– Да, дядя.
– Ну, так чего время терять? У меня тут были дела неподалеку, но раз тут такая неожиданная встреча – побоку дела. Едем!
На его взмах рукой подвели свободного коня с дамским седлом. Ирма подошла к коню, остановилась...
Неловко взглянула на Якоба.
– Да, а это кто такой? – проследил за ее взглядом дядя Вольфганг.
– Это...
А хочет ли дядя знать, кто такой Якоб? Нужно ли ему даже его имя? Дворяне не интересуются крестьянами. А она – дворянка. Да, за время путешествия она с этим крестьянином несколько сблизилась, но путешествие закончено. Пора вспоминать о дворянском достоинстве.
– Это... крестьянин. Он подвез меня...
– Держи, – граф щелчком бросил Якобу серебряную монету, – Заслужил!
Ирма попыталась поймать взгляд Якоба, но не успела.
– Спасибо, господин, – поклонился он.
А когда выпрямился, его глаза были спокойны и холодны.
– Но... – Ирма на мгновенье замялась.
– Что такое? Или он осмеливался вести себя с тобой грубо?
«...Этот барон – или очень смелый, или очень глупый...» ...Звон пощечины... «...Не перебивайте и слушайте!...»
Граф понял замешательство Ирмы по-своему:
– Эй, ребята!
– Нет, нет, дядя, что ты! Наоборот, он выручал меня...
...Разваливающаяся на куски ядовитая тварь... Шевелящиеся поющие грибы... ...Клыкастый конь, бросающийся в их сторону... ...Поднимающийся мертвец с проросшими в мозг нитями грибницы...
– Ну что ж, – сказал граф, – Раз выручал...
Он отстегнул от пояса и бросил Якобы кошелек:
– Доволен?
– Да, господин, – склонился Якоб в поклоне, – Благодарю вас, господин.
– Благодари госпожу, дурень!
– Спасибо вам, госпожа, – Якоб поклонился Ирме, – Вы поступили очень благородно. Госпожа.
Кавалькада развернулась в сторону столицы. Ехавшая последней женщина в мужском костюме уколола парня острым взглядом, но он не обратил на это внимания.
***
«Разве я не права? – думала Ирма, покачиваясь в седле, – Разве я поступила неправильно?»
«Он – крестьянин. Я – дворянка. Между нами не может быть других отношений, кроме приказов и подчинений. Да, он спасал меня. Но ведь я приказала ему это сделать. Разве смысл жизни крестьян не в том, чтобы исполнять приказы господ?
Чего он от меня ждал? Что я приглашу его в гости? К дяде Вольфгангу? Что я поцелую его, как благородного рыцаря? Что я выйду за него замуж?
Разве я не права?
Разве я поступила не благородно?»
***
«Вы правы, госпожа Ирма, – думал Якоб под скрип колеса медленно приближающийся к столице, – Вы поступили вполне благородно.
Крестьяне нужны только для того, чтобы господа могли им приказывать, и не должны требовать ничего в ответ. Мы же не благодарим коня, который вспахал нам поле, не так ли, госпожа Ирма?
Благодарность – она для равных. Для таких же господ, как и вы. А для крестьян – в лучшем случае, монета. Чаще – «Пошел вон!». Именно так поступают благородные господа с низкородными.
Так что, вы правы, госпожа.
Вы поступили ОЧЕНЬ благородно...»
***
Якоб выпрямился, сморгнул – заходящее солнце резало глаза – и вздохнул.
Скоро столица, но сегодня он до нее доехать уже не успеет. Темнеет. Нужно ехать до ближайшего придорожного трактира. А то на ночлег ночью никто не пустит. Кто знает, вдруг это ночная нечисть стучится в дверь?
Знакомому бы открыли, но кто знает его здесь, в десятках миль от дома?
– Здравствуй, Якоб.
На дороге стоял немолодой человек в потертой крестьянской одежде. Улыбка блестела из-под полей закрывавшей глаза шляпы. Широкополой войлочной шляпы, какой не носил ни один человек уже лет сто.
Глава 16
Якоб незаметно сжал медную рукоять:
– Кто ты? И откуда меня знаешь?
Незнакомец улыбнулся еще шире и подкинул на ладони монету:
– Так что? Подвезешь меня? За медный грош?
Якоб проследил глазами за монеткой. Вверх-вниз. Медная. Не слуга Грибного Короля и не его отродье. Тем более что кожа у человекоподобных отродий обычно гладкая и белая. Нет, есть и темнокожие, но их кожа всегда морщинистая, а сами они – толстые.
Да и никто из грибной нечисти не сможет дотронуться до меди. Разве что в перчатках. Но перчатки – привилегия дворян. Откуда они у человека, одетого как крестьянин?
– Что молчишь, Якоб, сын старика Ганса?
– Откуда ты меня знаешь? – спокойно проговорил Якоб. Незнакомцы, пусть и полноценные люди – всегда повод насторожиться.
Хотя этого Якоб уже где-то видел...
– Как же мне тебя не знать? – снова улыбнулся прохожий, – Мы с тобой неделю проработали бок о бок на мельнице твоего отца.
– Подожди-ка, уважаемый...
– Я нанимался подмастерьем этой весной. Помнишь?
Точно! Вот откуда он кажется знакомым! И шляпа уже тогда была на голове. Вот только имя...
– Подвезешь? – незнакомец, как будто не сомневаясь в ответе, уже запрыгнул в повозку.
– Как же не подвезти давнего знакомого? Вот только, уж прости меня, уважаемый, не припомню, как тебя зовут.
– Меня зовут...
– Кар!
Якоб вздрогнул и на секунду отвлекся: на ярме волов сидел крупный черный ворон.
– ...а тебя зовут Якоб. Твое имя я помню.
Из-за прозвучавшей в голосе Подмастерья легкой укоризны, Якоб постеснялся переспрашивать. Он нагнулся и бросил в ворона кусочком земли.
– Да, – проследил попутчик за полетом комочка, – эти вороны, они такие надоедливые... Что делаешь так далеко от дома? Зачем в столицу?
Якоб не был расположен к разговорам, однако Подмастерье улыбался настолько дружелюбно и в его голосе звучало такое искренне любопытство, что мало-помалу парень рассказал о цели своей поездки, и о мечте раздобыть волшебного ксенотанского зерна.
– Ксенотанское, говоришь... – задумался Подмастерье, – Слышал, слышал, как же...
– Уважаемый, – Якоб старался оставаться спокойным, но внутренне он уже загорелся, – Расскажи, где его можно купить?
– Да купить-то его можно везде... В Друден, значит, едешь?
– В Друден, в Друден, уважаемый. Так что там про покупку зерна?
– Продадут его тебе везде, да не везде его стоит покупать... – загадочно пояснил попутчик, – А вот в столице... Там тебе сможет помочь только один человек. Уж не знаю, как ты его найдешь, но запомни, парень: помочь сыну старого мельника найти настоящее ксенотанское зерно сможет только сын старого мельника.
– Я сам себе должен помочь?
– Нет, сам себе тут ты не поможешь... Это другой человек.
– Уважаемый, можно без загадок?
– Нельзя, Якоб. Если я просто скажу тебе, где взять зерно, ты мне не поверишь. Вот когда придет время и ты встретишь нужного человека...
«Я тебе и сейчас не очень верю, уважаемый» – подумал Якоб, но вслух не сказал. Вслух он произнес другое:
