Таня поднималась по ступеням, старясь не делать резких движений. Шаг за шагом она приближалась к малышу, продолжая говорить ласковым голосом, и останавливалась всякий раз, когда тот пятился или беспокойно вертел лохматой головой по сторонам, как будто высматривал кого-то.
Зубр чувствовал себя неуютно, стоя на открытой местности. Ему казалось, что за ними пристально наблюдают, и это ощущение чужого взгляда сводило с ума. Надетый под ОЗК камуфляж насквозь промок от пота и неприятно лип к телу. Сердце быстро стучало в груди, гоняя по телу насыщенную адреналином кровь. Резина противогазной маски плотно закрывала уши, но Зубру казалось, что он различает шорохи врагов, прятавшихся, по его мнению, за ржавыми скелетами машин, коих было в изобилии на покрытом трещинами асфальте широкого проспекта. Сжимая в руках ложе пневматического многозарядного арбалета, Александр пристально всматривался в железные остовы в надежде убить врага до того, как тот спустит курок.
Тем временем Татьяна приблизилась к малышу на расстояние вытянутой руки и присела перед ним на колено.
– Давай знакомиться. – Она показала на себя: – Меня зовут Таня. А тебя?
Малыш пролепетал что-то невразумительное и протянул к ней ручонки:
– Ма-ма!
Сердце Тани сжалось, глаза защипало, словно в них попал дым от костра. Она почувствовала, как слезы потекли по щекам. Шмыгая носом, девушка обняла малыша, прижала к себе и беззвучно заплакала, гладя ребенка по жестким, как солома, волосам.
Зубр спинным мозгом почувствовал грозящую им опасность, перестал сканировать взглядом пыльные остовы машин и повернулся к густым зарослям на берегу пруда. Ветки акации низко нависали над водоемом и, когда ветер раскачивал их, утопали кончиками в черной, словно нефть, жидкости. Зубр сперва не сообразил, в чем дело, но потом до него дошло. Ни дуновение ветра, ни редкие погружения листьев в воду не нарушали покоя гладкой, как стекло, поверхности. За прошедшее с Атаки время вода как будто превратилась в плотную гелеобразную субстанцию.
Сперва мужчина подумал, что опасность исходит от водоема, вернее, от притаившейся в его глубине неведомой твари, но вскоре понял, как сильно заблуждался. Три рослые псины вышли из зарослей и замерли, глядя на мальчика с Татьяной.
Одна из собак с покрытой язвами шкурой, шестью лапами (две из них свисали рудиментарными отростками посреди живота) и единственным глазом (на месте другого зияла черная, сочащаяся гноем дыра) шагнула на полкорпуса вперед. На вытянутой в длину морде появились глубокие складки. Верхняя губа задрожала и медленно поползла вверх, оголяя желтые клыки. Тварь глухо зарычала.
Таня повернула голову на звук. Мальчуган тоже почувствовал чужое присутствие и оглянулся. Он весело засмеялся, увидев мутантов, дернул Таню за руку и радостно залопотал:
– Бабаки!
– Стой, малыш, там опасно! – прошептала Татьяна, крепко прижимая найденыша к себе.
Малец захныкал. Одноглазая тварь перестала скалить зубы и глухо загавкала. Остальные псины ее поддержали.
Нервный лай показался Зубру безумным хохотом обитателей психушки. Он вскинул арбалет. Это была новая версия оружия с размещенным в прорези приклада пузатым баллоном и закрепленным под ложем объемным барабаном. Десять остро заточенных отрезков арматуры лежали в каморах барабана, ожидая своего часа. Сжатый воздух из баллона приводил в действие хитроумный механизм, тот одновременно проворачивал барабан после выстрела и натягивал тугую тетиву из дюжины сплетенных между собой и проклеенных специальным клеем капроновых нитей. Выпущенная из такого арбалета самодельная стрела пролетала триста шагов и даже на излете насквозь пробивала тонкоствольное деревце.
Расстояние до мутантов не превышало и половины предельной дальности стрельбы из пневмоарбалета. Зубр не сомневался, что положит тварей на раз-два, если те надумают атаковать. Надо было только сместиться в сторону, чтобы Таня не оказалась на линии атаки.
Он медленно двинулся к стоящему на спущенных колесах автобусу с выбитыми окнами. В водительском кресле, опираясь лобной костью на руль, сидел скелет в рваных лохмотьях. Помимо шофера, свою смерть в день Атаки нашли несколько пассажиров. Мутанты обглодали их трупы и растащили останки по асфальту.
Выбеленные временем кости валялись возле автобуса вперемешку с тускло блестящими в пыли осколками стекол. Зубр обошел это место стороной и встал в тени навеки застывшего под углом к тротуару тентованного грузовика.
Легкий ветерок шлепал краями рваного брезента по стойкам, создавая звуковое прикрытие. Арбалет хоть и не громыхал, как огнестрельное оружие, но и совсем бесшумным его назвать было нельзя: шипел выходящий из баллона воздух, хлопала тетива, щелкал поворотный механизм барабана. Сейчас же необходимо было как можно дольше не привлекать к себе внимания мутантов.
Зубр вскинул арбалет, прижал к плечу грубо выструганный из деревяшки приклад. Кровь гулко стучала в ушах, отсчитывая секунды внутренним метрономом. Стекающий со лба едкий пот щипал глаза, мешая прицелиться. Силуэт рычащей псины с прижатыми к плешивой голове ушами двоился, дрожал и расплывался, словно Александр смотрел на него сквозь знойное марево.
Комендант втянул в себя пахнущий резиной воздух, зажмурился, тряхнул головой и несколько раз моргнул. Вроде бы помогло. Во всяком случае, силуэт псины больше не расплывался, и он мог стрелять, не боясь промахнуться.
Мужчина только хотел спустить курок, как вдруг раздался свист рассекаемого воздуха и сверху на него обрушилась огромная птица. С горящими безумием глазами, громко хлопая крыльями и хрипло крича, ворона клевала резиновую макушку противогаза и рвала острыми когтями защитный комбинезон.
Зубру показалось, что сквозь вороний клекот донесся Татьянин крик. Александр извернулся, схватил каркающую тварь за голову и с такой силой шмякнул об асфальт, что полетели в стороны перья. Птица забилась в агонии, поднимая вокруг себя тучи пыли.
Дозиметр живо отреагировал на опасность. Не обращая внимания на возросшую частоту щелчков, Зубрин вновь вскинул арбалет и понял, что опоздал. Татьяна лежала на ступенях лестницы. Малыш сидел рядом на корточках и гладил ее по волосам. Подле них валялась дохлая псина. Остальные твари, похоже, испугались, когда убили вожака, и дали деру.
Комендант бросился к жене. Таня была жива, когда он встал перед ней на колени и осторожно сжал пальцами ее руку. Ему хватило одного взгляда, чтобы восстановить ход событий. Она билась до последнего, защищая малыша. Окровавленная рукоятка ножа торчала из туши пронзенного арбалетной стрелой мутанта. Тварь оказалась живучей. Меткий выстрел не смог остановить ее, и только старый добрый клинок оборвал нить жизни. Эта схватка дорого обошлась Татьяне. Острые когти мутанта располосовали комбинезон на ее груди, а зубы порвали плотную прорезиненную ткань на шее и добрались до нежной кожи.
– Позаботься о Кузе, – прохрипела она и закашлялась.
Противогаз Зубра вспыхнул алыми веснушками, на круглых защитных очках засверкали рубиновые капли.
– Что ты такое говоришь? – глухо пробубнил Александр, проводя рукавом ОЗК по окулярам и размазывая кровь по стеклу. – Ты сама о нем позаботишься. Он вырастет большим и сильным, вот увидишь. Погоди, придет время, мы с тобой еще на его свадьбе погуляем.
– Погуляем… если… станешь… ему… отцом… – слова с сипением и влажными хрипами вырывались из женской груди.
– Даю слово, – кивнул Зубр, проводя затянутой в трехпалую перчатку рукой по волосам супруги.
Таня растянула окровавленные губы в улыбке. Несколько секунд она смотрела на мужа полным любви, нежности и безумной тоски взглядом, хрипя и клокоча горлом. Внезапно ее глаза потускнели. Она вздрогнула всем телом и безвольно обмякла. Голова медленно повернулась набок. Из уголка рта покатилась тонкая струйка смешанной с кровью слюны.
Зубр не сразу понял, что произошло. Когда же он осознал, что судьба во второй раз лишила его близкого человека, он прижал голову Татьяны к себе и сдавленно завыл, глядя невидящими глазами в хмурое небо и покачиваясь взад и вперед, как умалишенный.
