— Да, все сходится! Если Хосу-сама прикрыл эту местность от выходцев из Нижнего Мира, тварь потеряла связь со своими товарками и, возможно, занервничала! Отсюда и такая поспешная атака! Полагаю, что, будь у неё больше времени, и мне бы не выжить, но сейчас сила потрачена, и эта гадина вновь затаилась. Выходит, неделя-другая у меня как минимум есть.
— А по-человечески ты можешь повторить то же самое?
Услышав вопрос, Кенджи непонимающе посмотрел на меня, затем вздохнул и покачал головой:
— Ах да, прости — ты же без памяти… Дело в том, что асуры и некоторые приспешники Сэта могут полностью копировать образы убитых ими людей. Эта маскировка бывает настолько сильна, что обычными методами обнаружить её невозможно. Твари могут годами жить в чужой семье, посещать святилища, общаться со своими друзьями. Ты же помнишь, Таро, как я тебя проверял?
— Получается, тварь затаилась где-то поблизости, а обнаружить её можно только при личном контакте? — поморщившись от боли, уточнил я. — Она какое-то время копила силы и атаковала, не скопив их достаточно? Допустим. Но почему тогда целью стал ты? Почему не сюго, не я или не деревенский староста? Сэт настолько ненавидит твою Госпожу?
— Разум сюго прикрыт Меченосцем и духами предков, поэтому достать его сложнее, чем меня, — после недолгого колебания ответил монах. — В замке также есть артефакт клана Ясудо, и близко к правителю не подобраться, но дело даже не в этом. Сэт действительно ненавидит мою Госпожу, и ненависть эта взаимна! Святилище Каннон одним только присутствием серьезно сдерживает Тьму, и, если бы не это, твари не понадобилось бы много времени, чтобы накопить достаточно сил.
— И что? — поморщился я. — Как это связано с попыткой убийства? Ну умер бы ты — пришёл бы другой.
— Проблема в том, что Акира Кимура — сюго соседней провинции — тайно поклоняется Сэту, — подняв взгляд, пояснил монах. — Он сам или кто-то из членов его семьи… В землях Кимура не очень привечают богов, и я не слышал, чтобы там стояло хоть чье-то святилище. Три года назад в лесу, недалеко от границы провинций, погиб мой ученик. Сэбэро отправился в гости к приятелю и не вернулся. Я почувствовал его смерть и знаю, как она наступила. Парня жестоко пытали, а на такое способны только слуги Владыки. Умышленное убийство служителя Каннон — тяжкий грех, который не позволит душе уйти на перерождение. Нас ведь не трогают даже разбойники…
— А звери или асуры его убить не могли?
— Нет, — покачал головой монах. — Я почувствовал Тьму и доложил сюго о случившемся. Сато-сан отправил в земли Кимура троих лазутчиков, но назад вернулся только один. Его нашёл патруль на границе, но в замок они довести его не смогли. Парень был безумен и не прожил даже пары часов. Патрульные рассказывали, что он постоянно твердил о храме огромной змеи, но ничего конкретного мы не узнали. У Кимура воинов значительно больше, чем здесь, и объявлять войну, основываясь на одних только подозрениях, было бы неразумно, но сейчас, когда в горах нашли серебро…
— То есть, убив тебя, тварь навредила бы Каннон и ослабила бы тем самым защиту провинции?
— Да, — кивнул Кенджи. — Приспешники Сэта почувствовали бы себя здесь намного свободнее, но Хосу-сама нарушил их планы, и, возможно, в ближайшее время вторжения не случится. Я доложил о покушении в замок, но теперь необходимо найти лазутчика!
— И как ты собираешься его искать? — поинтересовался я, не особо веря в позитивный исход данного предприятия. — Ощупаешь головы всем жителям провинции?
— Нет, — усмехнулся монах. — Таким способом мы его вряд ли найдем. Все значительно проще. Защита Хосу-сама отрезала лазутчика от Нижнего Мира, а с учетом того, что большая часть накопленной силы была потрачена на вчерашнюю атаку, ему опасно оставаться в провинции. Полагаю, он вскоре попробует сбежать в земли Кимура, и нужно предупредить об этом патрули на границе. Я сейчас же пойду в замок и поставлю в известность сюго!
— Погоди, а что по ущелью? — я кивнул в сторону стены и вопросительно приподнял бровь. — Ты что-нибудь чувствуешь?
— Нет, — покачал головой монах. — Но Тьмы там точно сейчас нет, так что, возможно, это что-то другое.
Другое, да… А что конкретно — да хрен его знает! Какой-то жуткий бэд-трип [62]! Три дня уже как я здесь, но разум все никак не привыкнет. Чувствуют они, ага, вместе с енотом на пару! Локаторы, блин, доморощенные! Тьма есть, Тьмы нет…Вот как нормальному человеку принять всю эту магическую чушь? Следы эти, духов и говорящих журавлей? И ладно, тануки… Его хоть можно считать аниматором, сбежавшим с детского праздника побухать, но все остальное… И самое главное — они чувствуют, а я нет! Ками, блин, недоделанный…
Не знаю, но почему-то постоянно ловлю себя на мысли, что вот сейчас откуда-то из-за угла выбежит помощник режиссера с нумератором и, щёлкнув, известит об окончании записи. Кенджи тут же встанет и отправится в гримерку — переодеваться в цивильный костюм, Наката стянет наконец с башки шлем и, протерев лысину, весело подмигнёт, а в лазарет завалится бухой енот с ящиком русской водки… Усмехнувшись своим мыслям, я посмотрел на вход, но никакого помощника режиссера там не увидел. Вместо него в помещение зашёл самурай. В шлеме и при полном параде. Под мышкой Наката держал два кривых деревянных меча. Что называется — помяни черта…
Завидев командира, я тут же вскочил на ноги и, стиснув зубы от боли, отвесил стандартный поклон. Кенджи при этом даже не шелохнулся.
— Закончили? — небрежно оглядев помещение, Наката остановил взгляд на мне. — Если да, то давай на тренировочную площадку. Сато-сан попросил меня дать тебе пару уроков.
М-да… Вот же урод! До завтра, конечно, подождать не судьба? Хотя, может быть, именно ради этого устраивался весь этот концерт с поркой? Чисто посмотреть, как я все это выдержу? Не, так-то спина горит, как при сильном ожоге, но движениям оно не мешает. Впрочем, боль можно и потерпеть. Мне ведь не привыкать…
— Наката-сан, ему нужно до вечера отдохнуть! — кивнув на меня, твёрдо заявил Кенджи.
— Обойдётся, — спокойно произнёс самурай и, смерив меня взглядом, вышел из помещения.
— Все в порядке, — я сделал монаху успокаивающий жест и, подхватив с пола рубаху, отправился следом за Накатой.
Еще не хватало, чтобы эти двое из-за меня ссорились. Сейчас это совсем ни к чему, да и интересно мне — что задумал этот товарищ.
Тренировочная площадка находилась возле леса, неподалёку от ямы, в которой я так весело провёл эту ночь. Размерами — примерно двадцать метров на тридцать, трава вытоптана, камней вроде не видно, вдоль дальнего края стоит десяток покосившихся манекенов. Обычные столбы, на которые сверху навязали солому.
По дороге на площадку я попытался припомнить то, что знал о японских мечах, но в итоге махнул рукой и забил. Не, так-то я знаю, что круглая гарда меча называется цубой, край рукояти — цуки, а держать катану нужно широким хватом. Меня и Самураем-то прозвали за то, что как-то рассказал об этом ребятам, но в практическом плане такая информация бесполезна. Сейчас вот появился реальный шанс научиться владеть этим мечом. Ну-ну, посмотрим, что из этого выйдет…
Выйдя на середину площадки, Наката обернулся и протянул мне один из боккэнов [63].
— Становись напротив и постарайся не пропустить удар.
Я кивнул, забрал деревяшку и, взяв ее широким хватом, вопросительно посмотрел на самурая. Черт знает, какие здесь правила тренировочных поединков. Кланяться нужно друг другу или вставать на колени, как в фильмах? Хреново, когда совсем не знаешь традиций. И у енота ведь не спросить. Какой из него мечник?
Как выяснилось, никаких поклонов не требовалось. Наката скептически посмотрел на мой хват, затем шагнул вперёд и нанёс четыре резких удара.
Нет, с реакцией у меня все отлично, и это я лишний раз подтвердил, но вот со всем остальным… Морщась от боли в спине, я без особого труда блокировал первые три удара, но четвёртый отбить не смог. Завершая движение, Наката вывернул руки, и его клинок, скользнув по «лезвию» моего, ощутимо ударил меня в ключицу.
