вызывают весьма противоречивые чувства. Вот мы их только что и обсуждали.
— А-а-а, так вас Ржевский-сан развеселил, — азиатка мгновенно успокоилась. — А я не поняла. Подумала, может, я что не то сказала.
— Вые*ать он тебя хотел, — глубоко вздохнув, Наджиб решительно пресекла интригу несвойственной ей откровенностью. — Яйца он к тебе подкатывал. Но за рамки приличий почему-то выходить не захотел и в итоге ушёл, весь разочарованный.
— Хотя обычно приличия его не смущают, — заметила принцесса. — Даже в адрес венценосных особ других государств. Где ему за одни намёки всё выступающее отрежут по приговору суда в течение четверти часа. А он бы этим органом и в меня потыкал с удовольствием, пофиг на любые правила.
— А ты отморозилась, а-ха-ха, и он в итоге ушёл, не солоно хлебавши! — завершила пояснение менталистка, закатываясь в повторном приступе веселья. — А вид у вас при этом был такой забойный у обоих, что и театра не надо! Вот я и веселюсь.
— Он? Меня? Вы***?! — глаза Шу раскрылись на недосягаемую величину. — Ой. А я даже и не поняла.
Взгляд Аль-Футаим расфокусировался повторно. Она пять раз подряд хлопнула в ладоши.
— Я подумала, огнестрельное оружие — его самая большая в жизни страсть, — Норимацу, задумавшись, продолжила добросовестно восстанавливать ход событий. — Он же ведёт себя как настоящий самурай, только другой школы, не нашей. А он, вы считаете, о другом думал? ТОЧНО?!
— Пха-ха-ха-ха-ха, — Наджиб даже не стала ничего отвечать.
Вместо этого она отдалась на волю потока и забилась в судорогах на кровати.
Принцесса красноречиво посмотрела на японку:
— Она сейчас как проорётся, я её заставлю тебе магией поклясться. Просто чтобы на твоё лицо ещё раз посмотреть, когда ты клятву увидишь.
— Ой. — Глаза Шу задержались в том же размере, как у двух других девушек.
— Чтоб ты наивных вопросов не задавала, когда тебе дважды всё разжевали, — припечатала аль-Футаим со свойственной ей прямотой и бесцеремонностью.
Чёрт побери.
Чтобы хоть как-то переключиться с депрессивных мыслей, придумал и исполняю новое упражнение: сцепил волю в кулак и не сквернословлю. Чего бы мне это ни стоило.
Пить по поводу и без уже бросил.
Почему-то и Мадина, и Далия, попав сюда, как с цепи сорвались: матерятся как сапожники, хуже предшественника даже.
А я больше не буду ругаться матом, даже мысленно, сам себе слово дал.
Ну, по крайней мере, попытаюсь: как ты говоришь, так ты и думаешь. Как ты думаешь, так и живёшь.
Хотя-я-я, конечно, по поводу случившегося охота сказать много чего интересного.
Точнее, по поводу НЕ случившегося. Вот это был облом. Чёрт побери.
Охота пожалеть себя, горемычного.
Ладно. Главное — не вешать нос при любых обстоятельствах.
Из любой плохой ситуации нужно уметь делать хорошие выводы.
Будет и на моей улице праздник.
Минут пятнадцать успокаивая себя подобным образом, брожу по периметру участка. Заодно мысленно размечаю территорию под автоматизированную систему охраны, которую в любом случае нужно ставить срочно: количество личных врагов стремительно растёт, весь Род — я один, свято место пусто не бывает, а через месяц оканчивается царский мораторий на размещение вооружённых подразделений в Соте.
Что-то точно будет. Надо хоть территорию к защите подготовить, особенно в свете моих далеко идущих планов на беспошлинный и бесконтрольный портал в Залив.
Позвонить, что ли, деду?
Покачавшись с пятки на носок, решительно отправляю ему вызов. А чё, как ни крути, одна кровь. Кого ещё теребить в моменты душевного раздрая.
— Привет, старый. Что творишь? — поскольку мы с ним ближайшая родня и амулет это знает, разговор происходит с картинкой.
Трофим Барсуков, судя по ней, лежит на простыне бородой вниз.
Вместо ответа он ведёт своим артефактом над головой. Княжна Анастасия без одежды сидит у моего родственника на спине и мнёт его плечи.
— Могу только позавидовать, — вздыхаю.
Дальше зачем-то в ответ показываю ему новые фонари вдоль тропинки:
— А я свет на улице наладил, чтобы по темноте не спотыкаться. До твоей половины тоже достаёт.
— Хренасе. Какая муха тебя укусила? — удивляется старик. — Молодец, конечно! Но странно, особенно если знать тебя близко.
— Ещё воду в Первый дом провёл, — вздыхаю второй раз. — Раковина, душевая кабинка, туалет, большая ванна квадратная с магическими пузырьками для массажа — всё поставил.
— Страшно. — Неожиданно заявляет Ржевский-Барсуков. — Говори, что задумал? Что делать собираешься?! Или секрет?
— Да какой там секрет. Сейчас, пока заняться нечем, буду от камней и зарослей территорию расчищать — показываю ему намеченный фронт работ. — Вон, яму видишь? Сам копал. Срубленные бурьяны в неё сложу и землёй засыплю. Потом, наверное, спать лягу.
А чё, продуктивная работа — лучшая профилактика плохого настроения. Любой сержант или унтер-офицер в армии знает, уж на что они интеллектом обычно не обижены.
— Одна-а-ако. — Родственник выпучивает глаза, потом бросает через плечо. — Насть, пойди погуляй, а? Мне с внуком поговорить надо, не обижайся. Дим, у тебя случилось что? Я, конечно, твоей новой родне не чета, но раз ты мне звонишь среди ночи, а не им, значит, что-то стряслось?
Какое-то время он изучающе сверлит меня взглядом, затем добавляет:
— И трезвый ещё! Такое время — а ты вдобавок абсолютно трезвый!
— Да ничего не случилось, наверное, — задумываюсь, что бы ему ответить, чтобы успокоить.
Ну, не срослось с бабой — вроде не повод для меланхолии.
Ладно, с тремя бабами не срослось, но всё равно не повод. Наверное.
— Димка, а кто ту сантехнику и лампы вдоль тропинки ладил? Ты внутрь охранного контура работникам разовый допуск давал или обычный? — старик начинает активно переживать. — Извини, что о таком, но не хочу нервничать: сейчас ты меня успокоишь и вернёмся к твоим проблемам.
И ведь не скажешь ему, чтоб не обидеть, что тот охранный магический контур — одно название. За столько лет износился больше стульев, которыми лишь камин топить. Если кого и удержит, максимум первую пару крыс, за третью уже не поручусь.
Попутно: что в этих убогих табуретках со спинками аль-Футаим нашла? Так ей и сказал, чтоб все забирала, если хочет.
Она обрадовалась почему-то.
— Да нет у меня особых проблем, деда. — Сажусь на большой камень, который после разговора буду выпихивать к краю участка. — Наверное.
— Да ну? — родич не верит, подозрительно щурясь. — Ночь на дворе, ты трезвый и не е**шь никого, первый мне звонишь — и ничего не случилось? Ещё и лампы поставил! Митька, не терроризируй старика! Понятно, я тебе не указ, но ответь про доступ для рабочих! Потом о твоих проблемах продолжим.
— Сам я всё сделал, не
