белым пером на шапке, вместо плаща из перьев.
Ауроун кивнул, но его взгляд продолжал возвращаться к личным рыцарям князя. Волант разместил их прямо перед главными воротами, и пока они занимали позиции, Аурун оказался достаточно близко, чтобы разглядеть какое жестокое нападение им пришлось пережить. Броня Могильной стражи была сделана из толстой, лакированной кожи, столь хитро обработанной, что прочностью не уступала стали. Но и её крепости не хватило, чтобы защитить людей князя. Их щиты в форме крыльев были покрыты вмятинами, а на доспехах зияли прорехи, обнажая глубокие, кровоточащие раны.
— Как протравленные смогли сделать это? — спросил он, когда князь, наконец, присоединился к нему.
— Что именно?
Аурун кивнул на раненных рыцарей.
— Какое оружие они используют, что оно смогло пробить нашу броню?
Волант покачал головой.
— Никакого оружия. Только голая ярость. Они безумны. Это даёт им неестественную силу, — ответил князь, затем он огляделся и нахмурился. — А где остальные твои люди?
Аурун кивнул, пытаясь скрыть свою гордость.
— Это только треть наших резервов, князь. Я развернул большую часть армии на пути, — он кивнул на сторожку, отстоявшую примерно в полумиле от городских ворот. — Подход к крепости шириной примерно сто футов. Там будет узкое место. В столь тесном пространстве мои люди смогут удерживать протравленных столько, сколько нам будет нужно, — он улыбнулся. — А мои лучники, меж тем, расстреляют их со стен. Они даже не смогут добраться до Бесплодных местечек.
Волант уставился на Ауруна.
— Ты должен отозвать их.
На одной из башен раздался сигнал.
— Слишком поздно, — потрясённо произнёс Волант.
— Что вы имеете в виду? — переспросил Аурун. — Слишком поздно? Для чего слишком поздно?
Князь проигнорировал его, пройдя к краю стены и высунувшись в ночь.
Тишина окутала рыцарей, пока все всматривались во тьму, пытаясь разглядеть источник тревоги.
Снова ударил колокол, затем ещё один и ещё, пока уже вся крепость не окуталась тревожным колокольным звоном.
— Море движется, — потрясённо пробормотал Корсос. Чёрные волны начали пульсировать и колыхаться на многие мили вокруг. — Как? Сумерки — застывшие. Как оно может двигаться, как обычное море?
— Это не море, — ответил Волант.
— Что вы…? — начал было Аурун, но замолк на полуслове, поняв, что имел в виду князь. Весь океан, каждая миля Сумерек кишели толпами. Тысячи протравленных хлынули из тьмы.
— Они не используют путь, — выдохнул Корсос, вцепившись в посох, словно только тот и не давал ему упасть. — Они идут через море.
— Как? — вскричал Аурун, пока тёмные легионы растекались вокруг привратного укрепления, подобно пятну нефти. — По Сумеркам невозможно ходить!
— Почему? — спокойным голосом поинтересовался князь Волант, как будто бы под ними не растекался живой кошмар.
— Потому что это означает безумие. Любой, кто прикоснётся к Сумеркам, лишится рассудка.
— И как ты сломаешь разум, который уже сломан?
Пока Аурун пялился во тьму, пытаясь сосчитать своих врагов, князь поднялся на несколько ступенек, став выглядеть ещё большим гигантом, чем был, и высоко поднял свою косу.
— Предки с нами! — его голос словно бы наполнился новыми силами, так что каждый рыцарь и солдат на стене обернулись к нему. — Они в наших сердцах! В наших клинках! Каждое поколение Эребидов стоит на этих стенах! Эти безбожные создания понятия не имеют, с чем им предстоит столкнуться. Я пришёл сюда, потому что именно здесь мы одержим победу в этой войне!
Голос князя гремел такой убежденностью, что даже Аурун едва не поверил ему, даже зная, что Волант явился в крепость лишь затем, чтобы отдать приказ об отступлении.
— Вот где мы встанем намертво! — взревел князь. — Сегодня мы покончим с этим кощунством! Сегодня мы изгоним протравленных!
Солдаты на стенах вскинули свои косы и взревели в ответ на слова своего князя, праведная ярость изгнала страх из их сердец.
Лишь Аурун промолчал. Пока рыцари предвкушали славу, которую они обретут, сражаясь вместе со своим князем, сторожка на путях на глазах Ауруна скрылась под цунами из серых тел дикарей.
— Взгляни на них, — прошептал он, кивая на устремившиеся к крепости потоки трупоедов.
— Посмотри на него, — ответил Корсос, кивая в сторону князя.
Волант вернулся к своему скелетному скакуну и поднялся в седло. Он выглядел, как герой из легенд, откинув голову и подняв косу, когда его «конь» распрямился во весь рост.
— Могильная стража — в битву! — взревел он, и скелетный дракон ударил безжизненными крыльями и взмыл в небеса.
По всей стене почётная стража князя выгоняла своих скакунов из крепости и устремлялась во тьму, под щёлканье вымпелов на ветру.
Скелетный скакун сделал петлю, словно одинокий, громадный змий, а затем нырнул, устремившись к сторожевому укреплению и битве, бушевавшей вокруг него.
Аурун благоговейно покачал головой. Затем выпрямился, лязгнув доспехами, и начал обходить рыцарские линии. Его первоначальное ошеломление отступало. Ничего не изменилось. Они были готовы к этому.
— Готовь баллисты! — закричал он, размахивая косой, давая знак орудийным командам в стенных башнях. Загрохотали боевые машины — огромные железные метатели, украшенные костяными крыльями, придававшими им вид кружившихся над головой бабочек.
— Готовьте бочки! — снова взревел он, и на стены приволокли глубокие чаны, наполненные парящим маслом.
— Лучники, целься! — и отряды лучников подбежали к больницам мимо рыцарей, и нацелили острия стрел на стремительно приближавшиеся толпы.
Аурун испытывал стыд за выказанную слабость, когда впервые увидел орды протравленных. Рассветный князь поднялся в воздух с отвагой и решимостью, несмотря на то, что даже и в мыслях не имел сражаться за крепость. Всё это шло вразрез с планами Воланта, и всё же он сплотил людей с такой же уверенностью, как если бы уже несколько месяцев назад задумал именно это. Аурун решил делать то же самое. И пока он ходил по стене, раздавая приказы, его решимость лишь росла. Непогребённые не могли быть перемещены, но они не могли и быть оставлены.
Корсос ковылял за ним, вцепившись в посох. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но вдруг остановился и вгляделся во тьму.
Битва у сторожки становилась всё яростнее, разнося по всей округе отголоски жестокого сражения, и всё же Корсос нахмурился и приложил ладонь к уху.
— Что это? — воскликнул он.
Аурун остановился, прислушиваясь.
— Что именно? — всё, что он мог услышать — грохот битвы впереди и звон колоколов за спиной.
Корсос поднял палец, заставляя его замолчать, по-прежнему внимательно к чему-то прислушиваясь.
И тут Аурун услышал это — тонкий, завывающий вопль.
— Что за? — пробормотал он.
К нему бросился капитан, чтобы уточнить приказы. Пока Аурун отвечал ему, вопль становился всё сильнее, и когда капитан удалился, стал уже отчётливо слышен. Вопль с каждой секундой нарастал, и
