и дела сейчас.
— А если слуги увидят, что вместо Томмазо с угощениями пришел Мартин? — настаивал собеседник.
— Ничего страшного, — заверил Мартин. — Или ты думаешь, что кто-то посмеет заикнуться в разгар совещания о том, что где, дескать, Томмазо?
Тот пожал плечами.
— Конечно, нет! Так что тебе беспокоиться нечего. А потом я вернусь, и ты вернешься туда как ни в чем не бывало.
— Ну, хорошо, — согласился Томмазо, видя, что деваться некуда.
— Вот и славно!
Мартин перехватил у него в корзину то, что Томмазо уже собрал. И пошел дальше по рядам вместе с ним.
— А это брать? — восклицал он, указывая то на солености, то на сладости.
Томмазо где-то кивал, где-то мотал головой. Через десять минут Мартин обвешался корзинками получше портового торговца.
— Что ж. Я пошел, — сказал Мартин и шагнул на выход из кладовой дворца, или паласа, как еще его называли.
Палас имел много удобных помещений для приема гостей и для жизни вообще, но как оборонительное сооружение не представлял никакого значения. Мартин проходил по пышным коридорам, украшенным картинами славных предков, огибал приемные, будуарные комнаты, и достиг, наконец, зала Совета — просторного, вытянутого в длину помещения с расставленными по периметру креслами у столиков. Огромные золоченные люстры висели в начале, середине и конце зала, блистая под дневными лучами солнца хрусталиками прозрачных украшений.
В самом зале, несмотря на его размеры, находилось всего человек десять знати и куда больше прислуги. Последних было легко отличить по их невзрачным серым, бурым одеждам, по тому, как они подчеркнуто смиренно стояли, предугадывая любое желание знатных гостей. Знать же выделялась короткими и длинными туниками различных оттенков фиолетового цвета: лавандовые, нежные и светлые, фиалковые, пурпурные, сливовые. Сам король восседал на возвышении в начале зала. Он также облачился в камзол не броского, но и не яркого цвета королевского пурпура, расшитый золочеными лилиями, в туфлях с удлиненными носками, с небрежно лежащей на поручне кресла рукой в перстнях, Фридрих слушал обращения к нему.
— …и мой сосед, благородный барон де Мюа, видимо, случайно забредший в мой лес, перестрелял нескольких оленей, за что я ему и отправил с посланцем мое возмущение! — сетовал один из знатных гостей.
— Возмущение в виде тушек моих же фазанов! — запротестовал барон.
Мартин не стал вдаваться в детали беседы и, пользуясь минутой, когда все взоры были обращены на говорившего, проскользнул вдоль стен к компании слуг с таким же набором угощений, как и у него. Слуги покосились на него недоверчиво, но через пару секунд отвернулись, потеряв интерес.
С этой минуты Мартин обратился весь во внимание, не упуская ни одного слова, ни одного взгляда. Впрочем, не забывал он и прислуживать, несколько раз поднося угощения и добавляя вино в кубки. Так он обошел не один раз всех гостей. Кто еще может быть неприметнее в королевском зале, нежели слуга? Лица знатных гостей попеременно обращались то на короля, то друг на друга. Кто смотрел с неким недоверием, кто — с уважением и желанием получить поддержку.
Мартин многих не знал. Понятно было только, что сюда съехались правители всех окрестных замков не только с этого королевства, но и с соседних. Вот правителя Графства Гор Готфрида Несокрушимого нельзя было не узнать, даже если ни разу до этого его не видел. Правитель соседней области, он всегда был предан династии Августинов, как и его предки до него. Этот незыблемый альянс, союз великих с гордыми, негласно существовал веками, скрепленный сотнями совместных походов и сражений. А иначе и быть не могло: как соседи, они зависели друг от друга так же крепко, как полная влаги цветущая долина под сенью горы. Снеси гору — и палящее солнце иссушит долину. Иссуши долину — и после утомительных странствий по горным кряжам негде будет передохнуть и набраться сил.
Готфрид, как и его предки, был частым гостем в королевстве. Хотя нет — даже не гостем, а желанным родичем, которого ждут и тут же зовут к общему столу. А сколько за последние века было заключено браков между правящими династиями графства Гор и Королевства Лилий! И правители по крови уже и не могли бы сказать, кто какого родства!
Мартин сжал поднос с такой силой, что едва не перевернул тот: король встал и приступил наконец к главному!
— Огласите же, сэр Тоннэри, зачем мы здесь собрались!
И Фридрих недвусмысленно посмотрел на мужчину средних лет, чуть младше его, но гораздо более искушенного в военных делах: раскосые шрамы на щеках говорили о многом, а острый, пронзительный взгляд выдавал сильный, волевой характер, не привыкший уступать ни на долю.
Сэр Тоннэри, а точнее герцог Жан Тоннэри, правитель западной части королевства за изгибом реки Луа, которая разделяла королевство на две неравные части (относительно небольшую западную — герцогскую, и гораздо большую восточную — королевскую) и брала свой исток где-то среди острых скал Великой Горы, а впадала, собственно, в само море, — так вот, этот сэр встал с готовностью, точно только этого и ждал, и, вперив взгляд разом во всех, бросился в атаку:
— Все церемонии хороши, господа, среди королевских чертогов, среди надушенных спален и столовых с гобеленами, но им не место в пыли сражения и схватки со смертью! И выдержать ее в силах далеко не каждый! И чем дольше мы будем распылять наши силы на слова, а не на действия, тем всё более наглым и решительным будет наш враг! Кто бы им не был! Собственно… — сэр Тоннэри замешкался. — Это-то и предстояло выяснить нашим силам, что составили авангард королевского войска!
— И где же этот авангард теперь? — насмешливо вставил барон Анри де Мюа, владевший замком на левом берегу реки Луа, на самой дальней излучине королевской части. И он и не раз и не два с нескрываемым интересом посматривал на близлежащие соседские земли за рекой.
— Ради этого мы здесь и собрались! — отрезал герцог. Он прекрасно знал о притязаниях барона и за это, мягко говоря, недолюбливал его.
Герцог щелкнул пальцем, и слуга, стоявший рядом, подал ему свернутые в трубку письма. Миг истины настал.
— Вот эти записки мы обнаружили, можно сказать, совершенно случайно. Наши разведчики на островах Азора, прочесывая местность в районе заброшенного форта, наткнулись среди прочих корабельных обломков на небольшой деревянный ларец с искусной резьбой. Он привлек их внимание. Когда же вскрыли его, то и обнаружили эти самые записки.
— Скажи, Жан, когда это случилось, — добавил король.
Жан почтительно кивнул.
— Это случилось три недели назад…
— Когда пронесся тот самый шторм по морю,
