причитающуюся мне кровь.
Она лилась из раны на запястье Стража, но жестокость внутри меня требовала большего, заставляя убивать, убивать, убивать. Поиграв Дайнслейфом в руке и ухватившись за него поудобнее, я провела им по горлу мужчины. Плоть под лезвием разошлась, и кровь брызнула мне на лицо. Глядя на рану у него на шее, где ненадолго показались слои мышц, я увидела, как он уронил меч и обеими руками зажал рану.
Он упал на колени, и, когда человека настигла смерть, пульсирующее тепло кинжала рассеялось.
– Мне не нравятся люди, которые обижают животных. Даже если они на полпути к могиле, – сказала я, чувствуя, как горит внутри меня пустота.
Из раны на горле Стража страшными волнами хлестала кровь, жизнь покидала тело, взгляд остекленел, а я все стояла и смотрела на него сверху вниз.
Фенрир прижался носом к моей руке, заставив меня оторвать взгляд от лежащего передо мной тела и разорвав связь, которую я чувствовала между нами. Его призвала Пустота, притяжение его души оставалось лишь где-то на краю моего сознания.
Я взглянула в красные глаза волка. У него на морде было написано понимание, которое заставило меня тяжело сглотнуть и взглянуть на Калдриса. Бог Мертвых продолжал сражаться и пробивал себе путь сквозь членов Дикой Охоты, чтобы добраться до меня. Казалось, он не подозревал ни о том, как загробная жизнь притягивает к себе души, ни о том, как она искушала и призывала саму мою душу покинуть тело.
Я шагнула к раненой собаке, присела перед ней на корточки и медленно протянула руку. Я сглотнула, когда она оскалила зубы, и из груди у нее вырвалось рычание. Убрав руку, я ждала и смотрела, как она наконец подняла голову и вытянула шею. То, что осталось от плоти у нее на носу, сморщилось, пытаясь учуять меня. Осматривая рану на боку животного, я избегала касаться ядовитых теней, стекающих с клыков, касаясь только макушки.
Кожа уже начала стягиваться, покрывая изувеченное месиво из плоти и костей, которые обнажила рана.
– Ты же будешь в порядке, да? – спросила я, почесывая макушку животного, когда гончая слегка склонилась под моей рукой.
Дикая Охота была слишком занята, чтобы ответить на мой вопрос, но я могла бы поклясться, что видела, как гончая едва заметно кивнула, если бы это было возможно. В последнее время моя жизнь казалась наполненной невозможным, но в этот кивок я пока была не совсем готова верить.
Фенрир, виляя хвостом, пригнулся возле меня, чтобы мне было легче забраться ему на спину. Я встала, перекинула ногу и снова оседлала его, и он, медленно поднявшись, стал продвигаться сквозь кровавую бойню. Он больше не останавливался, чтобы позволить мне снова слезть и заплатить кинжалу долг чьей-то жизнью. Он просто использовал свои зубы, чтобы рвать плоть и ломать кости, в клочья разрывая оставшихся Стражей Тумана, пока мы пробирались к Калдрису.
Моя половина стояла и смотрела, как я приближаюсь к нему, сидя верхом на одном из его волков. В глазах у него блестела тьма, пока он осматривал мое тело, порадовавшись, что я почти цела и невредима, несмотря на то, что покрыта кровью.
– Хороший мальчик, – сказал он, когда Фенрир наконец сократил расстояние между нами, подошел к Калдрису и потерся носом о его грудь.
Когда его внимание вернулось ко мне, в ониксовой тьме его глаз таилось что-то опасное.
– Тебе следует слезть с волка сейчас же, мин астерен.
– И почему же? – спросила я, и звук произнесенных слов показался мне чужим.
Как будто у меня изменился голос, как будто та магия, которую я так часто слышала в голосе Калдриса, проникла и в меня. Она эхом летала между нами, и Калдрис склонил голову набок, будто тоже ее слышал.
– Мне нужно заняться твоей раной, – просто сказал он, но в его словах сквозило что-то более мрачное.
Желание потрескивало в воздухе между нами, когда мы смотрели друг на друга.
Но в этот момент Фенрир внезапно развернулся в противоположную от Калдриса сторону, привлекая наше внимание к опасности. В меня летела стрела. Я увидела ее слишком поздно и слишком медленно подняла кинжал в руке, чтобы отразить удар. Зажмурившись, чтобы не видеть, как стрела с железным наконечником вонзается в мою плоть, я застыла в ожидании боли. Но боль так и не пришла.
По спине у меня разлилось тепло. Я слегка приоткрыла глаза и обнаружила, что к моему правому боку сзади прижался Калдрис, его пальцы сомкнулись на деревянном древке стрелы. Он поймал ее на расстоянии одного вздоха от моего сердца. Она почти достигла цели, едва не положив конец всему.
Он бросил стрелу на землю, и я взглянула на него, наблюдая, как два других белых волка приближаются к своей добыче. Они окружили последнего оставшегося Стража Тумана, и вся группа смотрела, как они играют с ним.
– Прекрати это, – сказала я, не желая смотреть, как волки превращают смерть в игру.
Из страха перед человеком, который думал, что поступает правильно. Насколько я знала, так и было. Я не была уверена, что фейри были так уж добры к нам, и пока они не сделали ничего, чтобы опровергнуть заявления, что мы для них как домашние животные.
Калдрис что-то возразил мне, и его слова прозвучали злобно, а голос был полон жестокости.
– Ему повезло, что ты осталась жива. – Он убрал волосы у меня с шеи. – В противном случае я бы оставил его в живых, чтобы играть с ним в течение многих лет. Пусть Кун Аннун развлекаются. Они гораздо милосерднее меня.
Я закрыла глаза, услышав звук рвущейся плоти, когда они наконец оборвали жизнь последнего Стража Тумана. И этот хлюпающий звук значил для меня слишком много. Он притянул ту часть меня, которая им упивалась. Ту искаженную часть меня, которая тянулась к душам, томившимся в ожидании дальнейшего пути.
Фенрир опустился на землю, Калдрис помог мне слезть с него и весело посмотрел на волка.
– Почему же ты мне никогда не предлагал прокатиться?
Фенрир фыркнул, повернулся спиной к Калдрису и присоединился к двум другим волкам.
– Ты вся в крови, – сказал Калдрис, коснувшись моего подбородка.
Он сделал паузу, глядя на пятна на теле, на все еще заживающую плоть. Его кожа снова срасталась и медленно избавлялась от железа.
– Прости, но что-то я нигде не вижу ванны. А ты видишь? – спросила я, с усмешкой глядя на него.
Он был весь в крови – с ног до головы, но, простят меня боги, я тоже.
– Разве я сказал, что хочу, чтобы ты ее смыла? – спросил он, склонив голову набок, изучая меня. – Уверяю тебя, у меня было совсем другое намерение. Я хочу трахнуть тебя, пока ты вся в крови и пахнешь смертью наших
