хотя и знал о том, что меня усыновили в возрасте одного года. Вместе со мной в семье было пятеро детей: три девочки и два мальчика – все брошенные своими родителями в младенчестве и усыновленные в возрасте до трёх лет. Благодаря необыкновенным родителям, наша семья получилась не только красивой – разные цвета тел, волос и глаз, – но и на редкость счастливой. Фредерик и Джоплин Патаки, и их приёмные дети с разницей в возрасте всего в год: Гвендолин, Харви, Берта, я и Нора. Самая счастливая пора в моей жизни – моё детство, когда все мы были вместе. Мы были одной дружной командой, но родители умерли почти сразу после того, как вырастили самого младшего ребенка, а мы, их дети, в буквальном смысле разлетелись в разные стороны света. Синеокая блондинка Гвендолин недавно отпраздновала своё тридцатилетие в Канаде – вместе со своим мужем, канадцем в пятом поколении, и двумя сыновьями десяти и восьми лет она живёт в красивом пригороде и обожает свою работу ветеринара. Наш двадцатидевятилетний красавчик Харви уже третий год живёт в США, снимается в массовке известных голливудских фильмов и порой занимается каскадёрской деятельностью. Смуглокожей Берте двадцать восемь, она живёт на Майорке со своим гражданским мужем и сдаёт в аренду их общие виллы. Нашей рыжей малышке Норе уже двадцать шесть, она в Финляндии занимается горнолыжным туризмом в компании со своим бойфрендом. Благодаря стараниям и любви моих родителей, мой брат и мои сёстры счастливо проживают свои жизни, как и я. Мне двадцать семь, я немного застенчивый, кудрявый брюнет в квадратных очках, всю свою жизнь прожил в Португалии, как и мечтал, добился успеха в ботанике и микробиологии, и этой ночью впервые в своей жизни еду в совершенно неизвестную мне Чехию, чтобы там войти в экспедиционную группу, которая уже через пять дней отправится в Африку изучать открывшуюся после десятибалльного землетрясения пещеру. В этой экспедиции я буду одним из двух микробиологов и единственным биологом – от осознания этого факта у меня не раз перехватывало дыхание в день, когда мне сообщили о том, что моя кандидатура одобрена. Гвендолин с детства возилась с животными, Харви был лучшим спортсменом в школе, Берту влекли новые горизонты, Нора была непоседой, а я ещё до того, как пошёл в школу, понял, что меня тянет к живой науке, а какая наука может быть более живой и настоящей, чем микробиология? Разве что ботаника может сравниться с ней. Да, я предвзят, но не судите меня строго – я просто определился с тем, чему посвящаю всю свою жизнь. И вот я здесь, в этом поезде, не могу дозвониться до Гвендолин, Харви, Берты и Норы, за окном перрон, у которого наш обречённый поезд остановится через считаные секунды, я уже вижу десятки, нет, сотни люксов, стремящихся навстречу к нам… Люксы. Что это или кто? Я могу строить только догадки, у меня уже даже есть пара теорий, но мой ноутбук остался в вагоне среднего класса, а на нём два видеоролика с люксами, которые я успел скачать до того, как интернет окончательно оборвался. Скорее всего, я так и не рассмотрю, так и не изучу, так и не выйду из этого поезда, ведь мы уже остановились у перрона, ведь двери уже наверняка начали открываться… Бенджамин всё ещё продолжает лежать под приборной панелью, пытаясь починить рычаг, отвечающий за механизм открытия дверей, но он уже не успел – поезд уже прибыл в пункт назначения, двери уже должны быть открыты. Поздно думать об открывшихся дверях – пора начинать думать о том, что нам делать с теми, кто через несколько секунд заколотит кулаками в наше укрытие с просьбой впустить их или с желанием казнить нас.
Я больше никогда не увижу свою семью: Гвендолин, Харви, Берту и Нору. Осознание в одну секунду пронзает мою душу насквозь… Однажды в детстве мы гадали, кто же из нас проживёт дольше всех. Дурацкая игра была. Жаль, что в итоге мы так и не узнаем, кто победил.
ФИЗИЧЕСКАЯ СИЛА
АДРИАНА БОНД
Дверь издала шипение и попыталась выдвинуться вперед. Я видела, как она сошла с пазов на целый сантиметр и видела, как туча люксов, буквально залепляющая все окна тамбура, начала льнуть к двери ещё плотнее, но отчётливее всего я видела, как на руках Брайана в одно мгновение вздулись все вены! Левой рукой он держался за стальное перило, а правой оттягивал дверь на себя, внутрь тамбура…
Это кажется невозможным, но… Ему достаёт силы удерживать этого механического монстра!
Моё сердце начало колотиться так громко, что, кажется, в этот момент я едва не задыхаюсь от резкого выброса адреналина в мою бурлящую от паники кровь…
Если бы люксы умели менять форму и просачиваться через отверстия – у нас бы ничего не вышло уже на этом этапе: дверь отчётливо отодвинулась на предательский сантиметр! И я вижу… Вижу, что сила сопротивления по чуть-чуть отвоёвывает миллиметр, и ещё миллиметр, и ещё миллиметр!.. Ещё немного, и чёрное пространство между дверью и вагоном превратится в полноценную щель!
В эти секунды я не могла скрывать своего ужаса, а потому и не скрывала: встретившись взглядом с Брайаном, я замерла, продолжая смотреть прямо в его глаза своими округлившимися до предела глазами. Периферическим зрением я видела, что у него начала вздуваться вена даже на шее… Он до предела сжал зубы и, кажется, дышал через раз… Краснея, он с нечеловеческой силой продолжал оттягивать дверь на нас и всё ещё продолжал удерживать её от открытия! Как?! Как он может?! Ведь это ненормальная сила! Он порвёт все свои жилы! Вот что я думала, видя, как он запрокидывает голову назад, явно достигая своего предела!
– Пожалуйста, потерпи ещё! – сама того не понимая, сделав шаг вперед, я остановилась практически впритык к нему, понимая, что мы всерьёз находимся в сантиметре от гибели, и что это расстояние сейчас удерживает только он один. Я говорила неожиданно дрожащим тоном, буквально в его вздувшуюся шею, потому что он уже окончательно запрокинул голову и к тому же был значительно выше меня… Я почувствовала аромат его одеколона с потом – мужской, агрессивный запах, – и моё дыхание перехватило: он сможет! Если не сможет он – не сможет никто! – Брайан… Брайан… – я начала называть его по имени. Не знаю зачем… Должно быть, чтобы он хотя бы
