Андрей Бондаренко - Дорога к вулканам

Ознакомительная версия.

Во-вторых, пообщался с Клыком, спросив напрямик:

— Ты, дружище, составишь мне компанию? Или как? Может, у тебя другие планы имеются? Важные-важные такие? Серьёзные-серьёзные? Судьбоносные-судьбоносные?

— Гав-в…, — виновато понурился хаски, мол: — «Имеются, ясная камчатская зорька. Куда же без них… Тем более что ты, судя по содержимому полиэтиленового пакета, собрался заняться скучными официальными делами? Извини, но терпеть ненавижу чиновников всех мастей и национальностей… Можно, я с Найдой останусь? Чисто для пользы общего дела? За фермерской усадьбой, опять же, присмотрим. То, да сё. В лес сбегаем. Поохотимся… А?»

— Не вопрос, оставайся. Всё понимаю. И даже больше, чем всё.

— Гав? — мол: — «Они тебе до сих пор ещё снятся? Тёмно-зелёные глаза одной потомственной прибалтийской ведьмочки? Прекрасной и задумчивой волчицы, рождённой среди жёлтых неверных дюн?».

— Снятся. До сих пор. Каждую ночь. Каждую…

Он, прогулявшись по посёлку, достаточно быстро нашёл административное здание, где заседало местное начальство, поднялся на второй этаж и, поулыбавшись пару-тройку минут молоденькой сексапильной секретарше, беспрепятственно прошёл в кабинет Председателя поселкового совета.

— А? Что? Кто такой? — возмутился сидевший в торце длинного письменного стола блёклый тип пенсионного возраста. — Почему без доклада? Бардак!

«Бледный цвет лица. Характерные мятые „мешки“ под глазами. Ручки-ладошки нервно подрагивают», — отметил Тим. — «Знать, имеет место быть классическое похмелье…».

Отметил и, как бы невзначай, прикоснулся полиэтиленовым пакетом к ножке ближайшего стула.

— Бряк! — встретившись с твёрдой древесиной, послушно выдала стеклянная бутылка с заморским напитком.

— Вы, товарищ, по какому вопросу? — с любопытством посматривая на полиэтиленовый пакет, тут же смягчился тип. — Приезжий?

— Приезжий, — добросердечно улыбнувшись, подтвердил Тим. — Старший инспектор «Фонда охраны дикой природы» Тимофей Белофф. Прибыл на место выбывшего инспектора Грина.

— Знаю, уже знаю. Жалко Томаса. До слёз. Хороший был паренёк. Смелый и принципиальный. Максималист. Практически Павка Корчагин, только иностранного розлива. Искренне соболезную и сочувствую… А я — Голицын Фёдор Васильевич. Здешний Председатель. Что-то навроде посёлкового старосты.

— Вот, я и говорю. Прибыл и зашёл познакомиться. Ну, и по рюмашке махнуть по этому поводу. Русская старинная традиция, как-никак. Правда, напиток, наоборот, американский, купленный в Нью-Йорке. Виски — «Белая лошадь».

— В самом Нью-Йорке? — жадно дёрнув кадыком и громко сглотнув слюну, восхитился Голицын. — Ну, надо же… Поддерживаю. Народные традиции надо чтить и уважать. Причём, всегда и везде… Да и безвременно погибшего Томаса следует всенепременно помянуть. Старший инспектор, будьте так добры…

— Зовите меня — «Брут». И на «ты».

— Брут, будь так добр, задвинь щеколду на входной двери. Чтобы никто не мешал. А я пока бокалы достану из шкафчика… Вот, коньячные. А в этом блюдечке — кедровые орешки. Очищенные уже, отборные. Братан двоюродный прислал с оказией из Усть-Илимска…

Минут через тридцать пять, когда бутыль с виски опустела наполовину, Тим попросил собеседника рассказать о современных реалиях-тенденциях Ключей. Мол, как, где, почему и что будет дальше?

— Хреново всё, — всерьёз загрустил Фёдор Васильевич. — Ну, никому мы не нужны. В том плане, что совсем никому, кроме туристов беспечных… Не, когда Ключи были городом, то тогда всё было совсем по-другому. Совсем. И начальство из Петропавловска постоянно наезжало, чтобы лично узнать о наших потребностях насущных. И финансирование было — куда как более существенным. Да и «мэром» называться гораздо приличнее, чем каким-то там «председателем»… Но разъезжаются люди. Увы. Бегут, как крысы с тонущего корабля.

— Из-за отсутствия работы?

— И из-за этого, конечно, тоже. Но не только… Понимаешь, Брут, совсем нынче вояки обнаглели. В том плане, что жирных мышей разучились ловить. Раньше, до Перестройки, на «Куру» падало гораздо больше ракет. Гораздо. И, что характерно, все они попадали туда, куда и надо, то есть, на территорию полигона. А сейчас? Во-первых, ракеты теперь все разные. Более того, среди них много экспериментальных, ещё толком не апробированных на практике. Во-вторых, об их запусках перестали предупреждать заранее. В-третьих, время от времени ракетчики мажут, и болванки падают — где не попадя… Привожу конкретные свежие примеры. В 2009-ом году отец и сын рыбачили на небольшом озере, расположенном в бассейне реки Еловки. Рядом с ними упала ракета. Или болванка. Вернее, вошла в воду практически отвесно и, предположительно, «пробила» в озёрном дне дырку. Как бы там ни было, но образовалась приличная водяная воронка (то бишь, водоворот), и незадачливых рыбаков — вместе с лодкой — куда-то «затянуло». Больше их никто не видел… В прошлом году «Булава» грохнулась на баньку Петьки Сафронова и разметала её на отдельные брёвнышки. Хорошо, что дело было ночью, и в бане никто не мылся.… А ещё ительмены регулярно жалуются, что частенько болванки падают рядом с их стойбищами, после чего приходится бегать за испуганными северными олешками сутки напролёт… В-четвёртых, по посёлку поползли упорные слухи, что сейчас армейские деятели изредка запускают ракеты, оснащённые боевыми зарядами. Не ядерными, понятное дело, а тротиловыми. Но, всё же… Вот, и уезжают людишки — при первой же реальной возможности — на Большую Землю. Видимо, кому-то наши Ключи здорово мешают. Ну, очень-очень. Как острая щучья кость в горле…

— Это что же, снежинки? — ошарашенно уставился в окно Тим. — Не может такого быть!

— Конечно, ик, не может, — хмельно икнув, согласился Голицын. — Никакой это и не снег, а вулканический пепел. Шивелуч балуется. Не страшно. Вулканологи с утра объявили, что пепел самый обычный, да и выпадет его не много — в пределах двухсот-трёхсот грамм на метр квадратный. Лишнее удобрение для садов и огородов, не более того.

— Вы сказали, что, мол, сегодняшний пепел — самый обыкновенный. Значит, бывает и необыкновенный? И сколько, интересно, его выпадает во время серьёзных извержений?

— Накапай-ка, Брут, ещё вискарика. Расскажу кой-чего.

— Без вопросов.

— Ну, за камчатские вулканы!

— За них…

Фёдор Васильевич, поставив опустевший бокал на край столешницы, умело занюхал импортный напиток рукавом тёмно-коричневого потёртого пиджака, выдохнул и, зажевав кедровыми орешками, приступил к рассказу:

— Как сейчас помню — 1975-ый год. Я тогда трудился вторым секретарём Обкома КПСС. Зимой направили в посёлок Анавгай, инспектировать тамошних оленеводов. Это километров восемьдесят-девяносто от Ключей. Тут Толбачик и рванул. Так грохотало, не приведи Бог. У некоторых из ушей даже кровь закапала… А потом с неба стал падать снег, перемешанный с вулканическим пеплом. Падал и падал. Падал и падал. Чуть погодя ветер задул. Началась самая натуральная пурга. Сплошная вся такая из себя. За неполных три часа навалило-намело больше метра. Северные олени стали есть этот снег, перемешанный с пеплом. Пить-то хочется. А потом стали пухнуть, раздуваться и падать мёртвыми. Несколько тысяч олешек тогда погибло. Вот так… Сколько пепла выпало при том памятном извержении? Везде по-разному. В Анагвайе — по официальным данным — порядка двадцати-тридцати килограмм на метр квадратный. Аналогичная ситуация сложилась и в других населённых пунктах этого района: в Ключах, Мильково, Долиновке, Лазо, Атласово и Козыревске. А на склонах Толбачика, естественно, пепла выпало многократно больше — ведь там деревья завалило по самые макушки…

Ознакомительная версия.