обработав рану, алатский эскулап удивлённо покачал головой. По его компетентному мнению, Рис точно не должен был пережить эту ночь, скончавшись от кровопотери. Однако, по всему выходило, что раненый не только каким-то волшебным образом сумел остановить кровотечение, но и добрался до бункера на своих двоих. Видимо, пациент оказался уж больно живучим, медицина тут, как говорится, бессильна.
Рис очнулся или, лучше сказать, проснулся как раз во время визита врача и сходу начал молоть какую-то чушь про то, что его спас призрак. Доктор даже на всякий случай смерил ему температуру, решив, что это был горячечный бред, но жа́ра не обнаружил. Да и в целом, состояние Риса эскулап оценил как вполне удовлетворительное, по крайней мере, жизни раненого ничего не угрожало. Навязчивую идею про призрачное спасение можно было смело списать на галлюцинации, которые при значительной кровопотере были делом обычным. Заверив взволнованных домочадцев, что, если не будет осложнений, через несколько дней не в меру везучий пациент уже встанет на ноги, доктор благополучно удалился.
— Слабый аргумент, — в голосе Кейтиля скепсис буквально зашкаливал. — Мало ли, что померещится под наркотой, да ещё после такой кровопотери. Тебе же доктор сказал, что глюки в таком состоянии — это нормально.
Голос доносился словно из-под земли, и Кире даже показалось, что он был частью её сумбурного и беспокойного сна. Несмотря на оптимистичный прогноз доктора, она так и не решилась оставить Риса. Однако после бессонной ночи, полной панических метаний и горьких откровений, Кира чувствовала себя такой измотанной, словно не сидела у постели раненого мужа, а таскала мешки с песком. Поэтому, когда Кейтиль предложил подежурить вместо неё, она не стала отказываться и, свернувшись калачиком на краю кровати, мгновенно отключилась.
Трудно сказать, как долго Кира пребывала в блаженной дрёме, ведь в подземный бункер солнце не проникало, но проснулась она совершенно разбитой, поскольку даже во сне продолжала пережёвывать свои фрустрации по поводу собственной некомпетентности в семейных вопросах. В надежде снова отключиться она постаралась расслабиться и дышать размеренно, как в состоянии транса, но все её надежды пошли прахом, когда до дремлющего сознания страдалицы дошёл смысл разговора двух приятелей.
— Я тебе говорю, это был тот самый чужак, которого я выследил день назад, — театральным шёпотом прошипел Рис. — Это бессмертный, понимаешь?
— Спокойно, ну чего ты так разбушевался, — увещевающий тон Кейтиля больше подходил для общения с несмышлёным ребёнком или щенком и вряд ли мог реально успокоить мужика, отстаивающего свою правоту. — Ты кого-то встретил в горах, и он тебе привиделся в бреду. Так бывает.
— Бессмертный в Алате! — Рис вполне ожидаемо закипел. — Не тупи, Кит, это же натуральная катастрофа.
— Давай ты сначала оклемаешься, — миролюбиво предложил Кейтиль, — а потом будешь наводить кипиш в городском совете. Договорились? — Видимо, Рис кивнул, потому что миротворец продолжил свои увещевания. — Ты лучше мне вот что скажи, парень, сколько обезболивающего ты принял, чтобы даже не заметить, как у тебя из бока кровища хлещет?
— Одну дозу, — проворчал Рис, — но штука оказалась просто забойная.
— Какая ещё штука? — в голосе Кейтиля явно зазвучали подозрительные нотки.
— Помнишь, я сварганил это зелье, когда пошёл сдаваться Ордену? — Риса явно не испытывал никакого раскаяния, скорее уж, гордость за своё гениальное изобретение.
— Ты совсем спятил?! — возмущённо прошипел Кейтиль. — Как тебе только в голову пришло колоть себе этот стрёмный шмурдяк? Ты же испытал свой препарат только на крысах.
— Крысам понравилось, — самодовольно заявил экспериментатор. — Не гони волну, Кит, нужно же мне было как-то унять эту боль. Тащиться в лабораторию, когда тебя от каждого движения перекашивает, совсем неприкольно, согласись. К тому же пришлось поторапливаться, мы провозились с пленником почти до заката.
— Ага, и ты устроил марш бросок с дыркой в печени, — Кейтиль сердито фыркнул, — очень умно́.
— Откуда мне было знать, что всё настолько серьёзно, — возмутился Рис, — рана выглядела безобидной, как большая царапина.
— Ты что, анатомию в университете прогуливал? — Кейтиль не позволил своему приятелю слиться. — Забыл, какие органы находятся в правом боку?
— Ну ладно, прокололся, с каждым может случиться, — попробовал смягчить сурового обвинителя Рис.
— Не морочь мне голову, — обвинитель ничуть не купился на его фальшивое покаяние, — нормальным людям такое безрассудство даже в страшном сне не приснится. В последнее время ты всё сильнее напоминаешь сладкоежку, который добрался до склада с шоколадом и пихает себе в рот всё, до чего может дотянуться. Рис, когда ты остановишься?
— Ты опять за своё, — раненый устало вздохнул, как бы демонстрируя посетителю, что тот вышел за рамки приличий и больничного режима.
— Перестань совать свою дурную башку в каждую сомнительную дырку в надежде, что кто-нибудь наконец возьмёт на себя труд её открутить, — столь длинную тираду Кейтиль выдал на одном дыхании, похоже, заготовил её заранее. — Этим ты свою погибшую семью не вернёшь.
— Я и не пытаюсь, — пробурчал Рис.
— Ага, ты всего лишь пытаешься к ним присоединиться, — его приятель и не подумал сбавить обороты. — Считаешь, что раз они погибли из-за твоего отказа служить Ордену, то ты теперь тоже не заслуживаешь жизни.
— А что, нужно было согласиться? — при упоминании Ордена взгляд Риса тут же потемнел, словно в его черепушке выключили свет.
— Я не знаю, как ты должен был поступить, — в голосе Кейтиля впервые с начала разговора промелькнуло сочувствие, — это был только твой выбор, и ты его сделал. Если сейчас ты считаешь, что ошибся, то не перекладывай эту ношу на других.
— Я и не пытаюсь переложить на тебя свою ношу, — огрызнулся Рис.
— Не на меня, на Киру, — Кейтиль устало вздохнул. — Думаешь, каково ей жить со смертником? Ты подумал, что с ней будет, если она потеряет уже второго мужа? А каково будет Тиночке, когда она потеряет второго папу?
— Всё, Кит, свали, дай мне немного отдохнуть, — взмолился раненый, — мне сейчас правда не до того, чтобы выслушивать твои нотации.
Поскольку обвиняемый был явно не в настроении продолжать этот тяжёлый разговор, Кейтиль решил поберечь собственные нервы и удалился, а у Киры все внутренности буквально сжались в комок от предчувствия беды. Оказывается, проблема была не только в ней самой, но и в Рисе тоже. Их обоих мучала боль утраты, не давая нормально дышать и радоваться жизни. Не исключено, что они так стремительно сблизились вовсе не из-за каких-то неземных страстей, а потому, что их цели идеально совпали. Им обоим требовалась спасательная шлюпка, и они обрели друг в друге спасение от боли прежних потерь. Что ж, такие отношения, наверное, можно было признать равноправными и
