его оставить. А тем, у кого оно было навязанным, как Сталь у нас с Эльсой, ой, теперь уже Лисаникой, традиционно предлагалось смерить его на частичную фамилию новой патронессы – Эзинг. Больше всего майор-рыцарь удивилась тому, что желание сменить фамилию проявили и сестры Алльсен. Знала бы она с чем это связано, глядишь, сама бы предложила им такой выход…
Сестры-то были сводными, в смысле единоутробными. Отец и мать Сигрун работали в ближайшем к приюту селении Ла-Люоль, в трактире Туральфа Дале. Мать – подавальщицей, отец – вышибалой. И погиб в драке, когда бурно отмечал рождение дочери. Нет, фирн Дале не выгнал Тамиру Алльсен с новорожденной на улицу. Он очень даже вошел в ее положение. Неоднократно, я бы сказала вошел, а она в результате снова оказалась в ее положении. И через год после Сигрун родила она трактирщику Домри. И даже как-то неприлично и нагло начала интересоваться у свежеиспеченного папаши как там насчет содержания наследницы, ее самой и дочери от первого брака. Данный факт фирна Дале почему-то не устроил и от поставил подавальщице-любовнице ультиматум: она отдает детей в приют и возвращается на работу в прежнем, двойном качестве. А уж он озаботится, чтоб отныне ее заклинание маг-предохранения было самым действенным и не давало сбоев. Тамира Алльсен девочек в приют отвезла и вернулась в трактир, потому что идти ей было больше некуда.
Но через пару лет фирн Дале решил, что у нее слишком мало работы и постарался это исправить, вменив ей в обязанности дополнительное обслуживание гостей с тугими кошельками в ночное время. А что? Когда еще подвернется такая возможность денег подкопить, не отходя от основного места работы? А глупая Тамира не оценила заботы о себе. Взяла и повесилась на ближайшем дереве. Не иначе как от радости при мысли о собственных будущих перспективах…
Но это только начало истории. Потому что в прошлом году, видимо по причине острого кадрового голода, Туральф Дале посетил наш приют. Посмотрел на подрастающих сестер, что-то там себе в черепе надумал… и в приватной беседе со старшей сестрой-монахиней выразил желание забрать Домри, родную кровиночку, из приюта по достижении ею первого совершеннолетия. Не дело это, когда твой ребенок пребывает вдали от родителя, заявил он, пусть живет дома, помогает отцу в работе. А заодно он готов взять на работу и сестричку дочки, не разлучать же их. Так и у девчонок появится дом. И у руководства приюта отпадет лишняя головная боль о том, куда пристроить сестер Алльсен…
Простой гад, как штыковая лопата. А то никто не знал в каком статусе у него подавальщицы трудятся! И если Домри грозило только с подносами бегать да шваброй орудовать, то судьба Сигрун могла повторить судьбу их матери под копирку. Более того! Даже если бы сестра-монахиня начала трепыхаться, у трактирщика был в загашнике неопровержимый аргумент. Любая проведенная маг-проверка на родство однозначно бы показало таковое у Домри и Туральфа Дале, превращая его желание заграбастать дочь в почти обязательное действо. И никто бы даже не вмешался в дело воссоединения семьи, потому как что в этом случае можно возразить? Богоугодное же занятие… Но это сестры Алльсен не смогли бы ему ничего противопоставить. А вот Гереника и Доминика Эзинг могли. Принадлежность к ордену под новой фамилией надежно ограждала их от любого посягательства, и не только папаниного. Так что «конский редис» семейства капустных ему, а не бесправную рабсилу! С Дону, как говориться, выдачи нет… Естественно, девчонки с радостью кинулись обрывать связи с прошлым и примерять на себя новый статус и новую жизнь.
Но успокаиваться и бурно радоваться тому, что мы просочились в это общежитие имени монаха Бертольда Шварца было рано, потому следующим этапом привязки к ордену была клятва. И не просто словесная. Понятное дело, что никто нам на слово верить не собирался, и методика обеспечения невозможности предательства интересов приютившей нас организации наверняка давно разработана и обкатана на множестве предшественниц, но… именно мне их методы грозили разоблачением и смертью. И ежу понятно, что они собираются предпринять. Наверняка у них имеются маги разума соответствующей мощи и квалификации, чтоб мысль о преданности ордену (мать его!) Верности навсегда отпечаталась у нас в мозгу. Приправленная верой в какое-нибудь высшее предназначение, напрямую вытекающее из права служения божественной (мать ее!) Илэн. Им же, гадюкам, достаточно сказать нам «эне, бене, раба…» и мысленно щелкнуть хвостом. И все. И превратимся мы в послушные марионетки местных амазонок.
Ненавижу религиозных фанатиков. И резонно их опасаюсь. И всегда, когда с ними сталкиваюсь, вспоминаю выражение Джорджа Карлина: Религия – это как пенис. Нормально, когда он у тебя есть. Приятно, если вы гордитесь им. Но, пожалуйста, не доставайте и не размахивайте им на людях. И, пожалуйста, не пытайтесь подсунуть его моим детям.
А нам подсовывают сейчас именно такую перспективу оболванивания под соусом веры. Причем мягко так, ненавязчиво, типа очередного стандартного момента при заселении новичков, вроде получения формы или обретения новых имен, что личных, что родовых… И маг разума Фиденика Борге, старшая сестра-монахиня здешнего прихода уже топчется неподалеку с предвкушающей крокодильей улыбкой… Вряд ли обалдевшие от переезда девчонки при таком-то количестве новостей обратят большое внимание на то, что сейчас произойдет. Как их аккуратно потащат к алтарю. Как предварительно заставят выучить нужные слова. Как из них по-тихому начнут лепить зомби. Только вот мне это никак не подходит…
Потому что, если выяснится, что со мной этот номер не прошел… судьба моя будет незавидной. И я мухой метнулась вымаливать аудиенцию у домины Николь. Пустили мня в ее кабинет почти мгновенно, хорошо, что здесь бюрократические проволочки не в чести! И я взмолилась майор-рыцарю о небольшом, ну совсем малю-юсеньком отступе от канонов! О смягчении клятвы абсолютного подчинения в конкретно моем случае. И не давая ей времени опомниться, быстро затараторила, что дело не в моем нежелании подчиняться, а в том, что подобная клятва сведет на нет мои способности Слышащей! Ради которых меня, собственно, сюда и привезли. Варджила может просто перестать отвечать, если я ей начну задавать вопросы под чьим-то давлением! И переиграть обратно, если меня сейчас зомбируют, не получится!
В-общем, дергалась, всплескивала конечностями и вела себя как всполошившая курица в духе небезызвестного фильма: я вся такая внезапная… вся угловатая такая… такая противоречивая вся…
Домина Николь, видимо, впервые столкнувшись с настолько неоднозначной ситуацией, крепко задумалась. Я продолжала скромно мяться около ее стола, изображая глубокое офигение, и нервно ковыряя носочком сапожка паркет.
