Сердце колотилось так, что на груди подпрыгивала белая ткань. Ладони вспотели, и она чувствовала, как из глубин ее души поднимается что-то запретное и настолько сильное, что рядом с этим мерк даже страх перед родительским гневом. Ей вдруг страстно захотелось оказаться на месте кисен, ощутить горячие прикосновения Сонхва, испытать тот же фейерверк ощущений, который описывал автор. Но внезапное дуновение холодного воздуха затушило светильник, Енын вздрогнула и, чертыхаясь, на ощупь вылезла из своего укрытия.
Неожиданно яркая вспышка серебристого света ослепила ее даже через закрытые двери, заставив закрыть лицо руками. Сквозь пальцы Енын видела, что всего мгновение светящийся шар висел напротив ее комнаты и вдруг растворился в темноте, как клубы пара изо рта на морозном воздухе. В комнате вдруг стало очень холодно, и Енын задрожала, растирая руками замерзшие плечи. Что это было?
Во дворе послышались голоса, стук дверей, и слуги высыпали на улицу, вероятно, тоже испугавшись источника странного света. Енын наконец опомнилась и наугад ринулась обратно к ширме, впопыхах сдирая одеяло. Кое-как нащупав оброненную книгу, она поскорее запихнула ее под матрас и легла, укрывшись до подбородка. Она уже слышала приближающийся голос матушки, которая спрашивала, что произошло. Енын лежала ни жива ни мертва, надеясь, что ее не раскроют.
– На молнию не похоже, госпожа, – послышался заспанный голос Суджон. – Да и какие молнии зимой?
– Енын спит? – спросила матушка.
– Да, я проследила, чтобы она легла.
– И обувь не забыла убрать, – утвердительно сказала госпожа. – Хорошо, возвращайтесь к себе, не будем поднимать шум.
И тут Енын прошиб холодный пот. Занятая мыслями о том, как бы ее не поймали, она совершенно забыла о туфлях, которые абсолютно точно остались на пороге. Но если матушка сказала, что их там нет, то… куда же они делись?
Горячие ладони легли на спину, и по телу пробежала сладкая дрожь. Енын выгнулась, ощущая, как чьи-то руки скользят по ее обнаженной коже. Прикосновения были мягкими, почти невесомыми, но смелыми, и ей хотелось, чтобы эти пальцы всегда скользили по плечам, спине, бесконечно гладили запястья и бедра. Внизу живота что-то встрепенулось и забилось, желая продолжения. Какого – она не знала, но чувствовала, что за этими прикосновениями должно следовать нечто неизведанное, всепоглощающее, что навсегда изменит привычный мир.
Тихий голос что-то шептал ей на ухо, щекоча дыханием кожу, и все волоски на теле вдруг поднялись, а сама Енын отчаянно потянулась вперед, желая ощутить тепло и силу чужого, но такого притягательного тела. Объятия становились все горячее, кто-то страстно сжимал ее в руках. Енын вдруг стало не хватать воздуха, она забилась, пытаясь вырваться, и… проснулась.
Едва подняв отяжелевшие руки, она попыталась скинуть ставшее вдруг неподъемным одеяло. Ей было жарко, лицо и шея вспотели настолько, что намокли волосы на затылке. Наконец, справившись, она раскинула в стороны руки и, тяжело дыша, открыла глаза. Уже наступило утро, и приглушенный бумажными ставнями свет вовсю хозяйничал в ее комнате. Вытерев мокрый лоб, Енын устало опустила руку обратно на матрас. Почему она чувствует себя такой измотанной? И где Суджон? Сколько сейчас времени? Наверное, вчерашние волнения сыграли с ней злую шутку, она перенервничала и ослабла. Да еще и не спала почти до утра.
– Вот, значит, какие книги читают девицы из благородных семей, – произнес рядом мужской голос с легкой усмешкой, и Енын вскрикнула, дернувшись на постели. Раздался удивленный возглас, а она, не сумев подняться на ноги, упала на пол и поползла в сторону выхода, но ее сил оказалось слишком мало, чтобы сбежать.
– Ты кто? Кто ты такой и как проник ко мне в спальню?! – взвизгнула она, в ужасе оглядывая комнату, в которой не было никого, кроме нее самой.
– Ты… ты меня слышишь? – удивленно спросил голос над ее ухом, и Енын закрыла уши ладонями, отчаянно тряся головой.
– Уходи! Уходи! – твердила она, молясь всем богам, чтобы это наваждение отпустило ее, и обещая, что отныне всегда будет вести себя как примерная дочь дворянина.
– Странно… ты не можешь меня слышать. – Голос, казалось, искренне недоумевал. – Но все же это так. Неприятно, конечно…
– Уходи! Убирайся из моей комнаты! – причитала Енын. – Клянусь, я никогда больше не буду читать подобные романы! Обещаю! Пожалуйста, отпусти меня!
– Угомонись! – Голос громыхнул над ее головой. – Я никуда не денусь, можешь не умолять, Небесам до тебя нет никакого дела, уж поверь мне. – Он чуть усмехнулся, как будто бы грустно. – А уж твои вульгарные романы меня вообще не интересуют.
– Тише! – невольно шикнула на него Енын, отнимая руки от ушей. Она не переставала оглядываться, надеясь увидеть загадочного обладателя голоса.
– Боишься, что матушка узнает? Зря. Это уже не важно, все равно ты скоро умрешь.
– Я… ч-что? – Енын уставилась расширившимися глазами туда, откуда слышался голос, и на мгновение ей показалось, что от комода отделилась едва заметная, почти прозрачная тень.
– Надо было слушаться маменьку, а не читать по ночам развратные книжонки! Тогда бы ты не забыла, что нужно убрать туфли. – Мерзопакостный голос просто издевался над ней.
– Так ты…
– Дошло, наконец! Я украл твои туфли, а скоро украду и жизнь. – Он громко расхохотался в потолок, как будто кто-то невидимый запрокинул голову вверх.
– Да кто ты такой? Как смеешь распоряжаться моей жизнью? – Енын вдруг разозлилась. – Подумаешь, туфли! Глупости какие! Как я могу расплатиться за это жизнью?
– Туфли приведут меня в мир живых, а тебя проводят в царство мертвых. Все просто, молодая госпожа, любящая пошлые картинки, – с издевкой выдавил голос. Енын могла бы поклясться, что его невидимое лицо сейчас скривилось в саркастической усмешке.
– Послушай, господин невидимка, меня такими фокусами не проведешь! – Она наконец начала понимать, что все это значило. – Покажись немедленно и скажи, сколько ты хочешь за молчание.
Енын решила, что кто-то прознал о ее проступке и теперь пытается ее шантажировать. Раздалось презрительное «пф-ф», и голос прошептал ей прямо в ухо:
– Мне жаль, молодая госпожа Енын, но ваша жизнь теперь принадлежит мне.
На нее вдруг навалилась усталость. Сил не было даже на то, чтобы позвать Суджон. Енын вяло шевелилась, еще не веря, что все происходящее правда. Но веки тяжелели, и с каждой попыткой подняться ее все больше затягивало в манящую темноту, которая обещала покой и блаженство…
Сквозь приглушенные голоса слышались тихие всхлипы. Голова гудела, будто внутри кто-то бил в огромный колокол.
– Ее состояние очень тревожно, – сказал незнакомый мужчина.
– Что с ней? Чем она больна? – Дрожащий голос матушки
