Идем мимо стеллажей и ничего не трогаем!
Когда я кивнул, мы двинулись по коридору до следующей двери. Что было потом я не помню, ни сейчас, ни тогда. Как будто стерли память о дальнейшем пути. Просто знаю, что мы проходили еще через какие-то комнаты.
Пришел я в себя уже в комнате с белыми стенами, сидя на белом стуле за круглым белым столом, одетый в белую форму как у моего спутника: туфли, брюки, китель без шевронов. А вот у него шевроны были — красный круг с золотой спиралью на кресте.
— Я сейчас уйду, — он снова был спокоен как слон, видимо, больше я нигде не набедокурил. — Ты никому не рассказывай, что случилось. И будь уверен, она станет тебя искать. Подрастет она быстро.
— Да кто она? Та девочка, Кира? — я его не понимал.
— Да, Кира. Ты сказал ей, что вы увидитесь в будущем. «До свидания», кажется. Я просил тебя ничего не делать. Ты сам обратил на себя внимание этой сущности. Сам и будешь решать эту проблему.
— Ты обещал все рассказать, — я начал раздражаться. — Я совсем ничего не понимаю.
— Тебе расскажут. Жди, — он развернулся и вышел в белую дверь.
Почти сразу, как он ушел, дверь открылась снова — вошли трое в таких же белых мундирах: двое мужчин и женщина. Такие же ничего не выражающие лица-маски, как и был мой «наблюдатель». Они сели за стол напротив меня.
Мужчина, который был в центре, спросил:
— Как можно к тебе обращаться?
— Алексей. Как к вам?
— Называй нас Сэм, Арни и Ира, — мои собеседники попеременно кивнули на свои имена.
— Что происходит? Где я? Что с Москвой?
— Ты попал на перекресток снов, в Вавилон. Люди и сущности попадают сюда, как правило, неосознанно. Объект был построен не нами, всего мы не знаем. Ты попал на 10 этаж — это сны-катастрофы. С твоей Москвой, скорее всего, все хорошо, — продолжал говорить со мной Арни, скорее всего, их главный.
— То есть, я увидел пожар не в моей Москве? — я не мог сообразить, как понимать то, что видел.
— А ты узнал город? — спросил он и, увидев мой отрицающий жест, продолжил: — Скорее всего, это другой город, из другого мира и другого времени. Мы не фиксировали раньше два сна из одного мира одновременно.
— Мы бы хотели поговорить о твоем мире, — в разговор вступила Ира. — Ты знаешь его астрономические координаты?
Вопрос застал меня врасплох.
— Галактика Млечный путь, рукав Ориона, солнечная система…, — я не знал, как объяснить.
— Расстояние до сверхгигантов или пульсаров, видимость сверхскоплений… — «помогала» мне Ира.
— Нет. Извините, но не могу, — я не был астрономом, такого предмета не было ни в школе, ни в институте. — Я знаю диаметр планеты — 12 742 км.
Ира покачала головой:
— Диаметр планет меняется и достаточно быстро. Мы знаем миллионы планет с таким диаметром. Не переживай, мало кто может дать информацию по пространственным координатам. Но попробовать стоило.
— Что вы используете в качестве энергии? — теперь спросил Сэм.
— Энергию расщепления атомного ядра. Мы сжигаем ископаемое топливо — нефть, газ, уголь, используем энергию Солнца, ветра, приливов, — тут уж блеснул я.
Я попросил ручку и лист бумаги, а они мне показали, как рисовать прямо на столе. Я нарисовал им строение атома, как выглядит наша атомная станция.
— Как получаете энергию звезды? Коронарная станция или захват излучения? — после вопроса Сэма я понял, что «блеснул» — это большое преувеличение.
— У нас на поверхности планеты установлены солнечные панели, от солнечного света возникает химическая реакции, благодаря этому вырабатывается электричество.
— Что такое электричество? — спросил Сэм — Поток электронов?
Когда я кивнул, он меня спросил, как мне показалось, с некоторым разочарованием:
— До других звезд вы еще не долетели?
— Нет. Но мы активно осваиваем нашу систему, — я нарисовал им нашу систему: 9 планет, третья Земля, кольца Сатурна, гигант Юпитер, пояс астероидов. Сколько спутников у планет я, конечно же, забыл. Но указал нашу Луну.
— Вы знаете нашу систему? — задал я вопрос, уверенный, что второй такой нет.
— Она похожа на Сиру 17, — Ира движением руки вывела на стол систему из 10 планет. Планета с кольцами типа нашего Сатурна была там шестой, а не пятой: — Первая планета — энергетический рукотворный объект. Следующие четыре заселены людьми, материнская планета — пятая, другие заселены в процессе внутрисистемной колонизации. Люди добрались до трех десятков ближайших звезд.
— Время контакта кончается, — прервал ее Арни — Три основных вопроса к тебе: идет ли война, используете ли вы оружие, способное уничтожить полностью жизнь, сталкивались ли вы с инородной деструктивной активностью?
— Войны у нас на планете идут всегда, — я пожал плечами. — Всегда находятся и причина, и ресурсы. Оружие на основе расщепления ядра и термоядерной реакции у нас есть. И очень много — наверное, около десяти тысяч зарядов, но в войнах оно не используется. Что такое инородная деструктивная активность?
— Это необъяснимые силы, развязывающие войны в ущерб человечеству, — Арни начал говорить быстрее, чем раньше. Это то, что имеет нечеловеческую природу.
— Не знаю. Все наши войны развязали мы сами…
…Меня вырвало из сна внезапно, я даже не понял, как вдруг оказался сидящим на кровати и удивленно разглядывающим кровь на своих руках — во сне у меня пошла кровь из носа. Весь день я пытался вспомнить свой сон, который постоянно ускользал от меня. Казалось, что еще что — то помнишь, но вот уже и забыл.
А я и забыл этот сон почти полностью. Не вспомнил о нем, когда через полгода развелся с женой. Не вспомнил, когда в моей жизни начался период разгульной жизни с ежедневными возлияниями и случайными связями. Не вспомнил, когда вместо работы в менеджменте крупной торговой компании оказался в батальонной разведке воздушно-десантных войск экспедиционного корпуса «ЮГ».
Вспоминал этот сон я всего один раз, когда после смерти мамы перебирал свои детские фотографии и увидел наше фото из санатория. Мы ездили туда зимой. На фотографии мы стоим на улице около главного здания в старомодной одежде и улыбаемся от счастья. Так вот, женщина с ребенком, за которыми я шел через пургу в том сне, оказались поразительно похожи на нас с мамой в том далеком 1985 году. Но и это забылось на следующий день, когда пришлось срочно возвращаться в часть — нас перебрасывали на войну.
Уже прошло девять лет войны, а конца и края её не было. Сейчас мы лежали в лесополосе перед поселком, который нам нужно было взять штурмом. Лежали в осенней слякоти придорожной канавы, за
