Глава первая
Дорога через холмы
12 день Второй летней луны.
Сдавшаяся крепость спускает свое знамя, но в Токлау не было победителей и побежденных — маленький форт просто оставляли на произвол судьбы. Темно-синее полотнище с изображением трех золотых леопардов сняли с флагштока еще на рассвете. С самого утра через открытые ворота тянулась и тянулась печальная процессия из обитателей поселка, покидавших обжитое место, и пуантенской гвардии, сопровождавшей их к переправе через Алиману. Повозки, всадники и пешие воины спускались вниз с вершины плоского холма, пересекали обширную луговину и исчезали между деревьями. Поначалу многие не хотели уходить, бросая нажитое добро и отправляясь в полную неизвестность, но страх оказаться в клокочущем котле распрей между рабирийцами и людьми оказался сильнее.
Кое-кто продолжал упрямо цеплялся за мысль о том, что войны начинаются и заканчиваются, а опасное время можно переждать где-нибудь в городах Полуденного Пуантена, но большинство понимало: вернуться уже не удастся. С таким трудом налаженные добрососедские отношения разрушились в одночасье и вряд ли наладятся вновь. Понадобится не одно десятилетие, чтобы восстановить утраченное — если его вообще возможно возродить. Тоненькая нить, связавшая правый и левый берега Алиманы, оборвалась, больно хлестнув по всем, кто оказался рядом. Забытые Леса вновь стали такими, как их описывали страшные рассказы — замкнутыми, полными опасностей и враждебными людям.
Однако все бедствия Рабиров меркли перед горем Айлэ диа Монброн. Вернувшись после затянувшегося на три седмицы отсутствия, она, к своему ужасу, выяснила, что наследника Аквилонского престола, Коннахара Канаха, нет ни в крепости, ни в пределах Лесного Княжества.
Конни и трое его друзей бесследно пропали, сгинув в магических вратах.
Когда Айлэ осознала услышанное и поняла его смысл, она, пожалуй, впервые в жизни испытала приступ настоящего бешенства. Обычно спокойная и разумная девица накинулась на человека, ставшего для нее олицетворением всех былых и грядущих неприятностей — на магика Хасти по прозвищу Одноглазый. По причине болезненного состояния тот не мог оказать ей никакого сопротивления, и от повозки, отведенной рабирийскому колдуну, баронетту Монброн оттаскивали трое — Меллис Юсдаль со своим приятелем Гиллемом, и вмешавшаяся в свару гулька Иламна, герольд покойного князя Рабиров. Айлэ визжала, ругалась, проклинала все на свете и утихомирилась только после личной угрозы правителя Аквилонии отправить ее обратно в Орволан, если она не прекратит свои вопли.
Сам Хасти к творившемуся рядом скандалу отнесся безучастно — как и ко всему, происходящему вокруг него в течение трех последних дней. Он по-прежнему лежал в своем возке, напоминая мертвеца и даже не дыша. Его друзьям оставалось только полагаться на утверждение чародея, брошенное им незадолго до погружения в полное оцепенение: «Я не умер, я только сплю…»
Причина столь внезапного и несвоевременного безмолвия Одноглазого пока оставалась тайной за семью печатями. Собственные догадки Айлэ постоянно возвращались к дням пребывания в столице Пограничья, где произошло столкновение Хасти с колдуном из Круга Белой Руки, Крэганом Беспалым. Уступив в поединке магических умений и лишившись Силы, гибореец наверняка решил поквитаться. Вдруг Крэгану удалось исполнить свое намерение — несмотря на то, что его держали под замком и в цепях? По слухам, он отнюдь не последний в своем чародейском сообществе… Смог ли Одноглазый за минувшие дни придумать способ, который вернет его к жизни? И зачем ему непременно требовалось попасть в Рабиры, точнее — в свою магическую школу, затерянную где-то среди лесистых холмов?
В отличие от прочей молодежи, составлявшей маленькую свиту принца Аквилонии, на долю барышни Юсдаль и Гиллема Ларберы выпало наименьшее число испытаний. Их не затянуло, подобно Коннахару и девице Монброн, в распахнувшийся зев колдовских дверей, не выбросило в сотнях лиг от Рабиров в краю, не отмеченном ни на одном чертеже земель Материка, вынудив сразиться за право встать на долгую дорогу, ведущую обратно. Они остались там, где все началось, в охотничьем имении на берегу озера Рунель — и вместе с прочими обитателями Токлау угодили в число осажденных.
— Как утверждает мой папенька, в жизни непременно надо побывать как победителем, так и побежденным — это помогает обрести верный взгляд на жизнь, — невесело подшучивала над собой Меллис. В первое мгновение Айлэ даже не признала
лучшую подругу: осунувшаяся и подурневшая молодая госпожа Юсдаль носилась по крепости в охотничьем костюме, больше напоминая мальчика-посыльного, нежели наследницу знатной фамилии. Золотисто-рыжие косы словно поблекли и выцвели, но упрямый характер Меллис заставлял ее держаться из последних сил, не показывая, насколько ее извела тревога о судьбе пропавшего брата. Верная привычке все запоминать и записывать — еще бы, ведь отец Меллис и Ротана Юсдалей более полутора десятков лет пребывал на должности хранителя Большого Архива Тарантии и личного советника короля! — девушка умудрялась выкраивать время для составления подробной хроники своего пребывания в Рабирах, отведя изрядное место событиям бурной ночи на двадцать третий день Первой летней луны.
В тот злосчастный вечер Хасти объявил о своем намерении последовать за исчезнувшим Проклятием Рабиров, воздвиг Портал… и канул в него вместе с наследником Трона Льва, девицей Монброн, Юсдалем-младшим, Эвье Коррентом и Льоу Майлдафом. В силу необъяснимых причин Хасти и Айлэ оказались выброшены в одно и то же место — в Заповедный край, потаенную вотчину альбов, дальних сородичей рабирийцев. Преодолев изрядные трудности, они сумели вернуться в холмы над Хоротом — в холмы, охваченные пожаром вражды и ненависти.
— Гули, похоже, решили отомстить за все неприятности, обрушившиеся на них по вине людей, — рассказывала Меллис жадно слушавшей подруге. — И среди них отыскался некто, способный перейти от слов к делу. Спустя седмицу после той грозы вокруг крепости собралось настоящее войско. Сначала они пытались напасть на форт, но их отбросили. Тогда они рассеялись по окрестным лесам, затаились и не давали нам ни мига покоя. Стоило часовому зазеваться, и его больше никто не видел. Мэтр Кодран до сих пор не может оправиться после того, как пропал Декиль, один из его лучших учеников. Бедняге всего-то требовалось пересечь улицу! Он решил, что до наступления сумерек ему ничего не грозит, вышел за дверь — и все… Еще два-три дня, и, не появись помощь, Токлау наверняка взяли бы штурмом. Что бы тогда с нами сталось? — девушка невольно поежилась.
