут целое путешествие предлагают.
— Сто пятьдесят, — без тени иронии повторила секретарша.
Я вытащил три полтинника из кошелька и отдал ей.
— Прошу вон в ту дверь, — указала она на дверь, что находилась дальше всего от меня. — Удачи и хороших развлечений.
Я подошел к двери и открыл ее. Внутри царила кромешная темнота.
— Розыгрыш, — подумал я.
Еще подумал, что сейчас ничего не произойдет, и, предвидя, какую я потом разгромную статью напишу, шагнул за дверь.
— Самое главное, не удивляйтесь. По крайней мере, сразу этого не показывайте, — донеслось до меня, прежде чем мрак застлал все вокруг.
Знаете, как в лифте? А как в быстроходном лифте в небоскребе? А как в быстроходном лифте в небоскребе, но без света? Вот, вот. Меня подняло куда-то, и я перестал ощущать пол под ногами, и не только пол, я вообще перестал ощущать, где располагается в этом пространстве центр притяжения. А потом меня швырнуло вниз, и я нашел центр притяжения и пол, но почему-то спиной. Больно было, но мы же теперь герои, мы выдержим.
Глаза открывались с неохотой, ноги и руки вроде бы целы, я проверил.
«Жить будем, а остальное все образумится», — подумал я и открыл полностью глаза.
Голова моя покоилась на шелковых подушках, а вокруг был натянут плотный тент со свешивающейся по краям длинной бахромой.
Первое что?
Первое — это ощупать себя.
Мужчина? Мужчина. Это уже хорошо. Могли ведь и в «рыжую Соню» какую-нибудь превратить. Тоже ведь герой, точнее героиня. Следующие. Трусы? Нет. Трусов нет. Есть какая-то тряпица, накрученная на бедра.
«Набедренная повязка!» — вспомнил я название.
Вскочил на ноги. Это было очень легко. Гораздо легче, чем обычно. Странно…
«Надо бы зеркало найти, хоть какое-нибудь, посмотреть на себя», — вспыхнула мысль в голове.
Рядом с шелковым ложем стоял серебристый кувшин, наполненный прозрачной, чистой водой.
— Ну, на безрыбье и хлорка — творог, — сказал я и посмотрел в кувшин.
На меня смотрело широкое загорелое лицо с прямым, нордическим подбородком и широкими скулами. Это лицо было обрамлено густой копной жестких черных волос.
— Ну, как помогло? — задал я себе вопрос и сам же ответил. — Нет. Интересно, кто я? И что это за мир?
Обведя глазами шатер, я наткнулся на палаш.
— Ничего себе, и я могу его поднять? Или это не мой? Но если он в шатре и я в шатре, значит он мой? Какой бы дурак оставил здесь оружие, если здесь спит еще кто-то? — я оглядел еще раз шатер, другого оружия не наблюдалось. — Я герой. И герою полагается оружие. Так? — продолжал я свои рассуждения. — Так. Если я хозяин или желанный гость, то это явно мое оружие, а если я пленник, то… А какой дурак оставит пленника несвязанным в шатре с оружием? Явно таких дураков еще не рожал не один мир, ну, кроме американского Голливуда. Следовательно — этот палаш мой.
Мои рассуждения прервало звяканье метала за моей спиной. Я обернулся и увидел перед собой девушку. Она стояла, глядя на меня с удивлением. Темные блестящие волосы до пояса были ничем не скреплены, и крошечные колокольчики, нанизанные на свободно падающие пряди, издавали слабое позвякивание, которое я и принял первоначально за звон доспехов. Девушка была очаровательна. Тоненькая привлекательная фигура с белой, нетронутой кожей была облачена в тонкое полупрозрачное покрывало. Руки украшали золотые браслеты с каменьями.
— О! — вскричала она. — Ты слишком слаб, чтобы встать. Ты должен еще лежать, чтобы восстановить силы.
Интересно, она говорит по-русски, или я получил в дар способность понимать чужие языки? Но самое интересное — понимает ли она меня?
— Все нормально, я почти здоров, — при произнесении этой фразы я отложил в уме, что был болен или ранен. И, чтоб не попасть впросак, спросил: — Это ты ухаживала за мной?
— Нет, чужеземный господин, это делал мой отец. Я — Зиллах, дочь шейха Еноша, властителя Алхата Проклятого. Мы обнаружили твое тело среди бескрайних песков вечной пустыни. С тех пор кануло три дня.
— А что же заставило вас выйти в пустыню? — сам не знаю, как этот вопрос слетел с моих уст.
— Это не было случайностью, мы
