…И вот теперь она здесь, на Белой Тропе, идет неведомо куда, чтобы узнать: кто, кто это сделал, чья рука направила убийц в прекрасную Салафру, и что именно послужило тем камнем, который вызвал этот страшный обвал смертей и горя…
— Пора двигаться дальше! — вывел ее из задумчивости мальчишеский голос.— Ты отдохнула, Рыжая? Тогда напейся еще раз — и пойдем. Кто знает, что там будет впереди, а фляги у нас нет…
Все еще во власти своих печальных дум, Соня нехотя сделала несколько глотков, отвязала от пояса костяной гребень и попыталась слегка расчесать спутанные волосы. Почувствовав нетерпеливый взгляд Луми, девушка отказалась от этой затеи и просто перевязала тяжелую гриву лентой. Ей захотелось побыстрей продолжить путь, и она мысленно поклялась себе не поддаваться больше ни на какие колдовские чары.
Хотя что значили здесь ее жалкие клятвы! Хорошо еще, что рядом Луми! Благодарность теплой волной согрела ей сердце, но она, ничем не выдав своих чувств, решительно вскинула на плечо лук и молча пошла вперед.
Идти было легко, теплый воздух чуть заметно колыхался над зелеными просторами, и ни голод, ни жажда не мучили двух путников, затерявшихся в этом бескрайнем мире полей и холмов. Ручей, казавшийся Соне второй половинкой Тропы, незаметно становился все шире и шире, теперь он был похож скорее на мелководную речушку. Белые песчинки по-прежнему устилали дно, и узкие ленты зеленых водорослей извивались вдоль берегов, колеблемые быстрым течением.
Соня шла, ни на чем не задерживаясь взглядом, но вдруг какое-то едва заметное движение привлекло ее внимание. Что-то серебристое трепыхалось на узкой песчаной полосе, в двух шагах от кромки воды.
— Что это?! — удивленно воскликнула девушка, позабыв про все запреты,— Луми, смотри, какая рыбка! Или нет, это не рыбка!
Она присела на корточки, разглядывая странное существо, отчаянно бившееся неподалеку на горячем песке, да, серебристое чешуйчатое тело и красные плавники были, как у настоящей рыбы, а вот голова… Беловато-серая, мягкая и почти бесформенная, сначала она показалась девушке отвратительной, но, всмотревшись, Соня чуть не вскрикнула от удивления: да это головка крошечной лошадки на крутой изогнутой шее, а вместо гривы на ней торчит красноватый мягкий гребень, похожий на спинной плавник.,.
—– Водяной конь… — хрипло прошептал за ее спиной Луми,— не трогай его, это очень опасная тварь! Они водятся в морях и вызывают страшные бури!
— Такие маленькие? — изумилась Соня и, повинуясь внезапно вспыхнувшей жалости, осторожно взяла в руки трепыхающееся беззащитное тельце.
— Что ты делаешь?! — завопил Луми, пытаясь выбить из ее рук крошечное существо, — Брось сейчас же! Опять ты за свое, Рыжая!
Но Соня, сомкнув руки, чтобы не уронить водяного конька, не раздумывая шагнула к воде и бросила его подальше от берега. Тихий всплеск — и ничего больше не напоминало о диковинном существе, чуть не погибшем на горячем песке.
— Зачем ты бросила его в воду? Пусть бы издох здесь, на берегу! А теперь кто знает, какие силы ополчатся на нас? — кричал мальчик, размахивая руками, и злые слезы блестели в его глазах.— Взгляни туда, Рыжая, это наверняка дело твоих рук! Что я говорил, вот оно, началось!
Там, впереди, куда показывал Луми, действительно творилось что-то странное: воздух колебался, размазывая очертания холмов, Тропа зашевелилась, словно оживая, а ручей, будто упершись в невидимую преграду, стремительно стал растекаться в стороны, затопляя низкие берега.
— Ты думаешь, это из-за меня?! — взвилась Соня.— Из-за того, что я бросила в воду эту несчастную умирающую рыбешку? Нет, Луми, хоть ты и почти что колдун, но я тебе не верю! Не верю, не верю! Или ты решил, что мы так и будем брести по зеленым лужайкам, пока не дойдем до этой пещеры? Ну, и где же она? По мне, пусть уж лучше случится что-то определенное, чем тащиться вот так и ждать подвоха от каждой травинки или лягушки. Что ты встал как вкопанный?! Тропа уходит вперед, значит, надо по ней идти. Во всяком случае, я уверена, что в огне мы уже не сгорим!
Ее сердитые слова несколько остудили гнев Луми, и он двинулся вперед, продолжая недовольно бурчать себе под нос. Вдруг он остановился и уже в который раз полез в свою суму, что-то там нащупывая:
— Лягушки, лягушки… А взял ли я лягушек?!
— Ну вот, заладил, теперь ему эти твари понадобились! Да были, были они у тебя сушененькие, ты еще там, в огненном доме, о них бормотал. А сейчас-то зачем тебе нужны лягушки? Пойдем лучше поскорее, смотри, какой туман поднимается, еще немного — и ничего не будет видно!
Теперь уже Соня подталкивала мальчика, пытаясь заставить его идти побыстрее. Но тот шел, спотыкаясь на каждом шагу, и все рылся в своей суме. Наконец Луми с облегчением вздохнул, вытаскивая маленький холщовый мешочек, и бережно его ощупал:
— Вот они, здесь! Я так торопился, что хватал все подряд, но, если бы я их забыл, это было бы плохо, очень плохо…— Луми положил обратно свою находку и пошел рядом с Соней. Он старался не смотреть вперед, туда, где клубилась туманная пелена, становясь с каждым мгновением все гуще. Чувствовалось, что мальчишке не по себе, и поэтому он говорит без остановки:
— Гартах всегда твердил — если какое-то слово или знак тебе о чем-то напомнили, остановись, подумай и проверь, есть ли это у тебя… Если одна и та же мысль упорно бьется в голове, как птица в клетке,— это тоже знак, не пренебрегай им, иначе отвергнешь помощь богов… Вот ты сказала — лягушки, и я сразу о них вспомнил. Меня даже в жар бросило от мысли — а вдруг я их оставил!
— Ну, и что они могут, эти твои сушеные амулеты? — спросила Соня, довольная, что мальчишка наконец-то перестал ее упрекать и, не упираясь, идет рядом.
Ей тоже не нравился туман, разлившийся до самого горизонта, скрыв от глаз и холмы, и ручей, и саму Тропу. Можно было подумать, что облака укрыли землю мягким влажным одеялом. А сверху над ними, как и прежде, сияло ослепительное солнце и голубело чистое небо.
— Что могут, то и сделают, когда придется просить их о помощи! — загадочно ответил Луми.
Они стояли уже у самой кромки туманной пелены, доходившей им до колен. Мальчик присел, ощупывая тропу под ногами, а Соня напряженно вглядывалась вдаль: ей показалось, что в разрывах молочно-белой дымки мелькает что-то большое и темное, покачиваясь с боку на бок.
— Смотри, Луми, там, по-моему, кто-то шевелится! прошептала она, по привычке схватившись за кинжал.
Луми поднял голову и тоже стал всматриваться.
— Да, Рыжая, там точно что-то есть,— так же тихо ответил он, поднимаясь на ноги.— Пойдем, посмотрим! Кажется, оно не живое!
