сзади и начать вот так лапать, но никого не увидел… пока в замешательстве не опустил взгляд.
Перед ним, округлив и без того большие черные глаза, стоял маленький мальчик с неровно остриженными волосами в каком-то несоразмерном и явно женском, судя по легкомысленным бантикам по бокам, свитере. Из закатанных складками рукавов торчали маленькие ручки. И в одной Фа Линь увидел свою кредитку, до этого мирно лежавшую в заднем кармане.
Ребенок задрожал и попятился. Фа Линь не смог даже в полной мере осознать, что только что произошло, когда он вдруг развернулся и собрался броситься бежать, куда глаза глядят. А именно – в шестой павильон, где ставили действо по заказу очень крупного клиента. Фа Линь рефлекторно дернулся за ним и схватил его за руку.
– Куда?..
– Пусти! – закричал мальчик. Он начал извиваться и брыкаться, пытаясь отбиться острыми локтями. Молотил ими во все стороны, как полоумный.
Не ожидавший такого рьяного отпора Фа Линь отшатнулся назад, не выпуская рукав его свитера из пальцев. Одно неловкое движение – и в следующее мгновение горячий кофе оказался на его животе. И черт бы с ним, с животом, но по любимой мятной рубашке тут же расползлось отвратительное темное пятно.
– Засранец! – взревел Фа Линь. Он бросил уже почти пустой стаканчик на пол и обхватил мальчишку двумя руками, поймав его, как мяч для американского футбола. И откуда столько прыти в таком мелком ребенке?
– Я не хотел! – закричал тот, продолжая вырываться.
– Ну конечно, – с трудом произнес Фа Линь. – Да прекрати ты брыкаться, твою…
Он не договорил, потому что над головой раздалось громкое:
– Фа Линь!
Он перестал пытаться удерживать мальчишку, потому что тот тоже затих, как кролик перед удавом. Повернув голову в сторону, Фа Линь увидел худые лодыжки, обхваченные тонкими черными ремешками туфель на высоченном каблуке.
Только Куан Ли здесь и не хватало.
– Что происходит? – продолжила она. – Ты зачем над ребенком издеваешься?
– Я издеваюсь?! – Фа Линь резко выпрямился, вцепившись в свитер на плечах мальчишки так, что шерстяная ткань вытянулась следом за его руками. – Этот гаденыш стащил мою кредитку!
Теперь он видел не только ноги Куан Ли, но и ее лицо. Она с суровым видом вскинула брови и скрестила руки на груди, переводя взгляд с него на ребенка и обратно. Через пару мгновений неловкой тишины она присела на корточки перед мальчишкой и вопросительно мотнула головой.
– Ну? Что ты здесь делаешь?
Лица ребенка почти не было видно, так как свитер все еще был в руках Фа Линя и горловина скрыла его, оставив над воротом одни наполненные слезами глаза. Он задрожал и попытался попятиться, но тут же уперся спиной в ноги Фа Линя.
Куан Ли вздохнула.
– Попробуем иначе. Как тебя зовут?
Она не улыбалась, не делала то самое выражение лица, какое бывает у большинства женщин, когда они видят маленького ребенка. Фа Линю, несмотря на злость за украденную кредитку, испорченную рубашку и вылитый кофе, вдруг стало смешно. Они оба явно не лучшие люди для общения с маленькими детьми.
Он оказался прав – не прошло и секунды, как ребенок разразился плачем. Сквозь всхлипы он проикал:
– Я… я Го… Ю…
Куан Ли нахмурилась еще сильнее и придвинулась ближе к нему.
– Как-как?
– Го… Юн…
– Оу, – произнес Фа Линь.
Он все же отпустил свитер мальчишки и натянул обратно ему на плечи. С таким же успехом его можно было повесить на проволочную вешалку – Го Юн был худой, как жердь. Тот смял свитер пальцами свободной руки, потому что во второй по-прежнему была кредитка Фа Линя, и с дрожью всхлипнул.
– Из… вините, – выдавил он.
Фа Линь вздохнул и присел тоже, придерживая его сзади за талию.
– Не реви, – сказал он. – Ты откуда здесь взялся?
Мальчик только помотал головой и занес трясущуюся ручку за спину, едва не ткнув Фа Линя в лоб его же карточкой.
– Я больше не буду.
Куан Ли цокнула языком и неумело погладила его по голове.
– Меня зовут Куан Ли. А это Фа Линь.
Го Юн уронил руку вдоль тела, как только Фа Линь забрал кредитку, которую теперь не знал, куда девать, – в карман на корточках ее не засунешь, разве что в зубах держать. Они встретились с Куан Ли взглядами и синхронно закатили глаза.
– Ну… доброе утро, – произнесла она, поднимаясь на ноги и хватая мальчика под мышки. Ребенок все еще размазывал по щекам крупные слезы, но не голосил на весь коридор. Оказавшись у Куан Ли на руках, он неуверенно обнял ее за шею и совсем замолк.
Фа Линь поднялся следом.
– Да уж. Доброе…
* * *
Ван Цин уже дважды постучал в дверь кабинета Юйлань, но не услышал знакомого «войдите». Вообще ничего – тишина, будто внутри никого не было. Но он явно видел чуть рыжеватый свет от лампы сквозь декоративную стеклянную вставку почти под потолком. Юйлань не могла оставить ее включенной и уйти – никогда так не делала.
Он постучал еще раз.
Результат был таким же.
Он не собирался ехать в научный центр и не предупреждал о том, что явится сюда. Почему-то даже не позвонил сестре, прежде чем вскочить с постели рано утром, одеться и спуститься в метро. Юйлань и не могла ждать его в такой ранний час – это слишком на него не похоже. Но Ван Цин вертелся с боку на бок с самого рассвета и никак не мог уснуть, несмотря на то, что лег, как всегда, очень поздно.
Он до двух ночи монтировал старое видео из давно отснятого материала, чтобы сделать обновление на канале. Ничего особо интересного – он тогда пробрался ночью на закрытую крышу, о которой ходили какие-то жуткие городские легенды, но ничего ужасного там не нашел. Зато рассвет заснял дивный.
Однако мысли Ван Цина в момент монтажа были далеки и от крыши, и от розовых в лучах восходящего солнца туманов, что висли в то утро над городом. Он размышлял о постановках с Лун Анем и о том, что ему сказала Юйлань. Сестра просила вести себя максимально естественно и реагировать мягко, насколько это возможно, на поведение Лун Аня, даже если оно шло вразрез со сценарием. Но как он должен этого добиться, если в его ухо постоянно вопит Фа Линь? Он не профессиональный актер, он вообще уже не понимает, какого результата они пытаются достичь. Лун Ань явно не в восторге от происходящего. Так какой смысл продолжать ставить какие-то жесткие рамки? Они так
