Тонкая струйка бледно-зеленого цвета с тихим бульканьем пролилась из наклоненного горлышка бутыли в подставленные кружки. Первая чаша, само собой, досталась правителю Аквилонии, и девица Айлэ (впрочем, не только она) затаила дыхание, предвкушая – что-то сейчас будет? Рабирийское зелье, пахнувшее полынью и ягодами можжевельника, отличалось весьма своеобразным резким вкусом. На иного человека оно могло подействовать как внезапный удар лошадиным копытом, мгновенно свалив с ног.
Гулявшие при тарантийском дворе сплетни не лгали: глотка у короля-варвара оказалась луженой. Однако светло-синие глаза на миг приобрели задумчивое и даже слегка отсутствующее выражение, после чего Конан уважительно протянул:
– Мда-а…
Содержимого пузатой бутыли хватило еще на полколокола…
В небе над лагерем плыл по своим загадочным делам белый лунный полумесяц, еле различимо пищали мечущиеся над травой летучие мыши. Дружественные беседы становились уже изрядно бессвязными. Эйкар в третий раз пересказывал Ариену подробности переправы через Алиману. В ответ мэтр декламировал длинные периоды из «Путешествия по Серым Равнинам», нарочно выбирая самые мрачные. Иламна опять исчезла. Рейенир да Кадена, совершенно трезвый с виду, взялся на спор с киммерийцем метать кинжалы на десяти шагах и два клинка потерял, после чего вернулся к угасающему костру и присоединился к нестройному хору из полудюжины пуантенских егерей. Тут выяснилось, что да Кадена обладает прекрасным слухом и приятным, хотя и не особенно сильным голосом. Егеря из уважения к чужому таланту немедленно примолкли, а Рейе продолжал петь.
Песни у него выходили все как на подбор грустные.
Айлэ еще долго преследовали незамысловатые строчки баллады, пропетой рабирийцем, и сухие щелчки пальцев, которыми он отмечал ритм. Баронета и на следующий день мурлыкала про себя, когда отдохнувшие кони шагали по влажной от росы траве:
В сером небе пылает темная звезда, странная звезда, глубокая звезда.
В мокром сером тумане я еду в никуда, еду в никуда, я еду в никуда.
Грудью раздвигая сырую пелену, сплошную пелену, тумана пелену, я еду и еду на великую войну, великую войну, на великую войну.
Дни протекают незаметно, как во сне, в серой пелене, в зыбкой пелене.
Я еду, размышляя о великой войне…
…Где-то в середине дня между деревьями обозначился просвет. Заблестела под солнцем далекая еще вода, жавшаяся вдоль края давно заброшенной вырубки тропа вильнула под уклон, запрыгала по камням, по руслу еле заметного ручья. Возмущенно заржала впряженная в повозку лошадь, которой предстояло спускаться по крутому склону, шелестело трепещущее мелколесье, и путешествие к озеру Синрет подошло к концу.
Глава вторая. Школа магии
13 день Второй летней луны.
Спуск к берегам озера чудом обошелся без падений и увечий среди двуногих и четвероногих путников. Дважды едва не опрокинулся возок, который еле успевали подхватить и удержать, но всех подбадривала мысль о почти достигнутой цели. Иламна сказала, что идти теперь совсем недалеко, и не ошиблась – узкая тропинка влилась в песчаную дорогу, а та где-то через перестрел уткнулась в запертые ворота.
Самые настоящие, срубленные на нордхеймский манер – тяжелые створки в медных оковках, витые столбы и широкий двускатный навес от дождя. Поверх драночного скоса красовалась здоровенная дубовая доска, слегка траченная непогодой и украшенная глубоко врезанным гербом: раскрытый фолиант, под которым лежит сломанный пополам клинок. В обе стороны от ворот уходила, петляя между деревьями, добротная плетеная изгородь высотой человеку по грудь. Присмотревшись, можно было заметить непонятную вещь – над изгородью, словно пылинки в лучах солнца, плясали золотые и красные искорки. Порывы ветра не трогали их с места – должно быть, искорки служили дополнительной преградой для тех, кто вздумает незваным проникнуть на земли колдовской школы. Айлэ уже собиралась подобрать шишку и бросить поверх стены, чтобы посмотреть, что получится, но вовремя одумалась. А вдруг огоньки окажутся хищными и кинутся без разбора жалить всех пришедших?
Еще на левом столбе ворот висело на длинном штыре позеленевшее бронзовое кольцо. Под ним – баронета в изумлении протерла глаза – на расстоянии ладони покачивалась в пустоте короткая витая цепочка, но сигнальный колокол, к языку которого ей следовало бы крепиться, отсутствовал. Толстые звенья просто обрывались в воздухе.
– Ну да, как же. Веревка без колокола, замок без дверей… М-магия, – с отвращением пробормотал киммериец. Подозрительно осмотрев кольцо с цепочкой и не найдя в них явных подвохов, он протянул руку и крепко подергал из стороны в сторону. Где-то в отдалении приглушенно зазвякал колокольчик.
Минуло около двух десятков ударов сердца. Поскрипывал, шелестел, перекликался птичьими голосами лес, за воротами и изгородью не замечалось никакого движения.
– Зачем тут вообще поставили ограду? – поинтересовался Кламен, ни к кому в особенности не обращаясь. – От лесных животных, чтобы не забредали внутрь?
– Да. А еще для вящей безопасности тех, кто по случайности окажется в этих краях, – теперь за кольцо подергала Иламна. – Тут творят чары начинающие колдуны, и магия не всегда их слушается. Выйдет очень неловко, если какого-нибудь невезучего путника случайно превратят, к примеру, в жабу. Неужели в усадьбе никого не осталось? – гулька озабоченно нахмурилась. – Как же нам войти? Через изгородь лезть ни в коем случае нельзя, Эллар всегда об этом предупреждал, а ворота заперты изнутри и наверняка защищены заклятьем…
– Вот и проверим, такие ли уж эти ворота неприступные, – варвар отошел к своему коню, и из притороченного к седлу чехла явилась, поблескивая граненым сапфиром в навершии и синевой хищно изогнутых лезвий, чрезвычайно грозная на вид секира – подарок двергов Пограничья. – А ну, разойдись!
– Опять за свое, – пробормотал Рейе. – Что за манеры…
– Предложи что-нибудь получше, – слух правителя Аквилонии с возрастом отнюдь не ухудшился. Он слегка подкинул оружие, поудобнее перехватывая черную в серебряных заклепках рукоять, и предложил: – Хочешь, возьмем тебя за руки-ноги и перебросим на ту сторону? Отопрешь замок и впустишь нас, как оно и положено.
– Давайте подождем еще немного! – взмолилась гулька, зная, что у грозного людского правителя слова не расходятся с делом, и от ворот магической школы скоро останется гора мелко нарубленных щепок. – Может, они не расслышали колокола!
– Некому там слышать. Сама говорила, все или перемерли, или разбежались, – напомнил киммериец, примериваясь, в какое место створок лучше нанести первый удар. Готовящийся сокрушительный замах предотвратил только голос из-за ворот, предательски срывающийся от страха:
