дружелюбия, но уж точно и без злобы. Его женское лицо, похоже, вообще никого не удивило. На имя тоже реагировали спокойно, Урод – так Урод. В ответ называли свое, но так как членов семьи было много, а мальчик еще очень слаб, то с первого раза он почти никого не запомнил, кроме медведя Бади и хромого Волка Улу.
Воротясь домой, каждый охотник принес что-то из еды: кто птицу, кто рыбу, кто какие-то растения. Добычу отдавали Хисе, она складывала всю еду вместе и в итоге поделила поровну, причем Уроду досталось даже чуть больше, чем другим.
– Ты болен, – объяснила Тейя. – И тебе надо хорошо есть, чтобы скорее поправиться. Чтобы ты тоже смог ходить на охоту, как все остальные.
– А если кто-то не принесет еды? – допытывался у нее мальчик. – Будет съедать все сам, а вечером говорить, что ему не повезло, и он ничего не нашел и не добыл?
– Не повезти может всякому, – отвечала Тейя. – И на первый раз мы ему, конечно, поверим. Но если это будет повторяться слишком часто, все почуют недоброе. И если подозрения подтвердятся, то виновного прогонят из семьи.
– Впрочем, у нас так не бывает, – тут же добавила она. – Никто не прячет добычу, никто никого не обманывает. Мы тут все друг у друга на виду и все друг другу помогаем. Здесь надо держаться вместе, иначе не выжить.
После еды все легли спать, постелив немного травы на пол пещеры – в ряд, тесно прижавшись друг к другу. С одной стороны от Урода оказалась Хиса, а с другой – Тейя. Все это было непривычно, мальчик еще никогда в жизни не находился в таком тесном контакте с чужими, остро и незнакомо пахнущими телами. Но от их близости действительно стало тепло. Он быстро согрелся, моментально уснул и впервые за долгое время спал спокойно.
Так началась жизнь Урода на Острове изгоев.
Еще несколько дней он приходил в себя и восстанавливал силы, затем начал вставать, превозмогая боль, потом стал ходить, выбираясь из пещеры и понемногу изучая окрестности. Он быстро понял, что пещера, где обитала «семья», находится на южной стороне острова высоко над морем. Она оказалась вполне пригодным для жизни местом, насколько, конечно, это было возможно в таких условиях: днем сохраняла прохладу, укрывая от палящего солнца, а ночью удерживала тепло. Поблизости от пещеры находился удобный спуск к ручью, и вскоре мальчик стал каждое утро ходить туда с Тейей набирать воду в большие кувшины из высушенной на солнце необожженной глины. А затем Урод почувствовал себя достаточно здоровым, чтобы отправляться на охоту – сначала бродил поблизости от пещеры, потом стал отправляться все дальше. Нож с узорчатым лезвием очень пригодился ему и вызывал восхищение у других охотников. Далеко не каждый из них мог похвастаться собственным оружием: многих сослали сюда в буквальном смысле с голыми руками.
Жизнь на Острове изгоев разительно отличалась от той, к которой привык Урод на Геаре. Тут все было иначе: вместо многочисленных стад дичи всех размеров – только рыба и пуганные птицы, вместо изобильных лесов – голые скалы, за которые цеплялись чахлые деревца и кустарники, вместо удобных гаваней и песчаных пляжей – высоко нависающие над морем скалы и острые камни, которые тут и там торчали из воды у берега.
А еще постоянно хотелось есть.
Дома тоже Урод нередко испытывал голод: например, когда Джарк и его приятели отбирали найденных им моллюсков. Но сейчас он понял, что это было ерундой. На родном острове он всегда мог вернуться вечером домой и получить от матери щедрую порцию жареного на вертеле мяса или большую миску наваристой похлебки с кореньями и ароматными травами. Но здесь, на Острове изгоев, он понял, что раньше даже не представлял себе, что такое настоящий голод. Горячей пищи тут не было и в помине, как не было и огня – найти среди других камней кремень не удавалось еще никому, а зажечь огонь трением почему-то ни у кого не получалось, сколько они ни пытались. Из живности крупнее мошек и червяков водились разве что ящерицы и птицы, но их было немного, и в силки они попадались редко. Уроду – не раз случалось есть червей или жевать ветки в надежде, что это хоть как-то заглушит резь в желудке. Если бы не океанская рыба, которую ловили плетеными из травы и крайне ненадежными сетями и костяными острогами, питаться тут было бы и вовсе нечем.
Неудивительно, что все время, с раннего утра до темноты, все были заняты поисками еды. Урод гордился тем, что смог немного расширить меню «семьи», добавив в него несколько растений, которые в свое время показала ему Майди. Раньше здесь их не ели, считали ядовитыми, но увидев, что новенький без опаски ест корешки и стебли, сначала Тейя и Хиса, а потом и остальные последовали его примеру.
С Тейей они быстро сблизились, что стало для Урода в новинку, ведь это оказался для него первый в жизни опыт дружбы. Было так странно осознавать, что ты больше не один, что рядом есть кто-то, кто всегда готов прийти на помощь. Кто-то очень надежный – причем во всех смыслах. Однажды, когда Урод полез на скалу за съедобными ягодами и чуть не сорвался, Тейя подхватила его и удержала так легко, будто он ничего не весил.
– Эй, осторожно! – воскликнула она. – Не хочется снова тащить тебя домой, как тогда, когда я нашла тебя у ручья.
Ее физическая сила просто поражала. Тейе ничего не стоило поднять огромный камень, едва ли не с нее размером, чтобы поймать заползшую под него ящерицу.
– Ух ты! – сказал Урод, увидев такое в первый раз. – Не знал, что ты так можешь!
Он ухватил ту самую ящерицу поперек туловища, и Тейя смогла вернуть камень на место.
– Обычно все пугаются, когда я так делаю, – усмехнулась Тейя. – Думают, наверное, что я хочу кинуть в них что-то тяжелое.
– Ну я вроде стараюсь тебя не злить, – засмеялся Урод, и Тейя оскалилась, показывая все свои заостренные зубы, что для нее означало улыбку.
Впрочем, если не считать невероятной силы и столь же невероятной любви поспать – Тейя засыпала, едва солнце склонялось к горизонту, и с огромным трудом поднималась на рассвете, – она была вполне себе обычной девочкой. И еще с ней было на удивление легко. Урод и сам не заметил, как успел рассказать новой подруге абсолютно всю свою историю – о жизни на Геаре, о племени Львов,
