как золотом блестит на солнце моргенштерн. Бронза. Опять какой-то артефакт оставшийся от древней, высокоразвитой цивилизации.
В бою удивить, значит победить, говорил кто-то из великих. И я чувствую это на себе — только моя нечеловеческая скорость спасает меня. В самый последний момент я успеваю оправиться от удивления и подставить под ледяную звезду щит. Удар такой, как будто мне в щит ядром выстрелили. Щит бьет меня же по шлему и с треском расходится по швам, левая рука адски болит и не слушается. Похоже на вывих. Но мне слегка не до этого — меня отбрасывает назад, прямо на тушу быка. Бедная животика еще дергается и бьет копытами. Похоже именно это меня и спасает — конь под этим ублюдком с кулаком на щите, не идет дальше и я получаю передышку. Забыв про всякие приличия, ползу на четвереньках в сторону. Хотя, учитывая, что левая рука волочится, получается на треньках? В общем споро пытаюсь скрыться в толпе. Но не могу её найти.
Только что вокруг было не протолкнуться, но стоило десятку вражеских всадников подъехать поближе, как все мое воинство вежливо освободило им место. Даже быков в сторону оттащили. Я скриплю зубами, вытаскиваю свой антивампирский меч — клевец я где-то потерял — и прогоняю по телу волну лечения. Получается как-то слабенько. То ли мешает броня, то ли трудно сосредоточиться, когда рядом орут.
Хотя, не орут. Я с удивлением понимаю, что это песня. И даже узнаю певца. Сперат. Поёт, кстати, запрещенку — про стены Караэна. Ну там где припев про «снова умирать». И еще про то что Итвис снова нашел драку, или что-то такое. Меня внезапно обжигает страх. Давно такого не чувствовал. В этом мире, пожалуй, никогда. Острый испуг, как от внезапно вынырнувшей из ниоткуда машины, которая с визгом тормозов остановилась совсем рядом. Испуг очень короткий, он тут же сменяется какой-то бешеной яростью. Я «вливаю всю манну», по другому это не назвать, в свой «энергетик». Одним слитным движением вскакиваю на на тушу быка и сношу голову коня. Конь скотина здоровая, так что такой фокус не каждый день показывают. Конская голова сваливается на бок, в воздух бьет фонтан крови. Разгоряченный, же, скакал, а сердце у коня как насос. Я отрешенно думаю, что Волоку теперь придется весь вечер мои доспехи чистить, а то меня всего окатило. И кольчугу тоже. Иначе заржавеет. Эмалью я трофейные доспехи покрыть так и не успел. Надо с этим решить, железо тут все же не легированная сталь, я видел как у одного латника шлем просто ночью под росу попал и на следующий день аж красный от ржавчины был. Волок, конечно, промолчит, но морду сделает очень осуждающую. Надо его поощрить как-то. Но это думает моя спокойная часть сознания. Я в этот момент яростно рублюсь — просто полосую крест накрест людей и коней. Рядом пролетает еще один ледяной снаряд. Из-за спины вылетел. Кружусь вокруг себя, чтобы бросить быстрый взгляд назад сквозь прорези забрала. Точно, ублюдок в обход быка поехал, а я укоротил коня его оруженосца. Или пажа. Впрочем, укоротил я тут не только его — вокруг на земле бьется еще пара коней с отрубленными ногами. И пара не бьётся, потому что уже свое отжили. Замечаю, как один из их наездников отползает прочь — его большой щит пополам разрублен, как и рука под ним.
— Он безоружен, — визжит кто-то на северном суржике. Я поворачиваюсь на звук. Вижу гада с моргенштерном. Стоит метрах в десяти, за тушей быка. Артефактом своим болтает, явно снова пульнуть примеряется. Сколько у него зарядов? Я поднимаю меч и обнаруживаю, что тот сломан. Осталось сантиметров десять клинка у рукояти. Слом опасный, кривой, таким можно очень результативно ткнуть в печень. Вот только против человека в доспехах эта засточка бесполезна. Я нечленораздельно рычу — сам удивляясь своей злобе. Роняю меч, делаю два быстрых шага к ползающему подранку, краем сознания отмечаю, что нахожусь в кольце врагов, которые азартно тыкают в меня копьями. Я от этих ударов просто отмахиваюсь — доспехи держат, просто удары мещают идти. И раздражают меня еще сильнее. Я ловко ловлю копье, зажав его подмышкой. Обычно после этого просто держат, блокируя оружие. Но я хватаю копье и пытаюсь им выбить его же хозяина из седла. Вместо этого сдвигаю его вместе с конягой, внося сумятицу в ряды врагов. А потом копье ломается. Злость становится какой-то обжигающей, до боли, как будто мне в череп кипятка налили.
Поэтому, когда я добираюсь до бедолаги с разрубленным щитом, вместо того чтобы забрать у него оружие, я хватаю его двумя руками за середину тела и швыряю в ублюдка. Хотя план был изначально именно оружие взять. Мой снаряд мало приспособлен для прицельного метания, его закрутило в полете и поэтому он пролетает метрах в двух от щита с перечеркнутым гербом, в который я целился. Зато по высоте угадал. К тому же, пока мой метательный враг летел, он отчаянно и очень громко вопил — не думал, что человек способен выдавать такой дикий визг. По дороге от него отлетело все, что плохо держалось — сапог, шлем, щит, рука. Поэтому зрелище было занимательным. Даже ублюдок с моргенштерном проследил взглядом за его полетом, поворачивая голову вслед, как болельщик теннисного матча. Мне показалось, даже шлем у него выглядел удивленным.
Это всё меня бы порадовало, если бы на меня вдруг не навалилась жуткая усталость. Это была ошибка, так надрываться. К тому же я понял, что забыл правильно дышать, как учили Магна на тренировках, все это время рычал как кабан-секач. Я присмотрел шикарный боевой молот у седла лошади, которая как раз отчаянно билась в агонии неподалеку, каждый раз обдавая меня брызгами крови из культей передних лап. Пыталась встать и падала. Я шагнул к ней, но чудовищный удар в спину бросил меня вперед с такой силой, что я не смог удержаться на ногах и упал на колено прямо у лошади. Почти машинально вытащил Коготь и воткнул скотине в череп сбоку, чуть ниже закрывающего переднюю часть морды шанфрона. Коготь вошел легко, как шило в подушку. А меня стремительно покидали силы — все уходили на то, чтобы не упасть. Спине было больно. Как будто нож под лопатку воткнули. Пошевелиться страшно. Я так и замер. Нет, это не удар копьем. Ставлю сольдо против
