лет.
Время протекало в мире Гармонии с необычайной быстротой. Почему? Потому что она сама его так настроила.
Боги могли менять любые законы. В том числе те, которые касались пространственно-временного континуума. Просто Александр заблаговременно сделал их настолько крепкими, что ни один бог не располагал достаточным запасом силы веры, чтобы их поменять. Да и не было в этом особенной необходимости. Но в мире, который он вручил Гармонии, Александр принципиально ничего настраивать не стал. Вот она и поставила скорость течения времени по собственному разумению, очего её мир был уже довольно развитым и процветающим.
Продолжительность этого процветания была под вопросом… Но всё по порядку.
Когда Александр опустил камеру и стал разглядывать улицы особенно большого города, он заметил, что иной раз прохожие теребят в лапах золотистые или медные колечки. Сперва он подумал, что это была местная валюта, но затем присмотрелся и понял, что колечки не достаются из кармана, но сами по себе исчезают и появляются в мохнатых и чешуйчатых лапах.
Более того, он обнаружил, что зверолюды, которые держали золотые кольца, носили особенно богатую одежду и вообще казались необычайно улыбчивыми и счастливыми; в то же время серебристыми и медными колечками обладали менее обеспеченные или совсем заурядные слои населения.
Александр зацепился взглядом за нищую, ободранную собаку в одних только грубых штанах. Перед ней стояла миска, в которой лежали обглоданные косточки. Большие, чёрные глаза собаки пристально смотрели на маленькое и потёртое железное колечко, которое она держала в своих лапах.
Вдруг последнее вздрогнуло и стало стремительно меняться…
Потёртое железное колечко в лапах человека-сенбернара вздрогнуло, звякнуло, причём очень странно, таким звоном, у которого как будто был только отголосок, но не было основной части, и стало стремительно меняться. Глаза зверолюда сделались пристальными и отчаянными. Он схватился за кружочек так, будто это была верёвка, которая удерживала его от падения в бездну. Прошли секунды, и наконец колечко вспыхнуло ослепительным золотистым светом.
Человек-сенбернар вскочил на задние лапы. Глаза его горели. В них читался триумф. Он едва не лаял от восторга. Собравшиеся вокруг многочисленные зрители тоже пришли в себе. Загремели овации. Птички захлопали своими крыльями. Слоны затопали о землю и загудели, поднимая страшный вой…
В следующую секунду вокруг человека-сенбернара стала собираться многочисленная компания. Всё это были звери богатые, судя по роскошным, вышитым серебром и золотом узорчатым одеждам. Они хлопали его по спине, называли имена, предлагали дружбу; более бедные напротив заискивали перед ним и всячески пытались услужить.
Не прошло и тридцати минут, как человек-сенбернар преобразился. На его теле появился роскошный халат, на голове — драгоценная шапочка. Он всё ещё был грязным, но друзья уже вели его в баню — не публичную, но свою собственную, — и он, улыбаясь зубастой улыбкой, следовал за ними.
Тарелочка с обглоданными костями теперь была им совершенно забыта. Прошло некоторое время, и вскоре её подобрал, скрытно, как будто совершая воровство, другой нищий, после чего сразу убрался в свой тёмный уголок.
Александр был несколько обескуражен всей этой картиной, настолько она была необычной. Когда же он пришёл в себя, то стал разбираться. Что это было за колечко? Зачем оно? Для чего? С чего это оно вдруг изменилось, и почему эта перемена вызвала такую бурную реакцию?
Александр осмотрел весь мир и увидел, что, хотя подобные перевоплощения происходили и не очень часто, случались они с определённой регулярностью.
Иной раз медное колечко становилось золотым, и тогда нищий превращался в богатея; иной раз золотое кольцо делалось железным, и тогда человек… вернее зверь вдруг стремительно терял все свои накопления.
Последнее было особенно занимательным. Ибо хотя в первую очередь перемена затрагивала только то, как зверолюда воспринимали окружающие, со временем сама его судьба начинала принимать определённые очертания. Тот же человек-сенбернар довольно скоро, прохаживаясь с компанией своих новых друзей, обнаружил на земле непримечательный мешочек. Он подобрал его, открыл. Внутри переливалось несколько сотен золотистых монеток. Целое состояние, которое кто-то просто оставил посреди улицы.
Человек-сенбернар завилял хвостом и деловито сунул находку в карман своего новенького лазурного халата. Ни он сам, ни остальные богатеи из его компании не стали придавать значения этой необыкновенной удаче. Они воспринимали её как должное. Как работники, которые в назначенный день получают свою зарплату.
Собственно, для них это и было должное. Ведь их судьба ступила в свою «золотую фазу», а значит в ближайшие десять, двадцать или тридцать лет все их начинания будут заканчиваться успехом.
Таков был непреложный закон этого мира. Мира, обитатели которого всегда знали, что было им уготовано судьбой.
Все они в момент рождения получали собственное «колесо судьбы». Всего их было известно четыре вида: железные, медные, серебряные и золотые. Согласно легендам, существовали ещё чёрные и белые колёса, и про них ходили самые разнообразные слухи, однако точно никто ничего не знал.
Материал, из которого было сделано колесо, напрямую определял твою судьбу. В этом отношении существовала градация. Обладатели железных колёс обыкновенно были бедняками. Собственно, в этом отношении у них не было выбора. Даже если бы им вручили сундук, набитый золотом, уже на следующий день его с высокой вероятностью похитили бы воры; если поселить такого зверолюда в роскошное поместье, и глазом не успеешь моргнуть, как от последнего останутся одни угольки. Судьбу обмануть невозможно.
Она умеет разить, точно клинок.
В народе ходила поучительная басня о двух братьях, один из которых получил во время очередного оборота золотое кольцо, а другой — железное. Первому стало жаль свою кровинку, и поэтому он приказал, чтобы их связали верёвкой. Таким образом, думал брат, он сможет поделиться своей удачей.
Сперва всё шло неплохо. На пути братьев не было ни особенно дурных, ни особенно удачных происшествий. Но затем, вдруг, случайно пущенная стрела вылетела за пределы стрельбища и прошибла менее везучему брату голову.
Страшное невезение, не правда ли?
Зато более везучий брат не только выжил, но и получил от хозяина стрельбища щедрую компенсацию.
Сперва он хотел от неё отказаться, но затем передумал.
Ибо понял, что не стоит испытывать судьбу.
Когда Александр прочёл эту историю в перечне «Поучительных басен», которые пластина собирала вместе с прочими образчиками народного фольклора, его взгляд зацепился за фразу «оборот». Именно «оборот колеса» произошёл перед неожиданным возвышением человека-сенбернара.
Было бы совершенно несправедливо, если бы колесо судьбы зверолюда на протяжении всей его жизни оставалось неизменным. Именно поэтому, а может быть и по другой причине, — просто потому что на то была воля Вселенской Гармонии, — они, с определённой периодичностью, менялись.
Происходило это нечасто. Всего несколько раз на протяжении жизни зверолюда. Точную периодичность знал только сам обладатель кольца, и даже ему было неизвестно, какой материал приобретёт кольцо после своего преобразования. Он мог только надеется, однако надежды эти были призрачны. Ведь в мире существовал баланс, и золотых колец обыкновенно было меньше, чем железных.
Впрочем, не всегда. И касалось это только тех колёс, которые определяли судьбу конкретных разумных созданий. Были кроме них и другие, более глобальные…
Именно так. Не только разумные создания обладали колёсами судьбы — весь мир, даром что и сам бывший огромным колесом, подчинялся механике неизменных оборотов.
Некоторые кольца были явными и определяли погоду. Заставляли сменяться лето, зиму, осень и весну. Другие, менее заметные, влияли на политический строй.
Почему всем миром повелевала уже третья по счёту империю? Потому что до неё были две другие. Все они прошли четыре стадии: зарождения, когда великое множество разрозненных государств, благодаря усилиям маститого дипломата или завоевателя, или управленца слились воедино, рассвета, упадка и распада, когда древнюю империю поделили между собой многочисленные генералы, меценаты, лорды и князья, чтобы затем, при следующем обороте, который ожидался примерно через сотню лет, снова сойтись воедино.
