тяготились нищетой, на которую их обрекала эта профессия, но в целом считалось, что
это самые счастливые люди на планете. Они гордились что поют и в хижинах бедняков и в роскошных дворцах. Их приглашали всюду и они пели везде, хотя в одном месте
они получали в награду кусок хлеба, а в другом – горсть золота. Правда, золото поэта быстро переходило к женщинам, которые всегда вились роем вокруг этих беззаботных созданий. И снова у поэта не оставалось ничего, кроме песен.
Нельзя сказать, что поэты на Горе жили зажиточно, но они и не голодали,
им не приходилось сжигать одежду своей касты. Многие поэты путешествовали из города в город. Бедность надежно защищала их от грабителей, а счастье – от хищников.
– Каста поэтов – это не так плохо, – сказал я.
– Конечно, – ответила она, – но в Тарне они вне закона.
– О!
– И все же, – продолжала она со счастливой улыбкой, – Андреас, из города в пустыне Тора, проник в Тарну. По его словам, искать песни, – она рассмеялась, – но я думаю, что он пришел, чтобы заглядывать под серебряные маски наших женщин, – она в избытке чувств захлопала в ладоши. – И я первой заметила и позвала его, когда увидела лиру, спрятанную под его серой одеждой и поняла, что он – певец. Я пошла за ним и убедилась, что он в городе больше 10 часов.
– Ну и что? – спросил я, так как уже слышал упоминание о 10 часах.
– Это значит, что те, кто провел в Тарне больше десяти часов, заковываются в цепи и отправляются в поле возделывать землю, пока не умрут.
– Почему же об этом не предупреждают при входе в город?
– Но это глупо. Как же тогда мы будем пополнять число наших рабов.
– Теперь ясно, – сказал я, осознав причины гостеприимства Тарны.
– Я носила серебряную маску, – продолжала девушка, – и моим долгом было доложить властям об этом пришельце. Но я этого не сделала. Мне было очень интересно – ведь я никогда не видела мужчин из других городов. Я пошла за ним, а когда мы остались одни, то окликнула его и рассказала об участи, которая его ждет.
– И что же он сделал?
Она смущенно опустила голову.
– Он снял с меня маску и поцеловал. Я даже не успела позвать на помощь.
Я улыбнулся.
– Я ведь никогда до этого не была в руках мужчины, – сказала она, – мужчины тарны не касаются женщин.
Вероятно выражение моего лица удивило ее и она поспешила дать объяснения.
– Вопросами связей мужчин и женщин занимается каста Врачей под наблюдением Высшего Совета Тарны.
– Ясно, – сказал я, хотя мне ничего не стало ясно.
– И все же, – продолжала она, – хотя я была женщиной Тарны и носила серебряную маску, его объятия не были для меня неприятны. – Она взглянула
на меня с легкой печалью, – я знаю, что поступила не лучше его, уподобилась животному, не умеющему сдерживать свои инстинкты. И заслуживаю суровой кары.
– Ты сама веришь в это? – спросила я.
– Да, – сказала она, – но все равно, лучше всю жизнь носить камиск и пережить его поцелуй, чем прожить ее под серебряной маской, не испытав этого сладостного ощущения. – Плечи ее опустились и мне захотелось обнять ее, приласкать и утешить. – Я падшая женщина и предала все, что почитается в Тарне превыше всего.
– А что сделали с ним?
– Я спрятала его и помогла выбраться из города, – она вздохнула, – он звал меня с собой, но я не могла.
– Что же ты сделала?
– Когда он был в безопасности, я выполнила свой долг – явилась в Высший Совет
Тарны и призналась во всем. Совет решил лишить меня серебряной маски, надеть камиск и ошейник и отправить на Большие Фермы на работы.
Она заплакала.
– Тебе не нужно было являться в Высший Совет.
– Почему? Разве я не виновна?
– Ты ни в чем не виновата.
– Разве любовь не преступление?
– Только у вас в Тарне.
Она рассмеялась.
– Ты совсем, как Андреас.
– А не может ли твой Андреас, не дождавшись тебя, вернуться в город, чтобы тебя найти?
– Нет. Он думает, что я больше не люблю его, – она опустила голову, – он уйдет и найдет себе другую женщину, более красивую, чем женщина из Тарны.
– Ты веришь в это?
– Да. Он не вернется в город, так как знает, что за его поступок он будет сослан на шахты, – она вздрогнула, – а может, его отправят в Дом Развлечений.
– Значит, ты думаешь, что он побоится появиться в Тарне.
– Да, он не войдет в город. Он не дурак.
– Что? – воскликнул молодой жизнерадостный голос. – Что может знать девчонка, вроде тебя, о дураках из касты Поэтов?
Линна вскочила на ноги.
Два копья втолкнули в дверь какого-то человека в ярме и в колодках. От их толчка он пролетел через всю комнату и только стена остановила его.
Человек с трудом поднялся и сел.
Это был здоровый, хорошо сложенный парень, с добрыми голубыми глазами и шевелюрой, напоминающей гриву черного тарна.
Он сел на опилки и улыбнулся нам. Улыбка его была радостно-бесстыдной. Он повертел шеей в ярме и щелкнул пальцами.
– Ну, Линна, – сказал он, – я пришел за тобой.
– Андреас! – крикнула она и бросилась к нему.
ГЛАВА 13. В ДОМЕ РАЗВЛЕЧЕНИЙ ТАРНЫ
Солнце ударило мне в глаза. Белый раскаленный песок жег ноги, я щурился от
рези в глазах. Солнце уже раскалило мое ярмо и я чувствовал его жар на своих плечах.
В спину уперлось копье и я побрел вперед, нетвердо держась на ногах под тяжестью ярма и утопая по колено в горячем песке. По обе стороны от меня тащились такие же несчастные, закованные в колодки. Одни стонали, другие плакали, третьи грязно ругались. Их, как и меня, тоже гнали вперед. Гнали, как зверей. Тот, что был слева от меня, молчал. Это был Андреас из города Тор.
Но вот копье перестало упираться мне в спину.
Пение труб.
Я услышал голос Андреаса рядом с собой.
– Странно, – сказал он, – обычно татрикс не посещает Дом Развлечений.
Я подумал, что же сейчас привело ее сюда.
Все пленники упали на колени. Кроме меня и Андреаса.
– Почему ты стоишь?
– Ты полагаешь, что только воины оберегают свою честь?
Внезапно страшный удар обрушился на него сзади и Андреас со стоном повалился на песок.
На меня тоже посыпались удары – по спине, по плечам, но я каким-то чудом устоял на ногах. И тогда удар кнута обжег мне ноги. Он, как змея, обвил их и затем последовал резкий рывок. Я тяжело упал.
Уже лежа, я осмотрелся.
Все пленники стояли на коленях на песчаной арене.
Арена была овальной формы с длиной по небольшой оси примерно в сотню ярдов. Ее окружала стена высотой 12 футов. Стена была разделена на сектора, каждый из которых был окрашен в разный цвет – золотой, пурпурный, желтый, голубой, красный и оранжевый. Песок арены, сверкающий разноцветными искрами, усиливал впечатление от этого буйства красок. Со стен свешивались гигантские разноцветные знамена.
