Юноша не один день и не одну ночь ломал голову над неразрешимой задачей, пока наконец бог мудрости Хнум не подсказал ему правильное решение. Бен-Бен во что бы то ни стало нужно вернуть на прежнее место, в храм Иуну.
Но как найти его в огромном горизонте Хуфу? И виданное ли это дело — разорять могилу деда и царя? Он посоветовался с Реусером. Однако ответ жреца был уклончивым. Вернуть Бен-Бен необходимо, но осквернять гробницу деда, беспокоить его Ка нельзя. Боги разгневаются.
Ладно. Посмотрим.
А пока суд да дело, Шепсескаф распорядился начать строительство своего собственного горизонта. Вдали от плато Расетау, где нашли последний приют мумии его предков. В пустыне, поближе к гробницам праведных царей, отмеченных благосклонностью птицы Бену. Там покоятся останки правогласных Нармера и Джосера. Если он не успеет справиться с решением задачи, так по крайней мере его мумия избежит страшной участи. А в том, что судьба тел, а значит, и душ (ибо тело и душа неразделимы и после физической смерти человека) его родственников будет незавидной, наследник Менкаура не сомневался.
Шестой год правления Гора, Обеих Владычиц, Золотого Гора, Владыки Обеих Земель Шепсескафа был на исходе. Фараон сделал все возможное, чтобы отмежеваться от своих предшественников, владык “Солнечной” Четвертой династии. Он даже убрал из своего официального титула имя Сына Ра. Но ни счастья, ни долгожданного покоя молодой государь так и не обрел.
Не складывалось что-то и в семейных отношениях. Его Великая Царская Невеста Реджедет никак не могла понести от царя. А ведь он так любил ее. Их ночи, проведенные в жарких объятиях, были длинны и полны сладости. И никаких признаков беременности. Как будто кто-то навел на царственных супругов порчу. Шепсес-каф даже догадывался, кто это мог быть. Зря, что ли, Реусер смотрит на его жену несытым волком? До сих пор помнит, что именно ему первому Реджедет была обещана в спутницы жизни.
Поиски Бен-Бена тоже не заладились. Государь так и не решился потревожить Ка фараона Хуфу. Уже подобрал надежных людей, не побоявшихся проникнуть внутрь горизонта предка. И надо же такому случиться, что в ночь, когда девятка смельчаков должна была отправиться на дело, их тела нашли во дворе храма Ра. Прямо у подножия фальшивого камня Бен-Бен. Без каких-либо признаков насильственной смерти. Только лица покойников были перекошены от жуткого ужаса. Аналогичной была и судьба еще двух девяток, подбиравшихся царем ежегодно. На четвертый год он отступился. Такова, видимо, воля Великих богов.
Одно радовало. Его гробница уже была полностью готова. Памятуя о судьбе тех фараонов, которым приходилось столкнуться с птицей Бену, Шепсескаф поторопился закончить свой горизонт в срок. Оставалось завершить только мелкие внутренние работы. Роспись погребальной камеры, пару рельефов. Ну да это недолго.
Птица Бену явилась точно в вычисленный слугами Тота Носатого день.
Утром, задолго до ее прибытия, с Запада донесся страшный гул. Небо озарилось алыми и зелено-синими сполохами.
Народ уже давно готовился к прилету огненной птицы. На храмовом дворе по заведенной еще при право-гласном Нармере традиции были установлены бронзовые жертвенники и деревянные столы, ломившиеся от яств. Три тысячи хлебов, триста кувшинов пива, тридцать быков и девять лепешек ладана приготовили для встречи гостей. А кроме того, здесь же были навалены груды гусей, голубей, кур, кучи плодов граната, связки фиников.
Голодные крестьяне завистливо посматривали на это изобилие, втайне надеясь, что и им перепадет хоть что-нибудь. В сказаниях, хранившихся в народной памяти, пиры в честь прилета птицы Бену описывались как всеобщие застолья, где не было различий между фараоном, жрецом, вельможей и последним презренным землекопом. Всех была рада видеть солнечная летунья. Каждого оделяла лакомым куском с праздничного стола.
Темный силуэт птицы закрыл золотое око Ра. А тень ее затмила полгорода.
Отчего же среброкрылая гостья не садится на привычном месте? Почему она зависла над храмовым подворьем, оглашая окрестности тревожным клекотом?
Ответ был известен лишь двум людям, присутствовавшим на церемонии встречи.
Его величеству фараону Шепсескафу и его святейшеству верховному жрецу Ра Реусеру. Но оба безмолвствовали.
Огромная птица сделала резкий разворот влево и устремилась в сторону плато Расетау.
— Видно, решила оказать почтение усопшим родственникам здравствующего фараона, жизнь ему, здоровье и сила! — высказывали предположение наиболее догадливые.
Бену сделала несколько кругов над пирамидами, похожими на гигантские Бен-Бены, и в нерешительности зависла над горизонтом Хуфу. Что-то не так было с этим прилетом, что-то явно не заладилось.
Жалобное курлыканье, напоминавшее призыв журавля к потерявшейся подруге, разлилось над Расетау.
— Ишь ты, оплакивает мертвецов! — умилялись в народе. — Святая птаха!
Трель оборвалась так же внезапно, как и началась. Бену, развернув острый клюв в сторону Иуну, устремилась на город.
Ее вид не понравился молодому владыке Обеих Земель. До того не понравился, что он приказал своим носильщикам как можно быстрее уносить его священную особу прочь. Лишь бы подальше от храма.
Едва переносной трон фараона вместе с восседающим на нем царем удалились от Иуну на расстояние полета стрелы, как началось.
Из лап серебряного гиганта посыпались огненные шары, которые, соприкасаясь с землей, лопались со страшным грохотом и разлетались на мелкие осколки, поражавшие все живое на расстоянии в два десятка локтей. Клюв Бену изрыгал молнии, сжигавшие деревянные и каменные строения и заставлявшие бронзу мгновенно закипать, словно это была обыкновенная вода.
С ужасом наблюдал Шепсескаф страшные видения. До тех пор, пока благодатное беспамятство не накрыло его сознание темной пеленой.
Очнулся владыка у себя в дворцовой опочивальне. В нежных объятиях горячо любимой Великой Царской Невесты Реджедет.
— Где она? — вскинулся фараон.
— Успокойся, любимый, успокойся, — гладила его по голове царица. — Все уже кончилось. Злая птица улетела. Ты, хвала богам, жив и здоров.
— А город? Люди?
На высокое чело Реджедет набежала тень.
Юноша-царь все понял без слов.
— Так плохо? Неужели все погибли?
— Не все, родной. Но многие. Очень многие. Города больше нет. Однако не волнуйся. Ты все отстроишь. Камня в Та-Мери достаточно. И людей тоже. Родятся новые. Роме очень плодовиты.
Жесткие слова супруги неприятно поразили Шепсес-кафа. Реджедет говорила как настоящая царица. Достойная дочь и внучка великих правителей Та-Кемета. Откуда в этой хрупкой юной красавице взялось столько силы и выдержки? В принципе это не ей, а фараону надлежало бы утешать жену.
