навёл на домик и чуть не выпустил её, увидев лицо блюстителя. Он бы ни за что не узнал его: у него была тёмная кожа, но не загорелая или чёрная, как у живущих рядом с джунглями, а будто обожжённая, с синевой и багровыми пятнами; волос не осталось ни на голове, ни на лице. Он стал значительно выше короля и был одет в диковинный костюм из чёрного атласа – значит, изысканный вкус не испепелить даже огнём.
Они с королём стояли на крыше домика, друг напротив друга.
– Что за скворечник ты выбрал для нашей последней встречи? – Голос блюстителя тоже изменился – стал хрипловатым и страшным.
– Ты не помнишь? – искренне удивился король. – Это же твой домик на дереве, который я для тебя построил.
– Точно! – вспомнил блюститель. – Я мечтал позвать сюда Милену, но ты не разрешил под предлогом большой высоты. Где Патрис?
– Я не скажу, Бенедикт, – отвечал дед с той же твёрдостью, с какой разговаривал только что с внуком.
– Кто такой Бенедикт? – усмехнулся блюститель. – Тот, кто испепелён дотла?
– Это невозможно, – покачал головой король. – Нет такого огня, который может сжечь человеческую душу.
– Я готов доказать тебе, что ты неправ.
Колдун вытянул руку вперёд, и на ладони засветился огненный шар. Пожонглировав немного, он бросил его в короля, но тот отразил его в сторону, и ближайшее дерево вспыхнуло.
Блюститель растерялся лишь на мгновенье.
– Неплохо, – сказал он.
В его ладони засветился шар крупнее, даже Принцу пришлось зажмуриться, но всё повторилось.
– Что ж, так даже интереснее.
Блюститель наморщил огромный тёмный лоб.
– Ответь, Апол, честно, как ты умеешь: почему ты не отдал за меня Милену?
– Мне казалось, что ты плохо на неё влияешь.
– То есть ты с самого начала считал меня испорченным? – сощурился блюститель. – И упорно подсовывал мне эту скромную фрейлину. Её не жаль было испортить, да? А то, что мне она не нравилась, значенья не имело. Ты совершил ошибку, Апол. Я любил Милену и откуда ты мог знать, что эта любовь не преобразит меня?
– Не мог, – согласился король. – Но я не считал тебя испорченным. Я считал, что вы не подходите друг другу. Вам обоим нужен был непохожий на вас человек.
– Не слишком ли много ты на себя взял?
– Не больше, чем было возложено, – ответил дедушка. – Но и это оказалось почти неподъёмно.
– Бедненький Апол! – блюститель покачал головой с деланным сочувствием. – Ладно, скажи: откуда во мне это тёмное зёрнышко, которое ты так заботливо взрастил? Не было ли знатных колдунов в роду? Ты ведь наверняка раскапывал мою родословную. А мне вот недосуг.
– Насколько мне известно, колдунов не было, – ответил король. – Тёмное зёрнышко есть у всех, но ты сам решил сделать его своей сердцевиной.
– Возможно, но я так решил, благодаря тебе. Тебе, Милене, няне. Я сейчас расскажу.
Блюститель зашагал по крыше – два шага туда, два шага обратно.
– Для начала ответь: когда мне стало известно о том, что я подкидыш?
– Тебе было тринадцать лет.
– Ответ неверный. Няня проговорилась гораздо раньше. И я имел возможность получить тому много доказательств.
– Мне очень жаль, Бенедикт, – с горечью в голосе ответил король.
– Я не стал долго расстраиваться, поняв, что Милене я не брат. Но ты отнял и её. Помнишь, как ответственно я подходил к подаркам на её дни рождения? И каждый раз это оборачивалось разочарованием. Ах, как мне хотелось удивить её на десятилетие: ночами не спал – думал, изобретал, искал, но у неё было абсолютно всё, а ты привозил ей из путешествий такие штуки, какие и вообразить сложно. Я даже пробовал сочинить стих, но этот мучительный процесс не увенчался приемлемым результатом. И вот я бродил по саду накануне вечером и заметил в траве светящийся цветок.
Король грустно улыбнулся.
– Вспомнил, да? – усмехнулся блюститель. – Ты сдерживался, как мог, даже не повысил голос. Но в твоих глазах я прочёл всё – сожаление, возмущение, досаду на бестолкового ребёнка, который срезал это чудо света, привезённое с другого конца Земли.
– Значит, ты провёл целую ночь с этим цветком? – уточнил король.
– Я не помню, что было ночью. Помню лишь твою реакцию. Я, расстроившись, высказал «папеньке» что-то грубое, и няня решила поставить меня на место.
Король сокрушённо опустил голову. Блюститель рассмеялся.
– В следующий раз я смастерил для неё рогатку. Это стоило мне немалого труда, получилась лучшая рогатка на свете – изящная и крепкая одновременно. Но няня отобрала её до того, как я успел вручить.
– Согласись, не лучший вариант подарка для принцессы, – грустно улыбнулся дедушка.
– Апол, эти подарки – единственное, что я попытался сделать для радости другого человека, но вы эти попытки, к счастью, растоптали.
– Ты тоже жалеешь об этом?
– Конечно, нет! Но я не рассказал тебе о последнем подарке – поразительно, насколько пророческим он получился. Я слепил для Милены полое сердце из красной глины. Самостоятельно обжёг его в печи. Кажется, я предполагал, что оно послужит шкатулкой. Просто-таки шедевр гончарного искусства. Обожжённое полое сердце – понимаешь, Апол, о чём я? Уже тогда всё было предрешено.
– Разве оно было пустым? – переспросил король.
– Да, и Милена разбила его в тот же день. Няня подмела осколки и отправила в мусор на твоих глазах. Вот так, Апол.
– Прости меня, Бенедикт.
– Простить? Я благодарю тебя, Апол. Ты сделал меня тем, кто я есть. Теперь я заберу Милену и отправлюсь на завоевание мира, как тебе такой план? По дороге сюда пара королевств уже присягнули мне, дважды просить не пришлось.
Дедушка молчал, и блюститель продолжил:
– Сегодня я был в серой башне, полистал древние книги. Они свидетельствуют о том, что в последние времена явится колдун невиданной силы (причём он сравнивается с неукротимой огненной стихией) и от его решения будут зависеть судьбы мира. Ни много ни мало, – добавил блюститель, будучи более не в силах скрыть самодовольство. – От меня сейчас зависят судьбы мира, Апол, – медленно повторил он, упиваясь осознанием своей значимости.
– Я верю в тебя, Бенедикт, – отозвался король.
– А уж как я в себя верю! – рассмеялся блюститель и метнул в сторону короля новый шар – он попал ему в руку. Дедушка вскрикнул и схватился за неё.
Принц стиснул зубы.
– Что там? – чуть слышно спросила Лили.
Но Принц не мог ответить.
– Полетели обратно, пожалуйста, полетели к деду, – зашептал он ковру – тот продолжал дрожать, но не двигался с места.
– Это путь в никуда, Бенедикт, – превозмогая боль, выговорил дедушка. – Ты ещё можешь прикоснуться настоящей любви, стоит только сделать шаг…
Колдун
