— перешел он сразу к делу.
Я тоже порылся в памяти. Кое-что почерпнул из того, что осталось в этом теле, но и сам уже начинал понемногу ориентироваться в городе.
— Ресторан «Фаэтон» на проспекте Ламберта, сегодня в двадцать ноль-ноль.
— Принял, — коротко буркнул он и отсоединился.
Я с удовлетворением кивнул, хотя Покровский не мог меня видеть. В том, что он явится на встречу, у меня никаких сомнений не было. Как и в том, что положиться на этого служаку можно без опаски — не подведет.
План дома Кесслера лежал на столе. Я осторожно прочертил ногтем по линии, которую особо обозначил Альф. Дел предстояло много, однако настроение было замечательное. Если все пойдет так, как следует, скоро Донован Лютер Кесслер сменит свои роскошные палаты на другое место жительства. Гораздо менее комфортное. Зато хоть сбросит пару десятков килограмм.
Свернув план в трубку, я убрал его в футляр для бумаг и вышел из кабинета.
* * *
«Фаэтон» пользовался завидной популярностью. Перед рестораном то и дело останавливались мотокареты, и молодые парковщики в ливреях едва успевали отвозить их на места. Я отдал ключи рыжему веснушчатому парню со смешно торчащими волосами и направился ко входу. Футляр убрал в подкладку жакета — нести его в руках было бы опрометчивым поступком. Вечер стоял теплый и почти безветренный. Идеально для спокойного делового разговора.
Сначала метрдотель с удивлением покосился на меня — должно быть, посещать «Фаэтон» предпочитали клиенты постарше. Но профессиональная выучка быстро взяла верх. Он лично проводил меня за столик в частной ложе и выдал меню. Я лениво пробежал глазами по строчкам. В конце концов, я сюда пришел не за тем, чтоб исследовать гастрономическую карту города. Но заказывать просто чашку кофе было бы неправильно.
Как раз ко времени, когда мне принесли ростбиф с картошкой и солеными рыжиками, появился Покровский. Со дня нашей последней встречи он практически не изменился — разве что вековой усталости в глазах прибавилось. Он старался ее скрывать за выправкой, но обостренное восприятие не обманешь.
Я поднялся из-за стола и протянул ему руку. Покровский пожал ее. Ладонь была крепкой и горячей.
— Доброго вечера, Андрей Александрович. — сказал он.
«Андрей Александрович». Забавно. Когда мы в первый раз встретились, никакого «имени-отчества» там и в помине не было. Ну так и я был тогда обычным нарушителем, который отметелил зарвавшихся хулиганов. С тех пор многое поменялось.
Костяшки пальцев приятно заныли. Как будто говорили, что некоторые вещи, вроде привычки указывать всяким отбросам на их законное место, никуда не делись.
— Доброго, Сергей Вениаминович. Рад видеть, что вы в полном здравии.
Он усмехнулся в усы.
— Я тоже надеюсь хоть немного обрадоваться к концу сегодняшнего вечера. Потому что пока вы доставляете мне одну головную боль за другой. У этого Фомкина Гордея Игоревича родители держат несколько магазинов в центре, ворочают довольно крупными делами…
— Что ж, тогда им, должно быть, будет интересно узнать, что их сынок выбивает деньги для Донована Кесслера вместо того, чтоб постигать основы предпринимательства. Не лучшее времяпрепровождение для наследника бизнес-империи.
При упоминании Донни Покровский насупился. Широкий лоб прорезала складка.
— Скажите мне то, чего я не знаю, Митасов. Кесслер — это тема совершенно отдельная. Мы уже давно его ведем, развернули целую сетку. Информаторы сбились с ног, и все без толку. Дела этот хлыщ ведет так, что ни с какой стороны не подкопаешься. Все в городе знают, что Донни в крови не по локоть, а по пояс, но только это, кхм, мнение к делу никак не пришьешь. Даже налоги он формально уплачивает вовремя и в полном объеме.
Покровский вздохнул, а у меня настроение значительно улучшилось.
— Тогда, Сергей Вениаминович, у меня действительно есть кое-что, что способно вас обрадовать.
Покровский поскреб подбородок и мрачно глянул на меня.
— Только не говори, что собираешься какой-нибудь волшебный фокус показать, это трогательно, конечно, но сейчас не самое подходящее время.
Я улыбнулся уголками губ.
— Это внезапное явление в магии не нуждается. Послушайте.
Место для беседы я выбрал исключительно удачное. Частная ложа «Фаэтона» оказалась прекрасно защищена от чужих ушей, а вдобавок и вышколенные официанты не докучали расспросами и не маячили над душой.
— Я за время с нашей прошлой встречи тоже не сидел сложа руки, — пояснил я. — Мои люди разузнали кое-что любопытное как раз про Донована Кесслера. В последнее время он успешно освоил новый вид деятельности, а именно, валютные преступления. Старина Донни завел себе подпольный цех фальшивомонетчиков.
Покровский недоверчиво покосился на меня.
— Деньги штамповать начал? Без оборудования этим не займешься. Штампы, прессы, фирменные оттиски, матрицы… Как он смог разжиться этим и нигде не засветиться?
Теперь засмеялся уже я.
— Сергей Вениаминович, финансами можно решить любую проблему, а их у Донована Кесслера достаточно. Мой источник видел фальшивки собственными глазами. Их первая партия сейчас хранится в подвале резиденции. Еще пара недель — и монеты наводнят город. И вы могли бы вместе с вашими верными людьми провести небольшую облаву…
Покровский выдохнул и в раздумьях забарабанил пальцами по столешнице. Я не торопил. Наверняка у него были опасения и вполне понятные — когда ты на высоком посту в полиции, паранойя становится профессиональным качеством.
— Не сочтите за оскорбление, Митасов, — наконец заговорил он, — вы человек достойный, я уже в этом убежден. Но для того, чтобы запустить всю эту круговерть, мне потребуется нечто большее, чем просто слова.
— Никаких проблем. — сказал я и извлек футляр. — Это подробный план резиденции Донована Кесслера. Мой человек ручается за свое слово. Точно так же, как и я ручаюсь за него.
На всякий случай я предусмотрительно прикрыл краешек плана, тот, где располагалось уязвимое место, пальцем. Но Покровский не обратил на это внимания.
— Хорошо. — коротко сказал он. — Мы сделаем все, что нужно. Прижмем к ногтю этого прыща.
— Отличная идея, — заявил я.
