Сетлин взял из рук матери золотой кувшин.
Как раз в тот момент, когда диск солнца скрылся за горизонтом, мальчик залил огонь, пылавший на столбе.
— Старое солнце мертво, — протяжно пели найтис. — Оно больше не встанет. В эту ночь Богиня даст нам мир и покой. Утра больше не будет…
Вода и дымящийся пепел скатывались по столбу.
Когда пение закончилось, Старк спросил Сетлина:
— Вы это делаете каждую ночь?
— Каждую ночь, проведенную на поверхности.
— Но большинство людей молятся, чтобы Старое солнце встало и даровало им утро.
— Богиня их накажет.
Старк вздохнул. Он чувствовал дыхание этой Богини, когда Харгот и его жрецы наслали ее на повозки Амнира, торговца из Комрея.
Но даже Харгот приносил жертвы Старому солнцу, боясь, что темная троица расправится с ним. Найтис, видимо, были просто самоубийцами.
Теперь они сидели на земле вокруг широких квадратов из толстого материала. Желтые птицы свободно расхаживали между ними. На кострах, сложенных из колючего кустарника, дымились котлы.
Антон принюхался.
— Интересно, что в этих котлах?
— Что бы ни было — ешь, — ответил Старк.
Сейдрин сделал им знак сесть между Сетлином и Корверен. Еда была подана в каменных чашах и плетеных корзинах из лиан, видимо, добытых в джунглях. В них был грубый пресный хлеб, а также овощи и совсем немного мяса. Белое и нитевидное, оно держалось на каких-то разбитых косточках.
Старк перевел взгляд со своей порции на птиц.
— Мы будем умолять их о прощении, — ответила на его немой вопрос Корверен, — как мы просим прощения у зерен, которые мы собираем, и у всех растений, которые мы рвем. Они соглашаются. Они знают, что придет день, когда они будут питаться нами. — Она описала рукой круг. — Мы все — одно целое, и у каждого свой час.
— А твой сын? — спросил Антон.
— Когда придет его час, не твоя ли рука возьмет кинжал, чтобы пронзить его сердце? — добавил Старк.
— Конечно, — сказала Корверен.
Сетлин посмотрел на Старка со спокойным недоумением.
— Кому же другому может быть даровано это счастье? — спросил он.
Старк ел. Желтые птицы топтались вокруг, искоса поглядывая на него: они чувствовали в нем чужака. Музыканты закончили еду и снова взялись за свои инструменты.
Одна женщина встала и запела. Ее голос звучал как флейта.
— Теперь, — сказала Корверен, — я хочу знать, какие силы угрожают нам на востоке наших границ?
Старк, как мог, разъяснил ей.
— Я думаю, что главный вред — от приземления двух кораблей. Но вскоре они улетят…
— Улетят с равнины, но не со Скэйта?
— И со Скэйта. Бендсмены прогнали все корабли, и они больше не вернутся.
— Это хорошо, — сказала Корверен. — Мать Скэйта должна теперь посвятить себя своим детям.
— У тебя есть какое-то предсказание?
— У меня нет, но мой сын слышал Богиню, когда ночью свистел ветер. Она приказала ему готовиться к супружеству… в эту зиму или в следующую. Я уверена, что она не станет ждать дольше.
Зажгли факелы. Праздник продолжался. Музыка зазвучала по-другому. Люди вставали и проходили между факелами, занимая места для танца.
Корверен встала и спросила:
— Вы сыты? Отдохнули? Теперь вам пора уходить.
— Госпожа, — сказал Старк, — может быть, нам можно подождать до утра?
— У вас будет проводник, Селдерик… мой старший сын. И Три Леди осветят вам путь.
Молодой человек угрюмо сказал:
— Я пропущу танцы.
— Нельзя заставлять ждать ту, что ждет этих двух людей. И обмануть тем более. Не забывай этого, Селдерик.
Когда молодой супруг двинулся к танцующим, Старк удержал его за плечо.
— Сетлин, твоя мать сказала, что я должен тебя спросить: кто требует нас и почему?
— Если я тебе это скажу, то ты попытаешься избежать встречи. Так ведь? — Сетлин улыбнулся и высвободился. — Иди с моим братом.
Селдерик взял фонарь и позвал с собой Старка и Антона.
Затем он направился с ними в дом Зимы.
Старк и Антон поблагодарили Корверен за гостеприимство и направились следом за Селдериком.
Они прошли мимо площадки для танцев. Сетлин держал за руку девушку, глуповатую на вид. Гирлянды украшали ее длинные волосы. Томные флейты и нежные струны подбадривали танцующих. Сетлин выступил вперед со своей партнершей и начал танец Лабиринта, грациозный и одновременно зловещий. Барабаны били мягко и настойчиво, как маленькие сердца.
— Чем должны завершиться эти танцы? — спросил Селдерика Антон.
— Девушку с гирляндами — она символизирует лето — заводят все глубже и глубже в Лабиринт, пока она не упадет от усталости.
— Она умрет?
— Еще не скоро. По крайней мере, я не допущу этого.
— Почему? — спросил Старк. — Вы же так торопитесь в объятия Богини Льда!
Селдерик бросил на него откровенно презрительный взгляд.
— Ее господство очень велико. Мы только хотим ускорить ее приход. Я надеюсь, что увижу его. Я надеюсь также, что, прежде чем Богиня возьмет меня, я опущу глаза и увижу с этого места почерневшие, вырванные с корнем джунгли и мертвых почитателей Старого солнца.
— Их очень много… — сказал Старк.
— И все они приносят жертвы Старому солнцу, чтобы сохранить его жизнь. Богиня еще не скоро воцарится на Скэйте… Куда ты ведешь нас? — спросил Антон.
— Вниз, в джунгли. Как только вы окажетесь внизу, можете идти куда хотите.
— Нам нужно оружие.
— Здесь нет ничего опаснее кухонных ножей и серпов для жатвы. И мы их не дадим, даже если бы вы очень попросили, — добавил Селдерик.
Дом поглотил их, заглушив музыку и голоса танцоров. Внутри тоже был лабиринт, но полный ловушек и капканов, предназначенных для любого врага, если он сюда проникнет. Селдерик с единственным фонарем провел их через все эти западни и вывел из пещеры, которая мало походила на убежище от вечного холода. В ней можно было лишь перезимовать. Правда, Старк сомневался, что зима так уж скоро придет на это плато. А Дом, вероятно, был скорее ритуальным зданием. Старк подумал о том, что запасы продовольствия, хранящиеся здесь, по всей видимости, невелики. Равнина была бесплодной даже летом.
— Что вы делаете в этих берлогах? — спросил Старк.
— Цветы и травы отдыхают, мы — тоже.
В маленьком зале с очагами и низким потолком Селдерик открыл один из множества каменных кувшинов, стоявших рядом с ларями с зерном и сосудами для воды. Кувшин до краев был полон высушенными головками цветов, оттуда исходил одуряющий аромат, способный помутить разум.
