Соня хмыкнула, но вступать в спор с Одиноким Путником не стала. Она, кажется, научилась пропускать мимо ушей его высказывания — другого она, пожалуй, убила бы и за половину этих слов.
— Ты не хотела бы снова переодеться? — между тем поинтересовался Шон.— Женское платье не годится для боя.
— Где ж я возьму мужское? — удивилась девушка.
— Да здесь! У Лансере гардероб ничуть не хуже, чем у нашего друга Аремии. Открой дверцу и выбери все что хочешь.
Как бы Рыжая Соня ни стремилась выглядеть независимой и равнодушной к нарядам, однако тут она не могла удержаться от удовольствия вволю порыться в тряпках хозяина. С горящими глазами она перебирала штаны и рубахи, тонкие сорочки и куртки всевозможных фасонов — как видно, Лансере знал толк в одежде, а его слуга умел содержать ее в чистоте и порядке.
Придирчиво рассмотрев несколько шелковых рубашек, Соня в конце концов выбрала самую простую, белую, с кружевным воротником — почти такую, какая была на ней в день их знакомства. В ее рукав отлично помещался кинжал.
А перед грудой штанов девушка стояла долго, мучимая колебаниями и сомнениями — взять фиолетовые бархатные, расшитые золотыми и серебряными звездами, или обычные, густо черного цвета, с разрезом и медными пуговицами у лодыжек. О, эти вторые тоже были прекрасны! Ласково погладив их ладонью, Соня душераздирающе вздохнула и взглядом испросила совета у Шона. Шону больше понравились черные с пуговицами.
Если бы Соня могла, она надела бы и черные с пуговицами и фиолетовые со звездами, однако природа наделила ее только двумя ногами, поэтому от фиолетовых пришлось отказаться.
Свалив на руки другу все невостребованные ею тряпки, Соня быстро выпуталась из своего прелестного платья, небрежно бросила его на пол, так что кружевной край его накрыл грязный сапог Одинокого Путника, потом скинула башмаки, содрала чулки (само собой, порвав их при этом), и облачилась в новые рубашку и штаны. Вот теперь она снова чувствовала себя свободно. Она могла махать руками, валяться на полу, прыгать, вертеться, дергать ногами — словом, делать все то, что не полагается воспитанной девице в нормальном платье. И хотя ей вовсе не хотелось махать руками, валяться на полу, прыгать и вертеться — сознание такой свободы оказалось очень приятно. К тому же мужскую одежду вполне можно было залить кровью — по мнению Рыжей Сони, этикет допускал сие без ограничений. На женской же одежде кровь, будь она хоть трижды кровью врага, выглядит несколько странно, если не сказать больше. Короче говоря, Соня была удовлетворена. Она взяла со столика бутыль и залихватски ополовинила ее.
— Демоница,— проворчал Шон.— Вон, гляди, загадила новую рубашку. На воротнике алое пятно, и на рукаве тоже.
— Ладно, Одинокий Путник,— беспечно отмахнулась Соня.— Все равно этой ночью какой-нибудь ублюдок случайно обольет меня кровью. Мне не привыкать.
Блик свечи сверкнул на ее густых темно-красных ресницах и пропал в серой глубине меж ними — словно в бездне потерявшийся луч солнца. Усмешка сбежала с губ Шона. Сейчас яснее прежнего он видел, как красива эта юная воительница, и яснее прежнего сознавал, что боги наделили ее особыми качествами, за которые впоследствии ей придется платить. Впрочем, он не сомневался в ее силе духа; он знал — Рыжая Соня заплатит создателям своим, но ровно столько, сколько нужно, ни больше и не меньше.
Легкие приглушенные шаги, доносящиеся будто издалека, заставили его прервать размышления и настороженно поглядеть на Соню. Она показала рукой на нишу, скрытую бархатным пологом,— шаги слышались оттуда. Шон улыбнулся и облегченно вздохнул.
— Ты вернулся раньше полуночи, Лансере,— сказал он.
Полог отодвинулся…
* * *
Соня оцепенела.
В комнату ступил высокий стройный человек с короткими светлыми волосами, болезненно бледным лицом и большими, чуть навыкате, глазами. Цвет его глаз в здешнем полумраке невозможно было рассмотреть — Соня видела ясно лишь то, что они не черные и не карие. Таким образом немедленно разрушились ее представления о колдунах, магах и всякого рода провидцах: она всегда считала, что у них темные волосы и черные глаза.
И все же не цвет глаз так поразил девушку, что она застыла подобно истукану в своем кресле и не мигая смотрела на вошедшего. Самое ужасное заключалось в том, что Лансере был примерно одних лет с Одиноким Путником, из чего следовало, что некоторое время назад Соня совершила страшную ошибку, обозвав его «злым стариком», и только потерявший бдительность усатый хак мог поверить ей и пустить в дом. Задним числом переживая оплошность, Соня вздрогнула, ударила себя кулаком по колену и сквозь зубы произнесла бранное слово в свой адрес. Похоже, и благородный хозяин дома, и Одинокий Путник впервые слышали это слово, так как удивленно подняли брови и вопросительно уставились на Соню.
— Это я не вам,— мрачно успокоила она мужчин, вновь забирая со стола бутыль.— Просто я не ожидала, что Лансере еще молодой.
— Я должен быть старым? — Голос у хозяина оказался мягким, низким и очень приятным. Будь на месте Сони любая другая девица, она влюбилась бы в Лансере только за его голос.
— Должен,— отрезала юная воительница.— Поскольку ты — дядя Тротби.
— Но я младше его отца на десять лет,— сказал Лансере в свое оправдание.— Впрочем, если тебе угодно, я могу прицепить накладную седую бороду. Кажется, Гиддо говорил, что у него есть одна на всякий случай…
— Не надо,— великодушно отказалась Соня.— Ты имеешь счастливую возможность угодить мне и без бороды.
— Как?
— Найди моего брата.
— С удовольствием помогу тебе, красавица. Только не теперь — утром.
— Не говори со мной как с ребенком, Лансере,— строго заметила ему Соня.— Я и сама знаю, что сейчас нам надо готовиться к бою.
— Нам? — Лансере сразу посуровел и обратился к Одинокому Путнику:— Неужели это прелестное создание будет сражаться вместе с нами?
— Это прелестное создание стоит десятка воинов,— криво ухмыльнулся Шон.— Ты бы видел ее в деле… Клянусь всеми богами, она не только умеет шипеть, кусаться и царапаться, как другие женщины,— в ней есть настоящая сила, свойственная лишь самым отважным, самым честным мужам… Пройдет время, и я буду гордиться тем, что некогда вошел в Асгалун с Рыжей Соней!
Слушая сии лестные для нее слова друга, Соня разомлела, заулыбалась и даже покраснела от удовольствия.
— Это она прикончила сотника Лобла,— продолжал свой дифирамб Шон.— А потом с маху убила одного из железных воинов.
— С первого удара голову снесла,— вставила Соня, искоса поглядывая на восхищенного Лансере.
