– Не понимаю, как это «у Вас осталось мало времени»?
На секунду, а скорее даже меньше, голубой глаз Эрика стал совсем печальным и тоскливым. Потом наваждение исчезло. Он слегка поднял подбородок.
– Дело в том, что у меня рак, – сознался, наконец, Эрик, – Мне осталось не более трёх месяцев. Впрочем, ещё позавчера врачи сомневались, что я доживу до Недели Долгой Ночи…
Раньше моё лицо жгло болью расставания, а теперь оно горит от стыда. Это был тот вопрос, который никак не стоило задавать. Признаться в смертельном заболевании… Я бы смухлевала и не стала говорить правды.
Очевидно, правда – оружие крайне непредсказуемое, а пользоваться я им не умею. Однако теперь стали более ясны правила игры – раз уж Эрик выкладывает такие личные и сокровенные секреты, то и я обязана выкладывать, как есть.
– Мне не следовало спрашивать, извините…
– Ну, что Вы, Катарина, право слово я признаваться в этом не боюсь, единственно только опасаюсь напугать окружающих, потерять их доверие. Так мы идём?
– Да, – я взяла его руку, и Эрик одним движением поставил меня на ноги, – Нужно ещё поймать такси.
– Не стоит, потому что я располагаю собственным транспортным средством, – высокий блондин предложил свой локоть, – Прошу Вас!
Приняв предложенную руку, я двинулась с Эриком куда-то на север, выбрав совсем узкую тропинку. Пройдя совсем немного, я решила обернуться и посмотрела через плечо на скамейку, на которой мы сидели секундами назад. Под скамейкой, именно там, где сидела я, растут три седые фиалки…
После Йохана крайне неуютно сидеть справа от Эрика! Не знаю, возможно, мысль о раке подхлёстывает его гнать во всю мощь двухместного автомобиля! Вопя безумным демоном, машина летит по улицам Данкелбурга, порой пролетая на красный свет!
Меня вжало в спинку синения, в животе образовался плотный ком. Не факт, что меня не начнёт тошнить в скором времени.
Эрик же чувствует себя вполне комфортно. Самолётные скорости нисколько не смущают беспечного водителя. Уверенность его носит совершенно нечеловеческую природу. Мне очень страшно – я даже не могу завопить и потребовать у него сбавить скорость!
Каждый столб, каждый автомобиль, обгоняемый нами, казалось бы, проносится мимо всего в миллиметре! Транспортное средство буквально облизывает их, чуть не царапает корпусом!
А тут хладнокровный Эрик безо всякого выражения на лице умело вертит руль и поддаёт газу! Опасность быть размазанным по асфальту, вероятно, совершенно чужда ему…
Жаль, что я сразу назвала свой адрес. Так он мог ехать чуть медленнее, чтобы успевать справиться насчёт очередного поворота…
Колёса его машины должны быть сейчас похожи на раскалённые докрасна круги! Асфальт должен крошиться под ними и вздыматься бороздами! Странно, что автомобиль при этом выдерживает все эти неимоверные нагрузки!
Я решила просто закрыть глаза и не открывать до тех пор, пока мы не доберёмся до моего дома. Словно в волшебной сказке, это простое действие помогло, и не прошло и мгновения, как транспортное средство истерично взвизгнуло тормозами. Я распахнула веки и лицезрела до боли знакомое здание.
Совсем узкая пятиэтажка, зажатая более солидными домами.
– Ваш дом, Катарина, – практически бесстрастно резюмировал Эрик, глуша мотор бешеного автомобиля, только что взрезавшего ночь.
Он мило улыбнулся и вышел на улицу, обошёл автомобиль и открыл мне дверцу, протянул руку, чтобы помочь выбраться.
– Эрик! – я выкрикнула во всю силу, стоило мне вновь научиться произносить слова, – Вы постоянно так ездите?
– Ни в коем случае…
– Так почему Вы сейчас так неслись? Я чуть со страху сознание не потеряла!
– Видите ли, только что потерпев разлуку, человек находится, обычно, в состоянии глубокой депрессии и сильного отчуждения. Очень сильные эмоции! Самый простой способ вывести человека из этого состояния – заменить эти эмоции другими более сильными. Я предпочитаю использовать страх.
– Это жестоко, Эрик! – устало проронила я.
– Я не привык идти путём мягких полумер, – блондин лукаво прищурился и ещё раз предложил мне руку.
Не оставалось ничего иного, как принять его протянутую ладонь. Сухие сильные пальцы сжали мои не слишком осторожно – стало немножко больно. Эрик, каким бы джентльменом ни был, свои силы не всегда умеет рассчитывать. Да и в своей психологической работе предпочитает пользоваться не самыми тонкими методами…
Необычный психолог Пансмакер захлопнул дверь и облокотился на капот своего автомобиля. Уличный холод всё так же не смущает одетого в тонкий пиджак молодого человека. Его образ высокого блондина с чёрной повязкой на глазу, присевшего на нос железного коня, крайне живописен…
Не каждый день в парке встретишь таких необычных людей. А Эрик – человек крайне необычный, интригующий и таинственный. Невооружённым взглядом видно, что в нём просто не может быть той всеобъемлющей простоты и обыденности, присущей большинству мужчин Данкелбурга.
– Идите, Катарина, и не торопитесь – я дождусь Вас здесь.
– Вы так легко одеты, Эрик, – мне прямо стало жалко молодого мужчину, – Быть может, зайдёте?
– Не откажусь.
Меня даже удивила та скорость, с которой он согласился на моё предложение. Эрик, как и ожидалось, оказался не скромным молодым человеком. Встав рядом, он возвысился надо мною на полголовы и стал ждать моего первого шага. Я двинулась к двери, а он неотступно последовал за мной.
В подъезде, как всегда, очень темно – не видно ничего на расстоянии вытянутой руки. Ступеньки и перила приходится искать буквально на ощупь. Постоянно кто-то ворует лампочки…
Мы поднялись на второй этаж в звенящей тишине, посреди которой оглушающе громыхают наши каблуки. Непрестанно бьёт по ушам, которые только-только начали отходить от рёва двигателя.
Я подошла к двери своей квартиры и принялась рыться в сумочке. Вслепую, без хотя бы одного лучика света, найти ключи очень нелегко. Одноглазый Эрик застыл где-то позади меня, тактично выжидая, пока я обнаружу чёртовы ключи.
В тишине тёмного подъезда содержимое моей сумочки звенит, словно колокольчики.
– Здесь необычайно темно, – заметил блондин, очевидно, заскучав.
– Да всё время так: кто-то ворует лампочки…
– И никто не знает, кто это?
– Именно так, Эрик.
Порой я сама удивляюсь, откуда у меня в сумочке столько всего.
– Если бы я мог поговорить с каждым жителем минут десять-пятнадцать, то вычислил бы вора. Как только появится такое желание, скажите. Но, само собой, не сейчас. Сейчас я занят Вами, Катарина.
– Было бы неплохо поймать этого негодяя… Но сейчас было бы неплохо найти ключи…
