Ознакомительная версия.
— В баньку-то жаркую предлагали сходить?
— Предлагали, мать их всех…
— Чего засмущался-то так, бродяга белобрысый и неприкаянный? — криво усмехнулся Егор. — Смазливых девок и мальцов из сиротского приюта — на выбор и в широком ассортименте — обещали доставить?
— Ага. Кормилица Ефросинья и предложила. Самолично, по-свойски и якобы между делом. Причём, при моей Ванде, прочих дамах и Хане. Офигеть можно запросто…
— И как такое может быть?
— Не знаю, — неуверенно вздохнул Лёха. — Мы же всё это время, что находимся в данном Мире, по всяким отечественным глухим уголкам шатались, не видя особого смысла в посещении крупных населённых пунктов. Элементарная осторожность, опять-таки…. И там, в провинции российской, всё было очень даже пристойно и патриархально. Никаких тебе публичных домов. Ни легальных, ни подпольных. А за раскрытую и доказанную супружескую измену и на полноценную каторгу можно было запросто загреметь…. Но слухи, конечно же, долетали, мол: — «И в Москве, и Санкт-Петербурге — в так называемом «высшем свете» — всё совсем по-другому. Там, наоборот, царят достаточно-свободные нравы. То бишь, выражаясь напрямую, самый натуральный нравственный разврат…». Попробую объяснить. При построении здешнего современного российского общества (после победы над «красными» в долгой и кровопролитной Гражданской войне), заимствовались самые различные традиции из восемнадцатого и девятнадцатого веков. Причём тупо, бездумно и самозабвенно заимствовались. Мол: — «У цариц Елизаветы Петровны и Екатерины Великой были многочисленные фавориты-любовники? Были. Причём, хоть залейся. Значит, это — однозначно — хорошо. И у нас, понятное дело, введём «фаворитизм» в качестве обязательного атрибута аристократической жизни…. Было в старину принято, чтобы российские помещики беспроблемно сношались с собственными крепостными девками, удержу и меры не зная? Было. Значит, и нам того же требуется…». Крепостное право так и не ввели? Во-первых, скоро введут. А, во-вторых, оно и так уже действует по полной программе, пусть и неформально. Это в том плане, Егорша, что мы с тобой можем — безбоязненно и регулярно — «трахать» всех представительниц женского пола из близлежащих деревушек. И никто нам слова поперёк сказать не может, если, конечно, не мечтает оказаться на рудниках урановых. Да и откровенная педофилия в местных реалиях (для знати аристократической, понятное дело), не является чем-то зазорным. Разврат, если судить по понятиям нашего с тобой Мира…. Впрочем, лично ко мне всё это не имеет ни малейшего отношения. Моя Ванда, она ужасно-старомодная и паталогически-ревнивая. И нет ей никакого дела до всех этих морально-нравственных перекосов, являющихся здешними модными тенденциями. Нет, и всё тут…. Кроме того, Ванда — внучка самой настоящей польской ведьмы. Сразу почувствует, если я намылюсь «сбегать на сторону». А после этого, понятное дело, даст по башке чем-нибудь тяжёлым, да и отрежет моё гордое мужское достоинство острым ножиком — под самый корень, и жалости не ведая…. Что это такое? — насторожённо вскинул вверх правую руку.
С улицы — через окна, приоткрытые по летнему времени, — долетали неясные звуки, свидетельствовавшие о всеобщей тревожной суете. На лестнице — за входной дверью — загрохотали чьи-то торопливые шаги.
— К нам, похоже, незваные гости пожаловали, — кивнул головой в сторону юго-восточного окна Егор. — Причём, многочисленные…
Он подошёл к штативу с закреплённой на нём подзорной трубой и, направив оптический прибор в нужную сторону, приступил к наблюдениям, одновременно подкручивая пальцами правой руки чёрные настраивающие колёсики.
— Что там? — нетерпеливо сопел за спиной Лёха. — Вернее, кто? Что за люди?
— Не суетись, торопыга. Подожди немного.
— Ну, рассмотрел что-нибудь?
— Рассмотрел, — усмехнулся Егор. — У главных ворот в нашу графскую усадьбу собралась толпа человек в двести-триста. В основном, крестьяне и крестьянки. У некоторых в руках — жёлто-золотистые хоругви и иконы…. Но присутствует и полтора-два десятка монахов в широченных чёрных рясах. А двое из них — с широкими красно-алыми поясами поверх ряс. Причём, у этой парочки в руках наличествуют солидные чёрные кнуты. Издали, штатским гадом буду, пахнет крепким скандалом…
В дверь вежливо, но очень настойчиво постучали.
Егор, уступив место возле подзорной трубы младшему брату, подошёл к двери и, открыв её с помощью ладони, поинтересовался:
— Ну, Федя, чего так колотишься? Что-то случилось?
— Александра Ивановна просит вас и Алексея Андреевича спуститься во двор, — с трудом переводя сбившееся дыхание, доложил денщик. — Срочно. Не откладывая.
— Надо, значит, надо. Уже спускаемся. Доложи…. Лёха, тьфу…. Алекс, следуй за мной! Э-э, дверку сейфа-то прикрой, до щелчка…. А «цифровой» механизм замка крутани против часовой стрелки. Ещё пару раз.… Ага. Достаточно. Молодец, сообразительный. Догоняй…
На улице было шумно и тревожно: многочисленные люди (то есть, слуги, горничные, лакеи, конюхи и прочая графская челядь), бестолково сновали в разных направлениях.
— Что случилось? — спросил Егор у Александры, стоявшей недалеко от главных входных дверей в окружении нескольких знакомых и незнакомых ему женщин.
— Ага, не успел-таки снять «ангельской» формы, — искренне обрадовалась жена. — Просто замечательно. Пригодится — для пущей солидности и убедительности…. Иди-ка, Егорушка, за ворота. Матушка Варвара любезно составит тебе компанию. Я уже с ней обо всём договорилась. Разберись там. Поговори с ними. Да построже. Сейчас главное — время выиграть…. У тебя с собой бляха Странника?
— С собой, — достав из кармана светло-серебристый жетон, подтвердил Егор. — Но что, собственно, происходит?
— Потом объясню, сейчас нет времени. Совсем. Да и сам — в процессе — разберёшься, не маленький. Всё, милый, шагай…. Стой…. Ничему, пожалуйста, не удивляйся. Пожалуйста. Импровизация и ролевые игры — мой конёк…. Договорились?
— Как скажешь, Аля…
Через несколько минут они оказались за воротами.
— Высокий сутулый старец, стоящий чуть впереди остальных, это Владыка Игнатий, епископ Выборгский и Приозерский, — тихонько прошептала матушка Варвара. — Он среди них самый-самый главный. Безраздельный и полновластный хозяин здешней епархии. Во многих смыслах — полновластный и безраздельный…. Я его, конечно, не вижу. Но чётко и однозначно ощущаю…
— Доброго вам здравия, Владыко, — низко поклонившись, вежливо поздоровался Егор. — И пусть помощь Божья не оставит вас — в делах ежедневных, праведных.
Ознакомительная версия.
