— Каждую ночь я буду исчезать и каждое утро появляться. Ты должен следить за верблюдами и конями и ожидать моего возвращения.
— За верблюдами следят погонщики, — не поворачивая головы, бросил киммериец.
— Нет, ночью они не смогут за ними следить… Они тоже… уйдут, по своим делам… — женщина, казалось, хотела сказать что-то еще.
Она искоса глянула на Конана, словно оценивая можно ли ему доверить некие тайны, затем нахмурилась и отвернулась.
Усталое солнце стремительно уходило за горизонт, позволяя кромешной тьме охватить щупальцами мир и выпустить на охоту ночных тварей. Повинуясь скупому жесту Иолины, Конан остановил караван, расседлал и стреножил коней, искоса наблюдая за действиями погонщиков. Те, двигаясь, словно бы с трудом, медленно сняли тюки, и пустили верблюдов пастись. Затем, присели на пожухлую траву и застыли в странных, неестественных для человека позах. Быстро темнело. Конан решил, что пора поужинать, распаковал седельную сумку и оглянулся, намереваясь узнать, собирается ли его странная хозяйка разделить с ним вечернюю трапезу.
«Конечно, — думал он, откупоривая кувшин с вином и раскладывая снедь, — знатная госпожа не должна сидеть за одним столом с охранником, но… ведь стола-то и нет! Только полог, расстеленный на пыльной траве. Кроме того, в походных условиях разрешается нарушать этикет. Ну и, наконец, она ведь… разделяла с ним кровать, если, конечно, это не было пустыми виденьями. Так что…»
Но женщины нигде не было. Нахмурившись, Конан оглядел степь. В полумраке он заметил бы удаляющуюся фигуру. Значит?.. Значит, она просто исчезла. Переместилась в одно мгновение, может быть, в другой мир. А, следовательно, она не человек. Во всяком случае, не обычный человек. В общем-то, он это подозревал с самой первой встречи…
Погонщики все также неподвижными силуэтами чернели поодаль… Конан подумал, не позвать ли их, затем махнул рукой и налил вина в кружку, которую он, с некоторых пор всегда возил с собой.
Волшебник Эскиламп утверждал, что в этой глиняной посудине, до сих пор чувствуется присутствие демонической силы. Сам Конан ничего не ощущал. Когда-то голоса, раздававшиеся в этой кружке, привели его в иной мир, где правил демон алмазного замка…
У хозяйки неплохое вино, решил Конан, задержав во рту последний глоток. Он еще раз осмотрел барельефы драконов, мрачные лики горгулий, по-хозяйски расположившихся на глиняных боках демонической кружки, и вновь налил вина. Взошла ущербная луна. Степь, освещенная тусклым, неживым светом, серебрилась паутинками. Погонщики также исчезли. Конан был один в степи, не считая, конечно, коней и верблюдов.
Странно, что днем паутина не заметна, неспешно подумал киммериец, разжевывая жесткое вяленое мясо. Луна как-то по-особому высвечивает серебристые нити.… Куда же, демоны их всех побери, они исчезли?!
Отдаленным эхом прокатился по степи волчий вой. Звук задрожал, завибрировал в конце и затих, оставив после себя звенящую, тягостную тишину. Умные животные подошли поближе к человеку. Лошади тревожно прядали ушами, верблюды, будто ничего и не замечали, только, как бы невзначай, стали щипать траву рядом с тем, кто сможет их защитить.
Конан проверил, легко ли меч покидает ножны, и вновь принялся за еду. Кром! Кто же они такие?! Почему и куда исчезают на ночь? Переносятся втроем в другие миры? Стоп! Он потер лоб — почему это он решил, что они уходят куда-то все вместе? Вряд ли.… Как она сказала? «Они тоже уйдут по своим делам».
Волчий вой раздался гораздо ближе, нежели в прошлый раз. Не это ли их дела? Не оборотни ли путешествуют вместе с ним под видом погонщиков верблюдов? Впрочем, работу погонщиков они тоже выполняют.
Лошади тревожно заржали. Луна зашла за тучу, и в степи стало темнее. Теперь Конан с трудом различал силуэты коней и верблюдов. И еще два силуэта мелькали поодаль. Две тени. Две пары горящих глаз. Погонщики пришли проверить, как чувствуют себя верблюды? Конан поднялся, сделал несколько шагов и пронзительно свистнул. Волчьи силуэты отдалились, но две пары глаз по-прежнему горели во тьме. Перемещались, исчезали на миг, вновь зажигались, источая злобу, ненависть и подлую трусость зверей, привыкших нападать большой стаей.
Ночь казалась необычайно длинной. Два волка по-прежнему кружили вокруг, и Конан почти не спал. Только ближе к рассвету парные огоньки злобных глаз исчезли, и удалось, наконец, немного подремать.
— Как прошла ночь, варвар? — мелодичный голос вырвал киммерийца из легкого забытья.
Конан встал, расправил затекшие члены и бросил наугад:
— Скажи своим погонщикам, пусть охотятся подальше от меня! Отрублю им головы, а верблюдов буду навьючивать сам!
Иолина вспыхнула:
— С чего ты взял?.. Как ты?.. Ну, хорошо! Ты догадался.
Она изящно повернулась, окинув быстрым взглядом фигуры в черных плащах с надвинутыми капюшонами.
— Я наложила на них заклятие — тебя они не тронут. Но, вот, коней и верблюдов.… Потому я и приказала их охранять.
— А я за себя и не боюсь, — усмехнулся Конан, — уж с парой волков-оборотней я как-нибудь справлюсь. Но не спать все ночи, охраняя животных!.. Нет, лучше я отрублю им головы! — он решительно двинулся к погонщикам.
— Подожди, — женщина с неожиданной силой схватила его за руку, — подожди, я постараюсь им внушить приказ охотиться дальше в степи…
Плавной походкой, которую только слегка портила легкая хромота, она направилась к оборотням.
— Пойдем со мной, варвар, посмотришь, на их лица!
Когда Конан подошел, Иолина отрывисто говорила что-то на странном шипящем языке. Погонщики молча кивали, не поднимая глаз. Не говоря ни слова, Конан резко откинул капюшон одного из оборотней.
То, что он увидел, заставило его содрогнуться и схватиться за рукоять меча.
— Они не простые оборотни, — быстро говорила Иолина, — они, вообще, не из вашего мира, поэтому так и выглядят. Но днем они послушны и работящи. Хорошие слуги.
Конан не отпуская рукояти меча, смотрел в красные глаза человека-волка. Это действительно были не те оборотни, которые днем выглядят, как люди, а ночью превращаются в волка. Черты лица, или, точнее, морды, стоявшего перед Конаном чудовища, являли собой жуткую смесь человека и зверя. Сама по себе волчья морда не кажется страшной, думал Конан, она даже по-своему симпатична. Но вот, на эту ужасную мешанину волчьих и человеческих черт, невозможно смотреть без содрогания!
Оборотень щелкнул зубами и поспешно натянул капюшон. Иолина приказным тоном прошипела еще несколько слов и увлекла Конана подальше от своих ужасных слуг. Как ни в чем не бывало, погонщики принялись навьючивать порученных их заботам верблюдов.
