не хочет жить в неволе и сидеть в этой комнате, она мечтает о свободе…
Что-то маленькое упало на пол со звонким стуком. Монах не обратил на это внимания, но тут раздался еще один стук, и на полу засверкала блестящая перламутровая жемчужина. Она докатилась до ног Кунмина и остановилась.
Легенда гласит, что слезы подводных жителей обращаются в жемчуг… С тех пор как Кунмин спас Чан И шесть лет назад, тот не раз рисковал жизнью, вынес немало невзгод, был неоднократно ранен и пролил много крови. Но, даже пребывая на грани отчаяния, он не уронил ни единой слезы. Кунмин уж стал подумывать, что россказни о таинственных русалках, которые плачут жемчугом, не более чем глупые выдумки и плод человеческой фантазии, на самом же деле подводные жители никогда не проливают слез. Выходит, легенда правдива. Просто сложная и загадочная натура тритона далеко превзошла пределы человеческого воображения.
Серебристые волосы падали на лицо Чан И, словно занавес, скрывая его от посторонних глаз. Кунмин больше не мог выносить это зрелище:
– Чан И, ее желание совпало с волей Небес. Тебе нужно смириться.
– Смириться?
Драгоценные жемчужины с дробным стуком падали на пол, хотя в голосе тритона не слышалось слез. Он говорил спокойно, лишь легкая хрипотца выдавала глубину его чувств.
– Перед тем как подошла вражеская армия, я сказал, что поверю ей, если она поклянется не предавать меня. На самом деле… я готов был довериться без всяких клятв. Она использовала меня и пыталась убить, а я все равно ей верил. Я многое простил и со многим смирился, но это…
Дрожа всем телом, он крепко сжал руку Цзи Юньхэ. Его никогда не волновало, что она совершила. Он держал ее взаперти не ради мести и не желал причинять ей боли. Тритон просто хотел, чтобы она всегда была рядом. Согласился расстаться с прошлым, но не мог расстаться с ней…
И как ни старался, Чан И потерпел неудачу. Он поместил Цзи Юньхэ на уединенный остров, запер в доме, окружил надежной магической защитой, следил за ней день и ночь напролет, однако все равно потерял…
Долгое время в комнате царила тишина. Наконец Чан И с дрожью в голосе тихо сказал:
– Теперь она свободна…
Точь-в-точь как неистовый северный ветер, который носится по свету, не зная преград.
* * *
Ло Цзиньсан со всех ног мчалась к темнице, сквозь ветер и снег. В спешке она забыла стать невидимкой и вломилась в темницу на глазах у охраны. Стражник преградил ей дорогу, но посторонился, когда узнал, и ограничился тем, что крикнул ей в спину:
– Барышня! Барышня Ло! Какой приказ вы получили?
Не дождавшись ответа, стражник потрусил следом. Ло Цзиньсан даже не оглянулась. Она устремилась в самую дальнюю часть подземелья – туда, где держали Линь Хаоцина. Подземелье было глубоким и влажным. Ло Цзиньсан несколько раз поскользнулась и чуть не упала на заледенелом полу. Убитая горем, она приоткрыла тяжелую дверь камеры и крикнула в полумрак:
– Противоядие! Скорее!
В камере сидел мужчина в сине-белых одеждах. Он надменно повернул голову. Дни, проведенные в заключении, его не сломили.
– Какое противоядие? – спокойно поинтересовался пленник.
– Противоядие для Юньхэ! Она умирает… – суматошно запричитала Ло Цзиньсан.
При этих словах узник поднялся на ноги:
– Что ты сказала?
– Юньхэ… Цзи Юньхэ… она умерла.
В комнате стояла тишина. Цзи Юньхэ по-прежнему лежала на кровати. Если бы не мертвенно-бледный цвет лица, можно было подумать, что она спит. Длинные ресницы трепетали от ветерка, задувавшего в окно. Казалось, девушка вот-вот откроет глаза. Увы, это была только видимость… Черные глаза, в тайну которых Чан И так и не смог проникнуть, закрылись навеки.
Чан И беззвучно сидел рядом с усопшей, держа ее за руку. Ладонь тритона источала холод, который бережно обволакивал окоченевшее тело, заключая его в прозрачный саркофаг. Повторяя каждый изгиб, оглаживая и лаская, лед продвигался вперед цунь за цунем, осторожно и вкрадчиво, словно пальцы тритона. Ледяная корка сковала руки, плечи и шею, добралась до щек, бледных губ и ресниц.
– Стой! Подожди! – Крик Ло Цзиньсан нарушил царившую в комнате тишину.
Подскочив к кровати, девушка оттолкнула руку Чан И от неподвижного тела. Ладонь тритона скользнула по простыне, и в тот же миг постель припорошило инеем, а пальцы Ло Цзиньсан побелели и покрылись мелкими кристаллами льда. Ее затрясло от холода.
Потрясенный Кунмин подбежал и схватил Ло Цзиньсан за руки. Его ладони полыхнули огнем, который растопил лед на ее коже.
– Тебе жить надоело? – рассердился монах.
– Нет, не надоело, – отмахнулась от монаха Ло Цзиньсан и обратилась к Чан И: – Юньхэ еще можно спасти!
Тусклые глаза тритона засветились. Откинув прядь серебристых волос, Чан И обернулся и вопросительно уставился на Ло Цзиньсан. Та указала на дверь и заявила:
– Линь Хаоцин может спасти ее.
Проследив за рукой девушки, все посмотрели в сторону двери и увидели, что перед ширмой стоит мужчина в сине-белых одеждах. Взгляд Линь Хаоцина скользнул по фигуре Чан И, а затем упал на лицо Цзи Юньхэ. Правитель Южной долины невольно нахмурился.
– Ты можешь ее спасти? – спросил Чан И.
Линь Хаоцин шагнул вперед, присмотрелся к Цзи Юньхэ и нахмурился еще сильнее.
Как же она исхудала! Прощаясь с названой сестрой в долине Покорителей Демонов шесть лет назад, Линь Хаоцин не думал, что снова увидит ее. Он был уверен, что принцесса Шуньдэ прикончит своенравную девицу – или сразу, или чуть позже…
Вопреки всем ожиданиям, Цзи Юньхэ протомилась в темнице Наставника государства целых шесть лет, а потом тритон вызволил ее и перенес на север. Тогда Линь Хаоцин решил, что уж больше-то никогда не встретит сестру.
– Что с ней случилось? – задал встречный вопрос пленник.
Чан И в ответ упрямо повторил:
– Так ты можешь ее спасти?
Линь Хаоцин уставился на тритона:
– Как спасти то, во что она превратилась?
В комнате повисла тишина. Льдисто-синие глаза снова потеряли цвет.
Тут в Линь Хаоцина вцепилась Ло Цзиньсан. Ее обмороженные руки покраснели и распухли, но девушка не чувствовала боли. Она с такой силой сжала пальцы, что на тыльной стороне ладони потрескалась кожа и выступила кровь.
– Ты же сказал, что можешь спасти ее! Говорил, она так легко не умрет! Это твои слова!
Не пытаясь вырваться, Линь Хаоцин хрипло ответил:
– Я думал, что могу спасти ее.
– О чем ты говоришь?
– Я решил, что она пострадала от снадобья, которое превращает людей в демонов. Этому можно помочь. – Линь Хаоцин перевел
