Бреннус исповедника, глядя мимо него и впервые различая остальных. — Как вы могли не слышать о Просветленных?
— Мы прибыли лишь сегодня брат. Мы прибыли сюда с Ваала.
— Вы иномиряне? — охнул пресвитер. — Как такое возможно? — Он попытался показать на небо. — С самого начала Чуда мы не могли связаться ни с кем. — Его голос дрожал, он едва не рыдал. — Вот уже год как мы не слышали ничего от синода. Мы даже не знали, сохранился ли Министорум.
— Я — исповедник Зин, акцензор пророчеств Светоносного Трона, и я уверяю тебя, что мы выстояли. Пусть это так называемое Чудо сокрыло вас, мы о вас не забыли. Все эти долгие дни мы трудились ради часа, когда мы ступим на святую землю и вновь донесем до нее свет Бога-Императора. — Зин вновь указал на Мефистона, глаза его сверкнули во тьме. — Все прорицатели и пророки Кронийского сектора обрели одно славное видение. Видение Астра Ангелус, что проведет нас через окружающую Дивинус Прим завесу, дабы мы сняли с вас это проклятие. — Зин остановился, переводя дыхание. — Мы здесь, чтобы спасти вас, братья.
Пресвитер Бреннус с трудом сел, держась за руку исповедника, и показал дрожащими пальцами на распятые тела.
— Тогда знай, что нас предали. Эти убийства — дело рук лжепророка, зовущего себя принцем, но несущего своим собственным братьям лишь насилие и смерть! — Истощенный жрец брызгал слюной, тяжело дыша, его костлявые пальцы впились в податливую жирную плоть Зина. — Своей ненавистной верой он расколол нашу паству…
— Извечный Принц? — спросил стоящий в тенях Мефистон.
— Никто не знает, откуда он пришел, — вздрогнув от его голоса, ответил жрец, по-прежнему обращаясь не к старшему библиарию, а к исповеднику. — Говорят, якобы он был простым отшельником, живущим в пещерах под Вольгатисом, но я не увидел ничего, что выдавало в нем священнослужителя. Если у него и была вера, он ее давно отринул. — Бреннус умолк, закашлявшись; он выплюнул сгусток алой слизи и скривился при виде собственной крови. — Он утверждает, что это его последователи дали ему такой абсурдный и богохульный титул. Они зовут его Извечным Принцем, ведь говорят, он не был рожден, но послан на Дивинус Прим как осколок сущности Бога-Императора, как божественное воплощение, сошедшее с небес. — Бреннус скривился. — Мерзость. Богохульство. Гордыня, худшая даже, чем… — он слабо показал на орлиные клетки, — …все эти зверства.
Мефистон покосился на город, нависавший над другой стороной ущелья, на сияющий в лунном свете бледный купол:
— И каково же учение этого… Извечного Принца?
На сей раз Бреннус ответил библиарию, хотя и не взглянул на него. Лицо страдальца скривилось от отвращения:
— Он говорит, что все, во что мы верим, — ложь. Что все наши века преданности и исполнения Обета были ошибкой. Что все наши традиции — ничто. Что постоянство — ничто. Что…
— Постоянство?
— Да. Так Принц обманывает своих последователей. Он говорит им, что мы можем послужить Богу-Императору, лишь отвергнув наши учения и заповеди, изменив и переосмыслив все, что мы делаем. — Бреннус поглядел на исповедника. Он насмехается над нами! Называет нас рабами еретических догматов. Говорит, что нам следует узнать новые способы мышления и действий. «Развитие через изменение», — процедил он с явным отвращением. — Изменение!
Мефистон вновь внимательно взглянул на него, а затем на далекий купол аббатства.
— Аббатство потеряно, — простонал слабеющим голосом Бреннус. — Вам следует пойти другой дорогой. Картина за вратами не для глаз честных людей. — Он снова вцепился в рясу Зина. — Мы должны сообщить об этом архикардиналу. Рассказать ему о произошедшем здесь…
— Но что с кардиналом Вектисом? — спросил исповедник, смотря на город. — Он еще там?
Бреннус покачал головой и от горя вцепился в волосы, царапая и раня кожу головы. Кровь текла по его лицу. Несчастный указал на один из крестов:
— Они не пощадили кардинала. Никого из нас. — Горе сменилось приливом сил, и пресвитер вновь заговорил ясно: — Уходи и покинь долину, брат. Не думай об этих несчастных. Здесь ты никому не поможешь. Возможно, Принц уже ведет своих культистов к Лабиринту, и жрецов в нем еще можно спасти. Поспешите же к архикардиналу, предупредите его о том, что аббатство пало. У него будет время отозвать в Лабиринт все силы и подготовиться к обороне.
— Лабиринт? — переспросил Рацел, с неприязнью глядя на жреца, словно слабость несчастного могла осквернить его.
Бреннус прищурился во тьму через плечо Зина и дернулся, увидев в ней других нависших над ним исполинов.
— Исповедник, вы ведь знаете о Лабиринте? — спросил он, на что Зин кивнул.
— Мормота. Столица. Трон архикардинала, — выговорил исповедник, глядя на Рацела. — Местные зовут ее Лабиринтом. Именно туда я просил вашего старшего библиария привести нас. Если мы доберемся до Мормоты, я смогу расспросить своего брата и понять, что же произошло на Дивинусе Прим. — Он посмотрел на Властелина Смерти, но тот все еще созерцал разрушенный город. — Владыка Мефистон, вы сделаете так, как просит мой брат? Мормота в четырех или пяти днях пути отсюда.
— Четырех или пяти днях… — протянул Мефистон, глядя во тьму. — И как давно этот Принц отправился в лабиринт?
— Аббатство пало… пало… — выдавил из себя Бреннус, — две ночи назад. Должно быть, они отправились прямо к… столице.
— У нас нет транспорта, — напомнил Рацел, подойдя к Мефистону. — Если культисты пошли туда, они доберутся до цели раньше нас.
— Пресвитер Бреннус, найдем ли мы в аббатстве машины?
Бреннус кивнул, а потом потряс головой, осознав намерения Кровавого Ангела. Он хотел снова взглянуть на Зина, но взгляд его помутился.
— Аббатство… потеряно, — с трудом произнес пресвитер.
— Было, — сухо ответил Мефистон, бросив взгляд на капитана Ватрена.
Тот лишь кивнул и взмахом руки приказал отделению следовать прямо по дороге открыто и не скрывая своего приближения.
— Мой господин! — воскликнул Зин. — Разве вы не слушали его? Нужно уходить!
— Брат Касали, — позвал Властелин Смерти, не обращая на исповедника внимания, и поглядел на апотекария. Тот кивнул в ответ, поднимая пресвитера на ноги. — Отведи меня в свое аббатство, священник. Я покажу тебе, как сыны Сангвиния поступают с еретиками.
В долине царила зловещая тишина, но здесь следы недавней битвы были уже очевидны: разбитые ворота, опаленные и обугленные триумфальные арки… В провалах окон не горел свет, но Мефистон все равно поднял руку, приказывая небольшому отряду остановиться. Некоторое время он смотрел на город, силуэты которого вырисовывались перед титаническими стенами цвета слоновой кости, и затем кивнул капитану Ватрену, который жестом приказал отделению Гестиаса рассыпаться веером вокруг здания, а сам вместе с остальными Кровавыми Ангелами направился прямо к зияющей пасти аббатства.
Мефистон и
