навернулись слезы, и в отчаянии я проговорила: – Что мне сделать, чтобы ты передумала? Только скажи – я сделаю что угодно!
– Что угодно? – эхом повторила она, и ее губы искривились в усмешке. – Что ж… Сперва стань настоящей дреме-рой – научись перевоплощаться. Тогда и поговорим.
Мои руки безжизненно опустились, и я отступила назад.
Что?
Презрительно хмыкнув, Кьяра толкнула дверь, и уже оставалась узкая щель, когда я воскликнула:
– Стой! – Дверь замерла, и я, прочистив горло, сказала: – Я это сделаю.
Щель стала чуть шире, и я услышала тяжелое дыхание Кьяры, но она так ничего и не ответила, а в следующую секунду дверь громко захлопнулась. Несколько минут я стояла в звенящей тишине, собираясь с мыслями, а потом отправилась искать того, кто мог бы мне помочь. Когда я спустилась во двор, меня вывели из задумчивости сердитые голоса, доносящиеся из арки.
– С чего ты решил, что имеешь на это право?! – кричал Нейт.
Ферн ему что-то ответил, но слишком тихо, чтобы разобрать слова. С колотящимся сердцем я вошла в арку и на миг прикрыла глаза, давая им привыкнуть к полумраку.
– Вира!
Передо мной очутился разозленный Нейт – от него исходило такое напряжение, что я непроизвольно шагнула назад. Он вздрогнул, заметив мой испуг, и глубоко выдохнул:
– Прости, я злюсь не на тебя. Но Ферн…
– Это я его уговорила. – Нейт хотел возразить, но я не дала ему сказать: – Пожалуйста, мне нужна помощь.
– Да? Это… связано с Кьярой? Послушай, если она не хочет тебя видеть…
– Мы с ней только что встретились.
Он встревоженно нахмурился.
– И?
Тяжело вздохнув, я произнесла:
– Она пообещала, что поговорит со мной, если… когда я научусь принимать теневую форму.
– Она… что? – потрясенно переспросил Нейт.
– Откажись, – резко бросил Ферн, оказавшись рядом.
Я кинула на него быстрый взгляд: спокойствие и мягкость исчезли без следа, передо мной снова был тот Ферн, которого я знала, – хмурый и раздраженный.
С небывалой настойчивостью Нейт заговорил:
– Вира, Ферн прав: лучше откажись. Кьяра сейчас сама не своя, она бы ни за что такого не потребовала, если бы… – Он с досадой потер лоб и сказал: – Просто дай ей время немного успокоиться, тогда и поговорите.
– А когда это будет? Через день? Два? Неделю?! – Мой голос взлетел и разбился о стены арки звучным эхом. Мне еле удалось совладать с дрожью: – Она моя сестра, Нейт…
Сестра!
– Я не могу ждать, я не выдержу, пожалуйста… – И я с мольбой заглянула в темно-карие глаза, но он упрямо покачал головой.
– Давай я поговорю с Кьярой? Постараюсь ее переубедить?
– А ты уверен, что у тебя получится? Что это не настроит ее против меня еще больше? – На лице Нейта отразилось сомнение, и я с жаром проговорила: – Пожалуйста, вы же справились, вы смогли перевоплотиться… Даже Донни и Тиша… А значит, и я…
– Да ты хоть знаешь, сколько дремер не справилось?
Ферн произнес это с такой холодной, угрожающей яростью, что я опустила глаза и отрицательно качнула головой, чувствуя, что моя решимость поколебалась. Но в этот момент взгляд упал на мамин браслет, и твердый голос в глубине моей души прошептал:
Я должна попытаться.
Медленно подняв голову, я посмотрела Нейту прямо в лицо:
– Если бы ты оказался на моем месте, что бы сделал? – И, чуть помолчав, добавила: – Прошу тебя…
В глазах Нейта мелькнул ответ, но, прежде чем он успел что-либо сказать, снова вмешался Ферн, со злостью выплюнув:
– Нет! – И, тяжело дыша, процедил: – Вы обе… упертые… Я в этом не участвую. Разбирайтесь сами!
Резко отвернувшись, он буквально вылетел из-под арки.
– Нейт? Ты мне поможешь? – спросила я, когда гулкий звук шагов стих.
– Прости, не могу.
– Но… Нейт, пожалуйста, ты ведь…
Он неловко кашлянул.
– Вира, ты не понимаешь – я не могу. Даже если захочу. Принимать теневую форму помогает Ферн, лучше него никто не справится. Не будь другого выхода, я бы попытался, но сейчас не тот случай. Боюсь, от меня тебе никакого толку. Я готов тебя поддержать, если Ферн передумает, но… – Нейт осторожно коснулся моего плеча: – Не становись как мы. Поверь, так тебе будет лучше.
Слегка сжав на прощание мое плечо, он направился к дому, где его ждала Кьяра. А я, опустошенная, несколько минут простояла на месте, ничего не видя и не слыша.
Разве это не я развеяла Тень у Черного леса? Сделала то, что не удавалось никому? Тогда почему они не верят в меня? Почему кто-то другой снова решает, что для меня лучше?..
Сжав кулаки, я бросилась вслед за Ферном. Он уже скрылся в лабиринте дворов и улочек, но я смогла вспомнить дорогу и вскоре вынырнула на улицу, идущую вдоль щита. Дыхание у меня сбилось, новые туфли натерли мозоли, но я упрямо бежала дальше, пока не увидела знакомый силуэт с растрепанной шевелюрой, который направлялся к дому.
– Ферн! Подожди!
Он сбавил шаг, но не обернулся и пошел дальше. Я собралась с силами и побежала быстрее, молясь Серре, чтобы не подвернуть ногу, и догнала его уже у самого дома.
– Ферн! Пожалуйста!
Юноша резко обернулся ко мне, и я едва не отпрянула: он полыхал от ярости – ноздри его раздувались, на шее проступили жилы, а зеленые глаза бешено сверкали.
– Я уже сказал: разбирайтесь без меня!
– Но Нейт сказал, что без тебя…
– Мне плевать!.. Оставьте меня в покое!
Внутри меня заклокотало отчаяние.
– Но почему?.. Ведь ты ничего не теряешь!..
Ферн застыл, взгляд его остекленел; только грудь тяжело вздымалась. Наконец он издал хриплый, сухой смешок.
– Ничего не теряю… Да что ты вообще знаешь? – Он вдруг шагнул вперед и, обжигая ледяным взглядом, прошипел: – Держись от меня подальше!
Юноша развернулся, пока я пыталась подобрать слова, и скрылся в доме, хлопнув дверью. Оглушительный грохот, эхом прокатившийся, казалось, по всему Кварталу, привел меня в чувство – я сорвалась с места и, оскальзываясь на ступеньках, догнала Ферна у самой двери в квартиру.
– Стой!
Он замер, взявшись за дверную ручку, а я, задыхаясь, заговорила:
– Мне всегда диктовали, что и как делать… С кем связать свою жизнь… Но сейчас… Если я не попытаюсь, если отступлю… Как я посмотрю Кьяре в глаза? Как она поверит в то, что мне не всё равно?
Через пару долгих, мучительных мгновений Ферн проговорил безучастным тоном:
– Меня это не касается.
Внутри меня что-то обжигающе вспыхнуло, и я сжала деревянные перила так, что побелели костяшки пальцев.
– Ты ведь сам сказал,
