Когда он вернулся в дом праздника, демонов там не было. Но все вели себя так, будто они присутствовали. Люди радовались и веселились изо всех сил. Керземек не стал ни у кого спрашивать, где демоны, но дурные предчувствия охватили его.
К счастью, они не оправдались. Демоны вскоре появились. Они вели себя, как люди. Ничто не выдавало их истинной сущности. Но на рукаве платья женщины-демона виднелись следы крови.
Керземек, побледнев от ужаса, повернулся к ним спиной и дрожащими руками подвинул к себе поднос с пустыми кубками. Затем взял вино в глиняной бутылке, откупорил ее и сделал большой глоток. Вино оказало на него благотворное действие. Он все еще был бледным от ужаса и чувствовал такой холод, будто все его внутренности превратились в лед, но руки больше не дрожали.
Керземек разлил вино по кубкам, незаметно добавив сонный яд, временно повергающий в черную пустоту, который должен был на несколько часов отправить демонов в путешествие их тела. Путешествие в абсолютной темноте: спящим от этого сонного яда ничего не снилось.
Он подозвал девочку, дочь своего брата, ласково погладил ее по голове, и вручил поднос.
– Иди, отнеси вино гостям. Гости не должны испытывать жажду! – сказал он.
Девочка схватила поднос и, едва не упав, со всех ног бросилась к демонам, не подозревая, что несет отраву.
Керземек с тайной радостью наблюдал, как они пьют. Он успел как раз вовремя. Промедли он еще немного – и ничего бы не вышло. Ибо не успели демоны допить, как к ним приблизились молодые женщины и увели их отдыхать.
Керземек вздохнул с облегчением и допил вино из горлышка. Гилван подошел к нему. На юношу было страшно смотреть. Должно было случиться что-то ужасное, чтобы он так выглядел.
– Гилван, что с тобой? – спросил Керземек.
– Она съела мышь, – тихо ответил Гилван.
– Наша так называемая принцесса, я тебя правильно понял? – еще более тихо, почти без голоса, одними губами, сказал Керземек.
Гилван кивнул.
Керземек откупорил еще одну бутылку и протянул юноше. Гилван взял, но выпить не спешил, глядя в стену пустыми глазами.
– Я ведь говорил тебе, – произнес Керземек.
– Я не понимаю. Она ведь так похожа на человека, – задумчиво сказал Гилван, потом приложился к бутылке – и столь надолго, что Керземек даже забеспокоился, как бы юноша не захлебнулся.
Он притронулся к его плечу и слегка надавил на него пальцами. Гилван отнял бутылку ото рта. Выражение лица у него было, как у только что проснувшегося мальчика-подростка.
– Не понимаю, – еще раз сказал Гилван.
– Тебе сейчас и не нужно понимать. Позже ты поймешь, что я был прав. И насколько я был прав. Ты поймешь, каким могло быть наше будущее, если бы я вовремя не распознал опасность. Но это потом, а сейчас созови своих ребят, у нас скоро будет важное дело. Ждите меня у башни.
Керземек снова отправился в дом своего отца. Надо было все сделать самому, чтобы не возникло неожиданностей.
Он взял два прочных холщовых мешка, новеньких, пахнущих льном, приятных на ощупь. Жалко было их использовать для такого дела. Керземек мял ткань пальцами и вдыхал запах. Но выбора все равно нет, ничего более подходящего не имеется.
С решительностью и усердием рыбака, поймавшего крупную рыбу, Керземек скатал мешки и перевязал их прочной веревкой.
Когда он появился у дозорной башни, он был таким же решительным. Гилван и трое его приятелей уже ждали. Как оказалось, они не понимали, что тут делают, для чего они понадобились в то время, когда все нормальные люди спят. Керземек с укором посмотрел на Гилвана, а затем объяснил, зачем они собрались ночью.
Юноши попытались возражать, но Гилван подтвердил странные слова Керземека.
– Она сожрала мышь! – сказал Гилван.
Это убедило юношей. Девушки, питающиеся мышами, не вызывали у них никакой симпатии.
Керземек отдал им свернутые мешки и пошел налегке, стараясь выглядеть уверенней, чем был. Он первым вступил в дом, где отдыхали демоны, притворявшиеся людьми, но остановился перед спальней, едва не наступив на кого-то, лежащего перед дверью.
– Ну что там такое? – встревожено спросил Гилван.
Керземек наклонился.
– Это демон, мужчина, – сказал он. – Интересно, почему он не внутри, не с ней?
– Он выглядит слишком тяжелым, – заметил один из приятелей Гилвана.
– Он и есть тяжелый. Для этого я вас и пригласил, – объяснил Керземек. – Потащите вчетвером. И его меч тоже, нельзя оставлять здесь проклятого оружия. А девушку возьму я.
Гизелла с трудом осознавала, что делает, едва могла понять, где она и что с ней происходит. Ум, которым она всегда так дорожила, изменил ей, сквозь него пробежала огромная трещина, а потом еще одна, и еще – и ум развалился на части, как ком земли.
Жуткие силы овладели принцессой. Когда после засыпания в теплой мягкой постели под невесомым покрывалом из многослойного шелка она очнулась в сырой холодной пещере внутри грубого холщового мешка, эти силы очнулись вместе с ней. Они заставили ее мгновенно напрячься и одним движением разорвать мешок и путы. Она даже не понимала, что в нормальном состоянии не смогла бы этого сделать – она считалась хрупкой и нежной девушкой. Она вскочила на ноги, сразу осознав, что снова голая. Она зарычала и сплюнула, потом посмотрела на другой мешок. Там было что-то живое. Гизелла присела над ним на корточках и принюхалась. Мужчина. Большой и сильный. С горячей вкусной кровью. Память прежней нежной девушки подсказала – Конан. И чувства вспыхнули в принцессе с новой силой. На несколько мгновений она опять стала утонченной царской дочерью, надменной, гордой и умной. Темные жуткие силы отступили. Гизелла закричала и отпрянула от мешка.
Кровь! Она только что думала о Конане, своем друге, как о сосуде с кровью. Она хотела его, но не как мужчину, а как пищу. Она хотела есть!
И едва Гизелла подумала об этом, как голод охватил все ее существо, а с ним вернулись и силы тьмы, делающие ее нечеловеком. Но Гизелла не хотела этих сил, и на этот раз они не сумели полностью завладеть ею.
И все же часть ее существа была захвачена. Боль, а не кровь текла по ее венам. И боль горячая, словно огонь.
С ужасным стоном Гизелла отпрянула от мешка и бросилась прочь на четвереньках. Потом поднялась, но не полностью. Она словно забыла, как следует двигаться человеку. Руки у нее стали будто тяжелыми и тянули к земле. Она бежала, сгорбившись, словно человекообразная обезьяна из Кешана, которую однажды привезли во дворец бродячие стигийские фокусники. Но она была гораздо свирепее, чем кешанская обезьяна.
Гизелла поняла это, когда столкнулась с пещерными дикарями. Она услышала их издалека. Они общались между собой, громко улюлюкая, рыча, блея, свистя и издавая еще какие-то звуки. Наверное, их язык по большей части состоял из подражательных слов, и они разговаривали об охоте. Но это Гизелла решила потом, а когда она услышала их, только одна мысль возникла у нее в голове. Мысль, не принадлежащая человеку. Мясо! Оно идет, разговаривает, и его наверняка легко поймать. Гизелла сделалась тихой, как кошка, крадущаяся за мышью. Впрочем, некоторый опыт в мышах у нее действительно был, только она забыла об этом. Она ступала осторожно, тело ее стало гибким и пластичным. Дикари вышли прямо на нее. Они мало чем отличались от тех, которые собирались сделать ее матерью. И оказалось, что они не только вопили, но еще и размахивали руками и ногами, давая друг другу затрещины и пинки.
