десяти дюймов, что в переводе на шаги означало бы что-то близкое к «умереть можно, как далеко».
Выбора не оставалось, и Финч нехотя засунул в нижнюю щель пятифунтовую бумажку. В тот же миг в ящике что-то зашумело, зазвенело, и из верхней прорези вылез картонный билетик.
– Отдай сюда, жадина! – Схватив билет, Финч направился к ближайшему флеппину.
Экипажник в клетчатом пальто, котелке ему в тон и круглых защитных очках стоял на подножке и курил трубку. Завидев мальчишку, он тут же сообщил:
– Осталось последнее место.
Финч потоптался у открытой дверцы, всякую секунду ожидая, что его вот-вот прогонят. Он боязливо поглядел на экипажника. Тот высунул голову из облака табачного дыма, подбадривающе кивнул ему и, вытряхнув трубку на мостовую, исчез в рубке.
Собрав всю волю в кулак, мальчик схватился за поручень и быстро взобрался по металлическим ступенькам во флеппин.
Салон экипажа представлял собой небольшой вытянутый вагончик, в котором можно было даже стоять взрослому человеку, не пригибая голову. Но стоять здесь никто не собирался. Вдоль иллюминаторов расположились шесть кресел – по три с каждой стороны. Что касается пассажиров, то они ничем не удивили Финча – почти все уткнулись в раскрытые газеты. «Как будто там печатают хоть что-то, кроме мусора!» – подумал мальчик.
Вещатель, висевший над проходом, задрожал и голосом экипажника изрек: «Пассажиры, всем занять свои места! Флеппин маршрута “Станция ‘Кроувелл’ – площадь Фейрвелл” отправляется!»
Финч поспешно сел на единственное свободное место – в середине у левого борта.
Дверь закрылась, следом раздались глухой рокот паровой машины и скрип пружин. Издав протяжный гудок, флеппин выехал со станции и, свернув налево, двинулся вглубь кварталов.
Финч во все глаза глядел в иллюминатор.
Экипаж проезжал мимо высоких, представительных зданий из зеленоватого кирпича с темно-зелеными черепичными крышами. На некоторых крышах были разбиты скверы и устроены швартовочные площадки для воздушного транспорта. А какие здесь были лифты! Они соединяли не просто этажи одного здания, как в Горри, а разные дома – блестящие кабинки ползли над улицей на специальных рельсах, перемещались вдоль мостовой, порой ныряли под землю.
Впрочем, внимание Финча быстро переключилось с лифтов на кое-что менее приятное глазу.
В Рривв было много разных вывесок: указатели, афиши, расписания, меню, рекламные щиты и тому подобное. И все они будто обращались к Финчу напрямую. Одни предлагали ему завести прекрасного, почти не кусающегося питомца в зоологической лавке «Каргафф», другие советовали попробовать сто тридцать восемь неповторимых блюд в «У Дилиенн», третьи приглашали его посетить новый спектакль в Большом театре «Гондольфино», четвертые уговаривали взять на прокат кнопф новой модели под названием «Флаэнти». Были те, что требовали купить различные товары: автоматонов, домашние кухонные и гостинные механизмы, новый цилиндр или трость, карманные часы или саквояж.
Сильнее прочих в глаза бросались вывески, на которых дурно отзывались о конкурентах. К примеру, некоторые намекали на то, что, если пользоваться какими-то иными средствами от облысения, кроме «Партилюрр. Шевелюра шевелюр», у Финча могут начаться проблемы со зрением.
Помимо обычных вывесок, на домах и столбах висели портретные, с которых хмурилось одутловатое лицо господина Уолшша, сообщающее о том, что его гремпины по переработке снега лучшие в городе; тут и там ему соседствовало тощее и сморщенное лицо господина Горбиста с припиской о том, что Уолшш на самом деле мошенник и «Гремпины Горбиста» лучшие.
Впрочем, чаще всего Финчу на глаза попадались объявления о поимке гремлинов («Гремоловы из “Бигби и К°” избавят вас от гремлинов раз и навсегда») – видимо, в Рривв эти вредители были настоящим бедствием…
«Гремлины» сменялись «гремпинами» и наоборот, и вскоре Финч уже перестал различать мелких носатых вредителей и цеха снежных фабрик. Постепенно у него начало рябить в глазах из-за вездесущих вывесок, различных шрифтов, которыми они были вырисованы, и противоречивых заявлений в адрес конкурентов…
От наблюдения за улицей Финча вдруг отвлекло шумное и довольно навязчивое сопение справа. По другую сторону прохода сидела немолодая дама в белой шубе с легким фиолетовым отливом. Хотелось думать, что сопела не обладательница шубы.
Уловив шевеление у женщины на коленях, Финч опустил взгляд. Из шерстяной муфты торчал длинный узкий нос, над которым чернели здоровенные мокрые глаза. Финч понял, что это маленькое существо – собака. Правда, больше оно походило на откормленную мышь.
Хозяйка собаки отметила интерес мальчика и улыбнулась ему. Собака же глядела со злобой и едва ли не ненавистью – Финч не понимал, чем успел заслужить подобное отношение. Откуда ему было знать, что такое выражение морды вполне нормальное для собак этой породы.
– Фусси, – обратилась к питомцу дама, – поздоровайся с милым мальчиком.
– Тяв, – презрительно выдавила собака.
– Очень… очень красивый щенок, – как можно вежливее сказал Финч.
– О! Что вы, милый! – Дама улыбнулась. – Это не щенок! Фусси – взрослая собака. Гнаши – карликовая порода. Вы разве никогда не видели гнашей? Они очень модны в этом сезоне.
Финч покачал головой.
– Вы ведь впервые в Рривв, юный джентльмен? – спросила женщина, оценив его одежду.
Финча еще никогда прежде не называли джентльменом. Обычно к нему обращались «эй ты!» или «мальчишка», еще было фирменное от мистера Кэттли – «коротышка».
В кресле перед женщиной сидел мужчина средних лет в сером пальто с воротником серебристого меха. Он оторвался от газеты, обернулся и обратился к даме, которая, очевидно, была его спутницей – мальчик предположил, что они женаты.
– Ну, дорогая, – сказал джентльмен (настоящий джентльмен, к слову, являлся обладателем высокого цилиндра и трости). – Ты смущаешь молодого человека.
– Почему это, дорогой? – Женщина подмигнула Финчу. – Мы просто мило беседуем.
Впервые в жизни Финча то, что называлось милой беседой, таковым и являлось: дама с собачкой казалась доброй.
– Я тут никогда не был раньше, – сказал Финч.
– О, и как вы его находите? – полюбопытствовал джентльмен. Он сложил газету и влился в милую беседу.
– Кого? – не понял Финч. – Рривв? Очень много надписей. Просто жуть как их много.
– О, вы ухватили самую суть! – расхохотался джентльмен. – Вывески – поистине беда центральных районов.
Флеппин в очередной раз свернул и покатил вдоль кованой парковой решетки. За ней проглядывало окруженное деревьями ледяное озеро, по поверхности которого туда-сюда мельтешили крошечные фигурки. Дети. Они носились во все стороны, вроде бы бесцельно.
– А что они делают? – спросил Финч, указывая в иллюминатор.
– Как «что»? – удивилась дама с собачкой. – Катаются на коньках!
– А зачем?
Кажется, этот вопрос поставил обоих собеседников Финча в тупик. Они недоуменно переглянулись.
– Даже не знаю… – сказала дама. – Им это нравится. Это весело. Вы никогда прежде не видели катка?
– У нас не катаются на коньках.
– У вас – это где? – поинтересовался джентльмен.
Финч помедлил с ответом. Почему-то ему вдруг показалось, что стоит ему сказать, откуда он приехал, как его сперва окатят волной презрения, а после выгонят из флеппина с криком «Оборванцы с окраин ходят пешком!». И все же эти люди выглядели такими доброжелательными…
– В Горри, – едва слышно признался Финч.
Никакого презрения на лицах собеседников не появилось. Не случилось ровным счетом ничего ужасного.
– А что же дети делают у вас в Горри? – спросила дама с собачкой.
Финч на миг задумался и повторил то, что не раз слышал от дедушки:
– Учатся в школе, чтобы хоть что-то знать и не быть такими же бесполезными, как автоматоны, открывающие людям двери.
Собеседники, не сговариваясь, рассмеялись. Их искренне развеселил ответ Финча.
– Это очень похвально, молодой человек, – сказал джентльмен. – Вот бы и наши бездельники так же смотрели на вещи.
– Ну, Финнеас, ты не прав, – ответила женщина. – Детство есть детство. Занудными клерками они всегда успеют стать. Жизнь еще отнимет у них беспечность и радость от таких простых вещей, как катание на коньках. Пусть радуются, пока есть возможность.
Финч вдруг вспомнил, что совершенно не представляет, когда ему выходить: для флеппинов не было предусмотрено промежуточных станций.
– А вы не знаете, проспект Франдигорт будет скоро? – спросил мальчик.
– О, милый, – женщина бросила взгляд в иллюминатор, – мы как раз на него выехали. Где вам нужно выходить?
– Я… я не знаю. Мне нужен дом номер пятьдесят семь.
– Это где-то в середине проспекта, – подсказал джентльмен. – Можно будет выйти через два квартала. Вы знаете, как дать нашему экипажнику знак остановить флеппин и выпустить вас?
Финч покраснел и покачал головой. Ему стало очень стыдно из-за того, что он не знает таких простых вещей.
– Рядом с вашим местом, у иллюминатора, висит цепочка. Когда нужно будет выйти, просто дерните за нее.
– Спасибо, – сказал Финч. – Вы очень добры.
– А как иначе? – удивилась дама.
К сожалению, Финч мог ей во всех подробностях описать, как бывает иначе.
Финч злился. Ему все
