Отто появился поздно вечером, удостоверившись, что Эльза спокойно спит. Подключив к установке труп, он забрался было и сам в пятиконечную раму; тут-то на него и набросились полицейские! Он дрался прекрасно, но втроем они все-таки свалили его на пол. Он ожесточенно боролся, перехватив руки нависшего над ним полицейского, — и тут — БАХ! — полголовы его врага разлетелось на куски. В считанные секунды он вскочил, и все обернулись на выстрел.
На лестнице стояла Эльза, — худая, бледная, обритая наголо, в длинной ночной рубашке и с какой-то адской стреляющей конструкцией наперевес; Отто помнил, что она когда-то переделала это ружье из старого охотничьего в подарок дедушке. Она была абсолютно спокойна. С изысканной вежливостью она поинтересовалась:
— Господа, не будете ли вы любезны объяснить мне, чем вы тут изволите заниматься?
Вальтер решил переметнуться и выкрутиться из положения. Он залепетал какую-то околесицу: дескать, полиция села ему на хвост, и он не мог предупредить коллег, но привел полицейских сюда, как в ловушку, чтобы тут с ними расправились и допросили. Ужасно было врать Эльзе, но еще ужаснее было признаваться, как его взяли в оборот: ведь она была бесстрашна… И на этом фоне он почему-то уже не удивился, что Эльза, никогда никого не убивавшая, только что пристрелила человека абсолютно без эмоций. Это просто вписалось в происходящее, как одна из деталей кошмара.
Эльза кивнула ему: я поняла. Вальтер почувствовал в этот миг, что больше они никогда не будут спорить, как прежде, что он теперь — пустое место для нее. Он подумал: это оттого, что Эльза заметила ложь. Да, отчасти он был прав: из-за «усовершенствований» она видела движения человеческой психики, хотя эта способность у нее была самой слабой и давала сбои: подводило умение верно их трактовать. Но, помимо этого, она просто перестала играть в спор с Тадеушем, как обычно делала в их беседах. Во-первых, она помнила, как именно разбила свой Кристалл в последний раз: там, на пустыре, она выстрелила в своего друга. А во-вторых, она подумала, что настоящий Тадеуш не привел бы в засаду ни полицейских, ни коллег.
И тут Отто сказал:
— Фройляйн… Барон фон Лейденбергер, ваш дед, исчез.
Пару секунд Эльза справлялась с собой; она вся подобралась, взгляд стал жестким. А потом она стала делать вещи, которые еще долго снились Вальтеру, заставляя его просыпаться с криком.
— Господа полицейские, ваши имена?
— Капитан Генрих Хольман.
— Сержант Ганс Прибке.
— Кто из вас троих главный?
— Вон он, наш начальник, убитый лежит, — ответили те, кивнув на труп в луже крови, — подполковник Конрад Брюгеман.
— Не убитый, а всего лишь раненый, — заявила Эльза, — Сейчас мы его вылечим. Герр Штальберг, несите раненого в центральный зал. Герр Дитце, эти двое — ваши пациенты. Извольте пройти с ними в боковую комнату, — вон туда, — и подготовить их к трепанации черепа. Я вас провожу, — и двинулась за ними, не опуская своего чудовищного оружия.
Полицейские наперебой заголосили, уверяя, что никому не скажут, что в лаборатории делают лучевые пушки, но Отто резко развернулся, подошел и угостил их ударами под ребра, свалив на кресла. Руки их и ноги он прикрутил к мебели веревками. Потом он вплотную приблизился к Вальтеру и сказал ему тихо-тихо, что тот будет следующим кандидатом на трепанацию, если выкинет хоть что-то. Отто тогда сам ему сделает трепанацию, а заодно лапаротомию.
Вальтер, зажатый со всех сторон, шагнул через очередные свои моральные установки. Теперь ему надо было доказывать коллегам свою лояльность. Он ввел пленников в наркоз и вскрыл им черепа.
В центральном круглом зале пылал белый свет; Эльза и Отто в бешеном темпе собирали какие-то устройства. Руководила Эльза.
— Думаю, Дитце не дотянет до следующего утра, — процедил Отто, — И остальные, кто про это знает.
— Не стоит, герр Штальберг, — с холодным спокойствием отвечала она, — Нужно уметь ладить с людьми. Сейчас вы увидите, что консенсус вполне возможен… Герр Дитце, вы уже освободились? Прошу вас ассистировать мне; нужно поставить на ноги нашего больного. Видите эти приборы? Это реглеры, устройства контроля. Их нужно вживить в контактные зоны на руках, ногах и голове; вы знаете, как.
Вальтер повиновался, силясь справиться с дрожью.
— Так, — кивнула она, — а теперь, если вам не сложно, соберите обратно вон те части черепа с пола и поставьте их, по возможности, на место… Да, прекрасно: голова как целая. Теперь спустите кровь, введите в вены физраствор и консерванты группы А… Вот, теперь можете передохнуть. Дальше я сама.
Эльза переключила что-то на панели «Третьего глаза» и сконцентрировалась, вызывая спирита. Призрак погибшего явился мгновенно, возникнув прямо над телом в трескучем электричестве. Он задергался, подчиняясь мощному полю «Третьего глаза», а потом словно прирос к телу в пяти точках, где Вальтер закрепил реглеры.
Конрад Брюгеман открыл глаза.
— Как я и говорила, ранение не представляет угрозы для деятельности нашего гостя, — констатировала Эльза.
Вальтер почувствовал, как встали дыбом все волосы на его теле.
Затем они отправились к полицейским в соседнюю комнату, где им в мозг также вживили по устройству. Эти реглеры отличались от тех, что получил их начальник с разбитой головой, — и не в последнюю очередь тем обстоятельством, что к ним прилагались маленькие капсюли со сверхэффективной взрывчаткой. Черепные коробки вернули на место, а их привели в чувство.
Все закончилось довольно быстро: ведь медицина в исполнении Вальтера со товарищи давно обогнала свое время.
Эльза любезно улыбнулась:
— Господа, поздравляю с благополучным окончанием задания. Вы сами смогли убедиться, что в нашей лаборатории нет никакого лучевого оружия. Думаю, вас ждет хорошая карьера, если вы будете подчиняться приказам своего начальника, — но если не будете, мне сложно будет ручаться за ваши успехи и здоровье. А сейчас вы можете быть свободны. К счастью, ваша отлучка была недолгой. Уверена, никто даже не начал вас искать: ведь вы предусмотрительно промолчали о том, куда отправились… Хорошего дня, господа.
Полицейские ушли.
Вальтер стоял в ступоре. Эльза обратилась теперь к нему, продолжив свой кошмарно вежливый монолог:
— Герр Дитце, вас я также благодарю за сотрудничество и многолетнюю заботу о моем здоровье. Сейчас вы тоже можете быть свободны: я в порядке, и ваши последние пациенты — тоже, насколько это возможно. На мой взгляд, ваша совесть чиста: все три сегодняшних операции были абсолютно безвредны. Но вы наверняка устали от всех трудов, треволнений и неразрешимых загадок; вы вполне заслужили отдых. На всякий случай добавлю: если вы, несмотря ни на что, чувствуете внутренний разлад после случившегося, вы можете быть свободны и навсегда. По вашим словам, вы не нарушили наш тройной договор, всего лишь завели полицейских в засаду…
