Ход времени исчез. Айдек не мог точно сказать, сколько просидел вот так, в тени под козырьком. Пять минут или пять часов. Единственное, что он знал, так это, что тревога, наконец, отступила, подарив долгожданный покой. Но почувствовал он его лишь для того, чтобы вновь ощутить, как нутро выворачивается наизнанку.
Там, в скрытых глубинах, кипело что-то странное. Чувство вины, несправедливости и разочаровании в себе, опять накатывали волнами на командира знамени. Но теперь у них начал появляться ещё и голос.
Вначале похожий на раздающиеся из колодца бормотание, он обретал силу и четкость, раз за разом повторяя одну и ту же фразу. Айдек не мог понять, что именно говорил этот голос. Слава казались знакомыми, но их звуки ни как не желали сплетать в нечто цельное и обретать смысл. Айдек напрягся, отчаянно пытаясь его уловить, и вдруг понял, что он знает этот голос. С ним говорил его наставник Майдо Элькэрия. Фалаг не видел его самого, и все ещё не понимал слов, но уже не сомневался, что слышит именно его голос.
Он вновь напрягся и звуки начали собираться в слова, а слова во фразы. Он уже слышал их раньше. Слышал не раз.
«Всякому свой грех, своя скверна», — шептали морщинистые губы старца.
«Всякому свой грех, своя скверна», — отзывалось эхо внутри головы Айдека.
«Всякому свой грех, своя скверна», — говорил он сам.
Лучи солнца стали нестерпимо красными, прожигая его веки и вырывая из забытья. Фалаг открыл глаза. Небо над головой полыхало в багряном закате. Похоже, он провел в этом странном забытье почти весь день. Во рту нестерпимо пересохло, спина затекла, и стоило ему пошевелиться, как всё его тело тут же все отозвалось глухой ноющей болью. Сжав зубы, Айдек заставил себя встать и подвигать затёкшими ногами и руками. Встав и размяв тело, он немного походил вокруг трапезной.
В голове Айдека воцарилась ясность. Как-то сам собой он вдруг понял, что от него требует даже не долг гражданина, сколько долг искупления праведника.
«О Всевышний, если замысленное угодно тебе, то молю, благослови», — беззвучно произнесли губы Айдек, поднявшего глаза к багряному небу.
Зайдя в трапезную, он прошел через ряды пустых столов и лавок в кладовую, где взял кувшин воды и лепёшки.
Пройдя до главной башни и войдя внутрь, он увидел троих мужчин, храпящих, словно объевшиеся боровы. Двое из них, уткнувшись головами в сложенные на столе руки, были воинами его знамени, оставленными караулить вход. Третьим же, откинувшимся на стену, оказался человек Патара Туэдиша. Айдек шагнул к ним чуть ближе и почувствовал, как из нескольких явно пустых глиняных кувшинов несет кислым запахом дешевого вина.
Караул был мертвецки пьян.
Стараясь не шуметь, он поднялся на второй этаж, где сердце его замерло, а дыхание сбилось от волнения. Но коридор был пуст. Айдек тихо, шевеля лишь одними губами, произнес краткую молитву Всевышнему. Он и поверить не мог, что такое вообще возможно. Ладно его воины — походники всегда славились тягой к пьянству. Но личные воины Патара… видно чувство легкой победы вскружило голову даже таким отборным солдатам.
Фалаг достал связку ключей и открыл самую первую дверь. Ту самую, за которой он обнаружил утром легендарного полководца. В это раз он застал его за столом. Убар Эрвиш сидел ссутулившись над пустой отполированной доской и водил по ней пальцем. Айдек шагнул вперед и положил перед ним поднос со стаканом воды и пышной лепешкой.
— А вот и время ужина. Рад видеть вас фалаг. Вы принесли то, о чем я просил?
Айдек неопределенно кивнул головой в сторону сжатого кулака.
— Не очень-то похоже на пергамент, — заметил бывший полководец.
— У меня его и нет.
— Жаль, что вы не смогли исполнить для меня эту небольшую услугу. Но дело ваше.
— У меня есть кое что получше.
Сказав это, Айдек шагнул в сторону и показал на открытую дверь.
— Стража внизу пьяна и на этаже нет охранников. Если вы быстро спуститесь, то можете успеть пройти до трапезной. Там тоже никого нет. Ждите меня там. Я скоро буду.
— Зачем вам это, фалаг?
— Затем, что с вами поступают несправедливо. Всё, идите. Стража может вернуться в любой момент. Я скоро спущусь.
— Спасибо, — растерянно произнес полководец и, поднявшись из-за стола, пошел к дверному проему.
Поравнявшись с Айдеком, он на миг остановился, посмотрел ему в глаза, а потом положил руку на плечо и проговорил негромко:
— Я не забуду этого, фалаг.
— Идите же! — с нажимом произнес Айдек. Всё его нутро просто выворачивало, трясло и било крупной дрожью от животного страха.
Полководец кивнул и быстро зашагал прочь. Айдек прижался к стене, вслушиваясь в затихающие шаги. Похоже, Убару Эрвишу удалось-таки покинуть башню.
Вот и всё. Он сделал это. Отпустил пленника, которого ему поручили охранять. Спас легенду. И видно сам Всевышний даровал ему на это свою милость.
Сердце фалага, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, а ноги стали похожи на две деревяшки. С трудом заставив их гнуться, он переставил с подноса на стол кувшин и лепешку, забрал поднос, а потом вышел из комнаты, заперев дверь. Фалаг не видел себя, но был готов поклясться, что кожа его приобрела мертвенно-бледный цвет. В любой момент двери башни могли открыться и воины его же знамени ввели бы беглого полководца. И тогда вскоре он и сам предстанет перед судом. Только судом военным. А, значит суровым и быстрым на расправу.
Айдек замер, напряженно вслушиваясь в звуки. Дверь внизу не скрипела, голосов и топота не было слышно, а беглеца всё не вели по узкой лестнице обратно. Похоже, Убар Эрвиш смог-таки добраться до трапезной и спуститься вниз, в погреб, где его ждал подземный ход и шанс на спасение.
Конечно, от подлинной свободы полководца отделяло многое. Там, в погребе трапезной, находился старый, ещё джасурский подземный ход, выводивший в тихий и неприметный склеп недалеко от того, что было когда-то Аравенской гаванью. И пусть покинуть город Убару Эрвишу предстояло самостоятельно, фалаг надеялся, что полководец сможет справиться с этим. В любом случае — он получит свой шанс на спасение. Шанс, который подарил ему Айдек.
Заперев дверь на ключ, он шагнул к следующей комнате. Ему ещё нужно было разнести ужин для оставшихся заключенных.
В каждой из камер фалаг оставил по кружке воды и лепешке, не пытаясь заговорить и избегая взглядов узников. Теперь он сможет сказать, что просто разносил ужин и во время его обхода все узники были под замком. Да, именно так он и скажет, когда его станут допрашивать про побег заключенного.
Закончив, он быстро пошел вниз и у самой двери, рядом с мирно спящими пьяными стражами, остановился. У них на столе стояла масляная лампа. Фалаг взял её, настороженно посмотрев на воинов. Похоже, их сон был так крепок, что он вряд ли бы смог его потревожить даже если бы начал орать и стучать ногами. Шагнув прочь от стола и открыв дверь, он неожиданно столкнулся нос-носом с воином Патара Туэдиша. Тот стоял прямо перед ним, держась за дверной косяк и медленно подняв глаза, посмотрел на Айдека.
— Фалаг? — судя по тому, как растягивались звуки его речи и мутным глазам, страж изрядно перепил вина. Да, он определенно был пьян. И почти также сильно, как его уснувшие товарищи.
— Я был у заключенных. И знаете что? Там пусто у дверей. Вернитесь на свой пост, воин! — неожиданно спокойно и строго произнес Айдек, хотя сердце его и схватила ледяная рука ужаса.
— Э-э-э… слушаюсь! — вяло проговорил страж и неуверенно стукнул себя кулаком по груди.
Айдек кивнул ему в ответ, а потом вышел на улицу. Всевышний по-прежнему хранил его.
Фалаг быстро, даже суетно, дошел до трапезной, где оглядевшись по сторонам и убедившись, что двор крепости пуст, вошёл внутрь.
В трапезной было темно и тихо. Убара Эрвиша нигде не было видно. Айдек даже испугался, что беглый командир так и не смог перейти между зданиями. В конце концов, а почему его, уже раз сбежавшего, должны были повести обратно в комнату или в главную башню? Хайладская крепость имела и другие места, для более надежного содержания.
