кто уклоняется от боя.
Дафиро ничего не ответил. Он продолжал отражать каждый удар пэкьу Тенрьо, всякий раз пятясь. Руки у Дафиро онемели, кровь сочилась из ладоней, и рукояти оружия становились все более скользкими, когда с очередным ударом боевого топора пэкьу у него лопались сосуды.
Делая еще один шаг назад, капитан споткнулся, и Тенрьо двумя мощными взмахами Лангиабото выбил оружие у него из рук. Зуб и Простота покатились по палубе, переворачиваясь, и, описав длинную дугу, с плеском упали в море.
Пэкьу снова занес топор, ощерив зубы в кровожадном оскале. Дафиро закричал и бросился на противника, получив удар в грудь боевым топором. Каменное лезвие проломило ему ребра и прошло внутрь. Дафиро вскрикнул, захлебнулся кровью и обхватил тело вождя льуку руками и ногами. Хлынувшая у него изо рта кровь полилась на пэкьу Тенрьо. Оба рухнули на палубу, капитан дара лежал сверху.
Гин Мадзоти ринулась вперед и с могучим ревом вонзила меч в спину Дафиро Миро. Клинок проткнул его насквозь и вошел в грудь пэкьу Тенрьо.
Хотя Дафиро мешал ему видеть, Тенрьо почувствовал приближающийся укол и, изловчившись, сдвинулся немного в сторону. Острие меча погрузилось в его плоть, но до сердца не достало.
Вождь расхохотался:
– Так вот в чем смысл фокуса. Ты попросила его умереть, чтобы получить этот шанс.
– Каждый камушек в игре кюпа может быть принесен в жертву ради победы, – сказала Гин.
Давным-давно, еще только став маршалом Дасу, Гин Мадзоти высекла Дафиро Миро, чтобы он вошел в доверие к Киндо Маране. Воззвав к общим воспоминаниям, они смогли таким образом согласовать план, как одолеть пэкьу.
– Какая жалость, что жертва оказалась напрасной. – Пэкьу Тенрьо отталкивал от себя тело Дафиро Миро до тех пор, пока у него не появилось достаточно пространства, чтобы упереться трупу в грудь ногой.
С упавшим сердцем Гин наблюдала за действиями противника, налегая на рукоять меча в надежде пришпилить вождя к палубе, но тело Дафиро все скользило и скользило вверх по клинку.
Пэкьу старался сбросить с себя труп, а заодно и маршала. В поединке один на один у Мадзоти не было против него шансов.
Гин подняла глаза и рассмотрела сквозь дым и огонь фигуру Дзоми Кидосу. Молодая женщина сжимала обломок шелкокрапинной стрелы. Увенчанный ромбовидным наконечником, этот обломок напоминал короткое копье. Порох из древка высыпался.
Взгляды Гин и Дзоми встретились. Тело Дафиро полностью закрывало пэкьу, а через миг он полностью освободится. Требовалось некоторое усилие, чтобы банка Огэ внутри стрелы разбилась, и этого можно было достичь, только если Дзоми разбежится и с размаху вонзит наконечник. Тело Дафиро находилось слишком близко к палубе.
Гин кивнула Дзоми, и лицо ее при этом даже не дрогнуло.
«Каждый камушек кюпа может быть принесен в жертву».
Дзоми бросилась вперед, держа стрелу как копье.
Гин покрепче сжала рукоять На-ароэнны, и на ее спокойном лице появилась улыбка.
Алмазной заточки наконечник вошел в незащищенный живот Гин, ее стон совпал с хрустом стекла, разбивающегося внутри тела женщины. Банка Огэ разрядилась.
Маршал Дара, мертвый капитан дворцовой стражи и великий пэкьу застыли. Яркие сверкающие дуги перебегали по трем телам, соединенным Концом Сомнений.
Удар, дошедший до острия меча, мгновенно остановил сердце Тенрьо и пробежал по телу маршала. Держа руки на мече, Гин замерла на миг, а потом обмякла и навзничь повалилась на палубу.
Дзоми подползла ближе по качающейся палубе и оказалась рядом с телом Гин. Она положила голову умирающей женщины к себе на колени.
– Маршал!
Глаза Гин Мадзоти были открыты, но взгляд ее был направлен куда-то за Дзоми Кидосу.
– Он… Он…
– Да, пэкьу Тенрьо убит, – подтвердила Дзоми.
– Хорошо, – сказала Гин, а потом закрыла глаза.
– Маршал! – Дзоми нежно гладила ее по лицу.
– Перестань, Серый Крыс! Не надо… – пробормотала Гин с закрытыми глазами. Голос ее стих, лицо разгладилось, тело обмякло.
– Маршал! Маршал!
Вот и все. Гин Мадзоти, прославленного полководца Дара, не стало. Это была воистину выдающаяся женщина, которая заслуживала самых торжественных похорон.
Дзоми подняла затуманенные слезами глаза. Вокруг, сколько хватало взгляда, повсюду в смятении сновали корабли дара и льуку. Лишенные командования флотилии отчаянно сражались друг с другом, и никто не знал, кто берет верх. Окутывающие «Гордость Укьу» клубы дыма мешали видеть.
Пусть дух маршала покинул тело, битва для Гин еще не кончилась.
Дзоми шепотом попросила Гин Мадзоти простить ее, а потом потащила мертвое тело на нос корабля. Судно наполовину уже погрузилось в воду, и нос пока еще оставался самым высоким местом. Она прислонила тело маршала к бушприту, стоящему почти вертикально, а потом для надежности привязала его.
Дзоми вернулась к изодранному пологу, под которым прежде покоился погруженный в горячечное забытье император Рагин, и нашла флаг Дара. Она прикрепила знамя к бамбуковому древку стрелы, вложила получившийся флагшток в пальцы Гин и обмотала куском шелка.
Стяг с плывущим по морю крубеном заполоскался в колеблющемся от жара воздухе на горящем корабле.
Пробравшись через заваленную обломками палубу, Дзоми нашла куски бамбука и сухожилия от пращей и соорудила из них приспособление, при помощи которого мертвые руки могли двигаться.
Еще она раздобыла провода из расколотых шелкокрапинных стрел и подвела их к рукам маршала, а потом достала из других стрел оставшиеся целыми банки Огэ и соединила их параллельно.
Затем, пригибаясь, чтобы ее не было видно, девушка подняла провода при помощи двух бамбуковых древков от стрел, как если это была пара гигантских палочек для еды. «Две палочки для лапши и риса», – как наяву, услышала она голос учителя, и на сердце сразу стало теплее.
«Провода ведь похожи на лапшу, правда?»
Она помолилась наставнику, чтобы тот помог ей, и поднесла провода к открытой поверхности банок Огэ.
В точности как члены лабораторных лягушек дергались и гребли под воздействием шелкокрапинной силы, так и безжизненные руки маршала сейчас вздрогнули, зашевелились и, направляемые гибкой упряжью, замахали в воздухе флагом Дара.
Раз за разом Дзоми подносила провода к банкам. Это казалось ей жестоким надругательством над покойницей. Запах паленой плоти ударил в ноздри. Сдерживая накатывающую тошноту, молодая женщина продолжала, понимая, что поступает правильно и маршал бы ее одобрила.
Ветер развеял дым вокруг бушприта, открыв размахивающую флагом фигуру Гин Мадзоти.
– Маршал жива! – донесся крик с палубы одного из кораблей дара. – Пэкьу убит!
Крик этот подхватило несколько голосов, потом их стало больше, и наконец могучий хор огласил море от края до края.
Гин Мадзоти, маршал Дара, снова командовала вверенной ей армией, пусть даже ее тело тлело и дымилось от проходящих через
