— Именно, Хуан. И он всем жаловался, что их… Невозможно достать. Кто ж ему позволит! Пусть даже, перелопачивая историю, мы сможем назвать тех, кто явно подпадает под эту категорию. Но провести подобные исследования может только сильное государство с поддержкой на самом верху и хорошим финансированием. И игра по его мнению стоила свеч — ибо ведь человечество может получить на выходе не дохлых мажориков, за вечер проигрывающих в карты миллиард, а целенаправленное, пусть и немного искусственное создание человека, который может возглавить планету, страну, континент… Да что там говорить, всё человечество! Мы можем как минимум создать вместо отмороженных, думающих только о себе представителей элиты — мудрых людей, заботящихся о благе остальных.
А что, если мы найдём гены, отвечающие за художественное искусство? За математические способности? За… Ну, пусть будет творчество в принципе? Какую пользу это принесёт глобально?
— Вашими устами, сеньор, шоколад пить, - улыбнулся мальчишка . — Но, к вашему сожалению, считаю, что прежде чем выпускать из бутылки джина, нужно слишком многое взять в расчёт. Это… Слишком опасно. Но я вас услышал. Возможно, в будущем в стране и развернётся такая дискуссия. Хотя лично я — против.
Да уж, интересный диалог. Из него вывод — его идеи живы. Да, исследований в этой области нет, либо нет практических результатов, но подобные мысли всё ещё будоражат многих, в том числе его учеников. А значит, тема будет развиваться, вопрос лишь в скорости. И второй момент — сам продукт революционных исследований не горит желанием проводить подобные исследования. Ирония через край, вызывала в доне Мигеле улыбку… Но тут уж что есть — то есть.
Из такси он вышел в хорошем настроении. Оглянулся. Дом на их земельном участке находился в маленькой дубовой роще — вокруг на сотни метров и в ту и в ту сторону ни души. Чёрного дыма над базой южнее города отсюда не видно — далеко. Кураторы специально подбирали такое тихое безлюдное место. А какая здесь красота! Птицы поют — дай боже! А вдалеке в реке отличная рыба! И её даже можно ловить. Но главное, какой же обалденный запах у этого места! Местный воздух, чистый, наполненный всеми ароматами североамериканского лета, пьянил даже спустя два десятилетия на этой планете. Вздохнув полной грудью, дон Мигель уверенно пошёл к белому заборчику своего дома в пятидесяти метрах вглубь рощи.
Калитка была открыта — но она всегда открыта, в тишине и безлюдье запирать её нет смысла даже, если бы не было охраны. Затворив оную за собой, прошёл через двор. Сейчас его видно на всех мониторах, а охрана тут серьёзная. Дом только с виду беззащитен — на самом деле это неприступная крепость. Непосредственно в доме его охраняет дежурная пара ангелов, а недалеко, метров через пятьсот, через два домовладения, окопался взвод клановой пехоты Веласкесов. Оттуда руководят всеми камерами в доме и если что вышлют подкрепление. И роботакси он вызывает все эти годы только чтобы не привлекать внимание — за ним всегда, держа паузу, едет дежурная машина с опергруппой. Сейчас группа где-то в радиусе километра, но ближе и не надо — тут полно микродронов, его прекрасно видно.
Отворил дверь, зашёл внутрь. Деловито скинул с себя пиджак и положил на стоящий почти у входа комод — потом Марта уберёт, даже если он забудет. И двинулся в сторону кухни…
…Где и встал столбом, поняв, что его жизнь закончилась. Не жизнь здесь, под Сиэтлом, или в Северной Америке, а жизнь в принципе. Одна из его ангелов лежала у входа в кухню, смотря вверх немигающим взглядом. Крови вокруг не было — значит, работали иглами.
Что ж, к этому он был морально готов. В общем, после выстрела королевы, отбитого той черноволосой радостью, к смерти он готов всегда. Но что за ним придут, причём в обозримом будущем, понял совсем недавно, пару лет назад, когда ему проболтались, что выжил один из его бывших сотрудников, сумевший сбежать из обречённой лаборатории. Девочки пытались выяснить, что ему про того известно, где тот может скрываться, и что тот сеньор в принципе знал об эксперименте. Дон Мигель не мог им помочь — Красуцкий знал мало, работал над периферией, вспомогалкой, а где могут быть его лёжки, и вообще откуда он родом — не имел понятия и никогда во время эксперимента не интересовался. Все его знания ограничивались тем, что этот ловкий перец укротил-таки их Анхелику, шалаву из шалав, под его чуткими руками остепенившуюся и решившую уйти в нормальную жизнь. И что Анхелика выжила, ангелы не сказали.
Итак, Красуцкий не погиб тогда, сбежал. И они это поняли спустя ВОСЕМНАДЦАТЬ лет. А значит и ангелы, и Лея не всемогущи, это во-первых, а во-вторых, и это его приговор, в игре теперь некая сторонняя и очень могущественная сила, способная умыкнуть человека из под носа королевского клана со всеми его ресурсами. Лично Войцеху профессор желал только хорошего, здоровья и удачи. Как иначе? Но таинственная сила, вцепившись в тему создания генетически идеальных правителей, не сойдёт с дистанции никогда, и их удар по нему, единственному во вселенной, обладающему знаниями, вопрос лишь времени, ибо возможности по определению есть. А время сейчас самое что ни на есть подходящее — Веласкесы защищают собственный дворец от мятежников, никому нет дела до ссыльного в канадский Сиэтл опального профессора. Когда новости с Венеры стали похожи на военные сводки, он понял, что время пришло, скоро что-то будет. Либо его уберут ангелы, «не доставайся ты никому», либо выкрадут и начнут пытать неизвестные — без вариантов. Оставалась надежда, что всё же удастся этого избежать, что проект потерял для третьей силы интерес… Но он на то и учёный, прагматик, чтобы оперировать не категориями веры, а исполнимого возможного. А потому не был даже удивлён трупу одной из двух защищавших его девочек.
Вторая, скорее всего, тоже мертва, где-то в доме. И жать тревожные кнопки бесполезно — люди, способные бросить Веласкесам вызов, наверняка уже давно всё держат под контролем — и дом, из которого за ним следят, зачищен, и опергруппу в едущей сзади машины, кокнули. Связь и так не работает, а дом наверняка ещё и под колпаком подавителей, выключающих «нулевой» сигнал девочек корпуса. Мысленно Мигель попрощался с дочкой, зятем и внуками и вошёл на пресловутую кухню, незамысловато переступив через тело женщины. Открыл фростер, вытащил пакет молока и щедро плеснул в стакан. Поставил в микроволновый подогреватель, и через пять секунд приложился к тёплому с пенкой напитку. Может, стоило выпить чего покрепче, напоследок? Канадский виски, например — он неплох. Но ему хотелось именно молока. На Венере тоже есть молоко, там тоже есть фермы с коровами, но такого вкуса, как здесь, и близко не могут получить. Наконец, отставил недопитый стакан назад на стол, пошёл в комнату. Главную в доме, дочка называет её «гостиная». Второго трупа не встретил, но дом большой — где-то да лежит.
— А у тебя крепкие нервы, профессор, — улыбнулся сидящий в кресле у окна незнакомый ему человек, которого он сразу не заметил, но в общем от голоса не вздрогнул и не испугался. Лицо было незнакомое, да, и голос тоже какой-то чужой… Но дон Мигель тем не менее смог уловить в интонации известные по той жизни нотки. Именно интонационные — голосовые связки человеку, как и внешность, и отпечатки с сетчаткой, наверняка давным-давно изменили.
— Поживи в таких условиях с моё, Войцех, и не на такое будешь способен. — Дон Мигель картинно вздохнул, прошёл к своему любимому креслу-качалке, развалился в нём, пару раз оттолкнувшись ногами от пола.
* * *
Бежать? Бесполезно. Это только в дешевых фильмах можно убежать из дома, захваченного бандитами. Грохнуть Войцеха? Шанс есть. Но нет смысла — те, кто здесь отсутствует, ворвутся в дом и всё равно сделают чёрное дело. И самое скверное, дети и внуки при любом раскладе будут уничтожены. Он был обречён, как только вышел из роботакси. А скорее всего, его бы и в роботакси достали. Аккуратный подрыв машины, затем его тушку увозят в освинцованном контейнере в неизвестном направлении для опытов. Нет, лучше не дёргаться — с ним решили поговорить, и это хороший знак. Насчёт результата беседы сомнений почти не было, но хотя бы поговорят они как люди, без крови и угроз. Лёгкая смерть лучше, чем мучительная.
