Из люка показалась голова Аднера:
— Ну как, господин капитан? Все в порядке?
Голова этого мерзавца сплошь была украшена паутиной, и почему-то ее вид возмутил меня еще больше. Спрашивается, где о смог найти паутину в трюме? У Родрига все и везде блестит, и найти соринку сложнее, чем законченному пьянчуге занять под честное слово горсть золотых ноблей.
— Мы двигаемся по кругу, Аднер, — ответил я, сам удивляясь спокойствию своего голоса.
Этот проклятый настройщик л» хассов сделал самое страдальческое лицо из всех у него имеющихся:
— Тяга неравномерная, господин капитан. Дело в том, что один из л» хассов имеет слишком малую силу, вероятно, ему очень много ему пришлось поработать до этого. А потому…
Да какая разница, что там и как — «потому»?
Я взглянул на людей, все еще копающихся со сменой паруса, на близких уже ганипурцев, и скачками понеся в свою каюту. Есть у меня один л» хасс, прекрасный л» хасс, л» хасс, находящийся в превосходном состоянии. И уж если не поможет он!..
— Сейчас, сейчас, — бормотал я, с разбегу упав на колени, роясь на самой нижней полке, где он и должен был находиться.
Вообще-то иногда я ставил его на стол, и подолгу любовался игрой языка пламени, бьющимся у него внутри. Заворачивающееся зрелище, должен признаться. И сразу становится понятным, почему возникла легенда о том, что л» хассы — пролившиеся на землю и окаменевшие слезы Богини-Матери. Когда-то я и сам в эту легенду верил, пока не очутился на Гаруде в подземелье Древних и не убедился в том, что их делали люди, жившие за тысячелетия до нас.
— Ну где же он?
Мирра, убираясь в каюте Николь, все ее вещи, поместившиеся в сундучок и высокую прямоугольную корзинку с закрывающейся крышкой, перенесла в мою. Мне и в голову не пришло в них копаться, дело постыдное. Но именно корзинка перекрывала дорогу к самой нижней полке, и потому первым делом я отбросил ее в сторону. Корзинка при этом завалилась набок, крышка приоткрылась, и часть вещей из нее выпало.
«Потом соберу, не до этого», — схватив л» хасс, я бросился с ним на палубу
— Держите, его ни разу не пользовали — сунул камень в руки по-прежнему торчащему по пояс из люка Аднеру.
Несмотря на свои малые размеры, л» хассы довольно тяжелые, и потому Аднер, подхватив его одной рукой, вынужден был подключить и вторую. Держаться ему стало нечем, и он полетел вниз, выпустив камень из рук и заставив меня тихо завыть.
Камню ничего не будет, упади он даже с такой высоты на землю, но если расшибется сам Аднер — все, с надеждой на спасение можно распрощаться.
Но нет, снизу раздалась ругань, заставившая меня скривиться — надо же, он и ругаться-то толком не умеет.
— Побыстрее его меняйте, Аднер, ради самого Создателя, побыстрее, — крикнул я вниз, сильно сомневаясь в том, что это ему удастся.
И вот тогда, когда я уже взглядом нашел Энди, собираясь отдать ему команду опускать корабль вниз, до самой земли, «Небесный странник» снова дал ход.
Аднер там явно что-то перемудрил, потому что на этот раз корабль рвануло вперёд так, что все мы едва не попадали с ног.
— Брендос, правь от них! — крикнул на мостик «Небесного странника».
Рианель лихорадочно закрутил штурвалом в одну сторону, в другую, но корабль продолжал двигаться сам по себе, едва заметно уваливаясь в правую сторону.
— Корабль не управляется, капитан, — бросил он, наконец, своё бессмысленное занятие.
— Ничего страшного, Рианель, теперь уже ничего страшного, — пробормотал я себе под нос, неспешно направляясь на мостик.
— С парусом может не торопиться, парни, — бросив на ходу, перед тем как на него подняться.
Мы уже набрали такой ход, что никто и никогда не смог бы меня убедить, что мой корабль на него способен. А самое главное — мы шли против ветра! И пусть «Небесный странник» не управлялся, и его по-прежнему слегка уваливало вправо, но какое это теперь имело значение.
Мы отдалялись от ганипурских кораблей все дальше и дальше, все еще не веря в происходящее, молча, боясь спугнуть удачу, и только переглядывались друг с другом. И уже тогда, когда стало ясно, что ганипурцам нас ни за что не догнать, все начали радоваться как дети, крича им всякие гадости, как будто они могли нас услышать. А Гвен, лучший наш шутник, усиленно показывал руками — веслами гребите, веслами! И мы все смеялись его не самой замысловатой шутке.
Выбравшийся из трюма Аднер принимал поздравления, высоко задрав подбородок, всем своим видом показывая:
— Ну а что я вам всем говорил? А вы почему-то все мне не верили!
А потом мне вдруг стало грустно. Недалеко то время, когда летучие корабли будут ходить в небесах именно так. И тогда мой дар видеть ветер станет абсолютно бесполезным. А я ведь уже привык считать себя кем-то особенным.
МОСЕБУТУ СОКО
Помимо пробитого паруса, ганипурцы умудрились попасть в «Небесный странник» еще дважды. Каменное ядро, пробив кормовую надстройку, оказалось в моей каюте, снеся со стола все, что на нем было, в частности глиняный кувшин. Кроме того, гигантская стрела-копье угодила в борт где-то в районе камбуза, и наружу торчала только ее хвостовая часть. Осмотрев борт сверху, мне пришло в голову извлечь стрелу при первой же посадке на землю, поскольку мешать она не мешает.
— Легко отделались, — прокомментировал навигатор Брендос, и я кивнул, соглашаясь.
Убедившись, что ганипурцы отдалились от нас достаточно далеко и летят в противоположную сторону, я послал Аднера в трюм, чтобы он отключил свой таинственный механизм, позволяющий двигаться без всякого ветра, но не дающий управлять кораблем. К тому времени на мачту уже без всякой спешки установили новый парус, и мы снова легли курсом на Опситалет.
Аднер пришел из трюма в мокрых сапогах. Тогда-то и выяснилось, что стрела, вонзившаяся в борт «Небесного странника», пробила емкость — анкер, в которой мы хранили питьевую воду. Анкер на «Небесном страннике» особый — стенки его покрыты серебряной фольгой для того чтобы она долго не портилась, далеко не везде ее запас можно пополнить. Пробила очень неудачно — насквозь, еще и под углом вниз, угодив в дно. В итоге вся вода вытекла в трюм.
Мы стояли на мостике, когда из камбуза показался с растерянным лицом Амбруаз, поднялся к нам и задумчиво сообщил:
— Вода куда-то делась.
— Я ее нашел, — запустив руку в роскошную черную бороду колечками, обнадежил его только что вернувшийся из трюма Родриг.
