Исма была так благодарна этим двоим, что чуть не расплакалась. Глаза намокли, и стало трудно дышать, но Исма справилась с чувствами и ответила:
– Н-на площадь.
– Во-о-от! На пло-о-ощадь, – разочарованно повторил Аристей, – а мы с Геббом уже три раза были в таверне «Седьмой Угол»! Слышала про такую?
– Нет, но когда ж мне…
– А надо бы! Надо про такие места знать.
Гебб закивал, подтверждая слова товарища.
– Что же там такого интересного, в этом «Седьмом Углу»?
– А ты пропусти завтра вечернюю молитву и приходи – сама всё увидишь. Добраться легко. Со Светлой Улицы попадёшь на рынок. Там держись левой стороны. Иди вдоль стены, а как стена закончится, сразу поворачивай. Впереди будет здоровенный дом – он-то тебе и нужен. Мы будем ждать внутри и отвоюем у завсегдатаев стол. А чтобы не потеряться, возьми с собой Беррэ и Айолу. Они уже хорошо изучили город.
– Не хотелось бы пропускать молитву, но раз вы так настаиваете… Я, наверное, что-нибудь придумаю.
– Вот и отлично! Приходи. Всё равно всех молитв не прочесть.
– Как знать… Может, и прочесть… Во всяком случае, посвящённые в это верят.
– Ну всё, нам пора уже. До встречи, Ис!
– Хорошо, ребята. До встречи!
Рурру вылетел из кустов серебристой тенью, хлопая крыльями и вопя как рожающая лосиха. Следом за ним выскочил Фраса. Щёлкнув зубами, он плюхнулся в лужу, сел и с досадой взглянул на улетающий веерный хвост.
Исма негромко рассмеялась и одобрительно подмигнула лисёнку, мол, не переживай, в следующий раз обязательно поймаешь. Набрав колодезной воды, девушка направилась в Женский Дом.
Фраса бежал впереди, старательно обнюхивая всё, что встречалось ему на пути. «Вот неуёмный, – подумала Ис, – а это он пока щеночек… Что же с ним станется, когда вырастет?» Лисёнок замер и повернул порванное ухо в сторону девушки так, словно услышал её мысли. Немного помедлив, Фраса подбежал к толстому пню, пометил его и успокоился. Оставшуюся часть пути он не пропадал в кустах, не гонялся за птицами и вообще не отходил от Исмы. «Вымотался, наверное, – предположила она. – Слава Палланте! Значит, не будет прыгать по комнате и доводить соседок. Свернётся себе в клубок у подушки и спокойно проспит до утра. Покормлю ещё сытно, и точно уснёт». Оззо хоть и стерпела присутствие лисёнка в Доме, но только потому, что Ис рассказала верховной про нападение колдуна и про то, что на самом-то деле паломников спас Фраса.
Когда чародей напал и превратился в девятиглавого дракона, лисёнок вылез из капюшона и запрыгнул Исме на левое плечо. Он рычал и смотрел на север, не обращая внимания на чудовище, как будто его там и не было вовсе. Если бы Фраса не повёл себя так странно, Исма бы ничего не поняла и не рассказала Эссе про иллюзию, созданную врагом.
Услышав это, Оззо смягчилась и разрешила оставить лисёнка при условии, что он никому не доставит хлопот. В общем-то, справедливо, ведь в обоих Домах Палланты поселилось так много паломников и священнослужителей, что стены, казалось, трещали по швам: дети плакали, старики кряхтели, монахини молились, а жрицы раздавали поручение за поручением. И так с самого первого дня.
К несчастью, с соседками у Исмы тоже не ладилось. Она даже имён их не запомнила – только кривые зубы, глаза навыкат и нестерпимый запах пота. Но задевало Исму другое – соседки почему-то не любили Фрасу и звали его плешивым уродцем. Прозвище так злило паломницу, что однажды она не вытерпела, выхватила из камина кочергу и пригрозила обидчицам прижечь их поганые языки. Больше с Исмой не разговаривали и всячески старались её избегать, что, разумеется, невозможно, когда вы живёте в одной комнате. Поэтому иногда какая-нибудь из соседок всё-таки выражала своё неудовольствие или шла жаловаться старшим. Потом Исме приходилось работать в три раза усерднее, чтобы жрицы ничего не рассказывали Оззо. Но Ис не сдавалась и делала всё, чтобы Фраса мог оставаться в Доме.
У дверей Исму поджидал Вокк, как всегда, чумазый и кучерявый.
– Тётенька, а можно мне поиграть с собачкой? – Мальчик радостно прыгал и хлопал в ладоши.
– Вокк, я же тебе уже говорила. – Исма аккуратно поставила вёдра и подпёрла бока натруженными руками. – Фраса не собачка, а лис, настоящий, дикий. Он ведь и цапнуть может!
– Ну пажа-а-алуста! – жалобно протянул Вокк.
Фраса неуверенно попятился.
– Ох-ох… Ты же от меня всё равно не отстанешь, правда?
Мальчик помотал головой.
– Ладно, давай попробуем, только…
– Ура-а-а! – закричал Вокк и подпрыгнул ещё выше.
– Только договоримся с тобой вот о чём. – Исма села и посмотрела в голубые, словно цветущий лён, глаза.
– О чём? – спросил мальчик и затих, заворожённый её взглядом.
– Фраса должен решить сам. И если он согласится, ты будешь заботиться о нём, как о младшем братике. Идёт?
Вокк застенчиво улыбнулся и кивнул. Щёки его зажглись румянцем. Мальчик затаил дыхание.
– Искорка, иди-ка сюда, хороший мой. – Исма погладила Фрасу по голове, а потом так же погладила Вокка. – Этому мальчику ты очень нравишься. Он хочет с тобой подружиться, но только если ты сам будешь не против.
Лисёнок принюхался и осторожно подошёл к Вокку. Вокк протянул ему пухлую ладонь. От мальчика пахло сажей и яблоками, но Искорке нравилось, что этот человечек был не такой большой и зловонный, как те, из каменной норы. Вокк нагнулся, и тогда Фраса лизнул мальчика в нос.
– Вот и славно, – улыбаясь, сказала Исма.
В груди кольнуло. Она вспомнила сон. Далёкий и такой туманный, но очень светлый и добрый. В том сне Тар звал её другим именем, а ещё он подарил ей волчонка. Она была маленькая, как Вокк, и счастливая. Очень счастливая. Но потом проснулась…
Исма оставила Вокка и Фрасу во дворе, сказав им, что поможет на кухне, а потом вернётся и принесёт чего-нибудь вкусного.
Вокку захотелось лапши. В животе у мальчика заурчало. Он уже представил, как тётя Ис вручает ему дымящуюся тарелку с ароматным бульоном, пшеничной лапшой и кольцами красного лука. Вокк любил лапшу больше хлеба с молоком и сладкого морса, которым его время от времени поила бабушка Хибби. Мальчику нравилось, что от розовой воды становится тепло в груди и приятно кружится голова, но всё-таки ничто не сравнится с лапшой. Уже сейчас Вокк может съесть целых две тарелки, а когда станет взрослым, он планирует съедать по десять тарелок за раз. «Лапша, лапша! В мире нет ничего лучше лапши!» – думал мальчик, поглаживая живот.
Фраса тоже был голоден, из-за чего хищно оглядывался по сторонам, но сегодня он твёрдо решил, что станет вести себя как порядочный лис: никуда не убежит и дождётся угощения от хозяйки. Вообще-то Фраса не собирался заводить себе человека, но когда Исма спасла его от зубастых растений, многое изменилось. Он ощутил нечто странное, как будто его сердце навек связалось с сердцем Исмы. Фрасе захотелось слушать её голос, чувствовать её запах и повиноваться её воле, а позже, когда было холодно и страшно, лисёнок понял, что должен защищать Ис и доверяться ей всецело.
На кухне было жарко, пахло выпечкой и специями. В четырёх печах шипело пламя, а в котлах бурлила и плевалась кипятком вода. Целая армия кухарок, обёрнутых в фартуки, резала, стругала, давила, сыпала, перчила, катала и помешивала. Двадцать умелых рук, измазанных в масле, муке и горчице, отстукивали ритм ножами, ложками и деревянными молотками. Старшая по кухне крикнула Исме, чтобы та поставила воду у бочонка с уксусом и помогла перебрать крупу в соседней комнате, где этим уже занимались другие послушницы. Ис не была служительницей церкви, но возражать не стала и потому молча пошла, куда приказала старшая.
За большим столом, приставленным к окну, сидели юные служительницы Палланты. Они чуть слышно шептались между собой и перебирали корруковые зёрна. Не слишком умело, но зато с присущей будущим монахиням и жрицам щепетильностью.
