Удивление и возмущение слишком поздно узнавшего о дерзкой помолвке двоюродного брата Дорина, шепотки за спиной, сбежавший из Милеста, дабы не платить проигрыш, Рогги прошли как-то мимо Олдера, ни капли его не взволновав.
Остен жил ожиданием грядущей свадьбы и считал каждый час до следующей встречи с Ириаланой… Ири… Именно так Остен называл свою невесту, а прикосновение к её тонким пальчикам, кажущимся совсем детскими в загрубелых, мозолистых ладонях сотника, делало его счастливым…
Много позже, воскрешая в своей памяти события того времени, Олдер не раз пытался вспомнить, о чем они говорили, но в памяти остались лишь обрывки малозначащих, подходящих к случаю фраз, удушливый запах распустившихся во внутреннем дворике цветов и улыбка Ириаланы…
Совершенно особенная, как ему тогда казалось… Вначале Ири опускала глаза, и видно было, как трепещут её длинные, загнутые вверх ресницы, а потом в уголках розовых губ девушки зарождалась улыбка – робкая, точно утренняя заря… И подобно той же заре, она с каждым мгновением становилась ярче…
Именно эта улыбка и была ответом Ири на большинство вопросов Олдера. По-хорошему, сотнику следовало насторожиться уже тогда, но он, охваченный водоворотом чувств, все списывал на стеснительность своей невесты…
Между тем подготовка к свадьбе шла полным ходом. С деньгами, несмотря на то, что торжество грозило стать на редкость пышным, затруднений не возникло. Часть расходов, решив, что подобный союз пойдет на пользу всем Остенам, взял на себя Дорин. Олдер согласился с этим – ему еще предстояло обустроить поместье так, чтобы Ири чувствовала себя на новом месте не хуже, чем дома, а это уже само по себе было непростой задачей, ведь Миртен купался в роскоши…
До свадьбы оставалось всего две недели, когда Дейлок неожиданно для Олдера и Дорина еще больше расширил и так немалый список гостей, взяв на себя немалую часть расходов, а Олдера стал прилюдно именовать дорогим зятем. Это было странно, но над причиной столь неожиданной любви Миртена к будущему родственнику долго ломать голову Остенам не пришлось.
Разгадка странного поведения Дейлока оказалась до обидного проста, хоть и узнана из третьих рук. Во время одного из малых советов князь Арвиген, подняв голову от бумаг, одарил Дейлока холодным взглядом своих змеиных глаз и поинтересовался, правда ли то, что он отдает свою единственную дочь за Гейбера.
Этот неожиданный, заданный тихим и ласковым голосом вопрос Владыки заставил Дейлока сжаться. Быстрый взгляд по сторонам подтвердил, что недавний союзник и несостоявшийся, благодаря вмешательству Остена, родственник так и не появился в совете, и это могло означать лишь одно… Оставалось лишь гадать, был ли Гейбер достаточно мнителен для того, чтобы уничтожать все письма сразу… Или напротив – хранил, дабы использовать впоследствии?..
С трудом подавив нарастающую внутри панику, Дейлок судорожно сглотнул и заверил князя, что ни о какой помолвке его дочери с Гейбером никогда и речи не шло – Ириалана является невестой Олдера из рода Остенов, и их свадьба уже не за горами.
Ответом ему была лишь мимолётная усмешка Арвигена, но когда один из собравшихся вельмож, набравшись смелости, сказал, что недавно получил от Дейлока приглашение на свадьбу своей дочери с одним из Остенов, а из тени позади кресла Владыки выступил маленький, неприметный человек в тёмной одежде и, склонившись к уху Арвигена, что-то быстро зашептал, холодная усмешка князя исчезла. Чуть склонившись вперёд, он, не скрывая своей заинтересованности, спросил:
– Это весьма любопытный выбор, Дейлок… Почему ты решил породниться именно с Остенами?
В этот раз Миртен не стал медлить с ответом и поторопился изложить князю все свои соображения касательно Олдера. Дескать, он хоть и молод, но умён и смел до дерзости – было бы глупо упускать такого союзника, тем более что у него и Ириаланы всё сладилось самым чудесным образом.
Арвиген выслушал Миртена, устало прикрыв глаза, – казалось, он почти не придавал значения словам вельможи, но как только Дейлок закончил свою речь, глаза Арвигена вновь распахнулись, а уже из следующих слов Владыки стало ясно, что из речи Миртена он не упустил даже вздоха:
– Что ж, я могу лишь одобрить твой выбор, Дейлок – я отметил Олдера Остена ещё после зимнего похода на Крейг. Он ученик старого Иринда и далеко пойдёт… В отличие от моего непутёвого родственника… Как мне только что сказали, Гейбер умер сегодня ночью – очевидно, съеденная им за ужином мурена оказалась несвежей… Было бы жаль, если бы твоя прелестная дочь стала вдовой так рано…
После слов Владыки в совете воцарилась такая тишина, что было слышно даже, как возле дальнего окна жужжит одуревшая от духоты муха. Мурена, кроме того, что считалась среди амэнской знати лакомством, была еще и гербом как Арвигена, так и почившего ночью Гейбера, так что намёк Владыки был очевиден – он хорошо знал о некоторых делишках своего дальнего родственника и теперь положил им конец… Впрочем, пугающая тишина длилась совсем недолго – окинув взглядом напряженные лица припоминающих свои тайные и явные прегрешения вельмож, Арвиген взял со стола очередной лист бумаги и заговорил о дополнительных налогах в южных провинциях.
Через два дня Малый Совет Владыки поредел еще на двух человек – оба вельможи были закадычными друзьями Гейбера, и теперь, по странному стечению обстоятельств, разделили его смерть от отравления – повара в Амэне, похоже, совсем разучились готовить…
Дейлок все эти дни ходил ни жив ни мёртв, но потом, поняв, что в этот раз смерть прошла мимо, вздохнул с облегчением и принялся с утроенным рвением рассказывать знакомым, как ему повезло с зятем – Остен, конечно, непозволительно дерзок и, как это свойственно большинству воинов, несколько груб, но зато благодаря своей отваге и уму пойдёт далеко. Это сказал сам Арвиген, а Владыка, как известно, никогда не ошибается… Особую убедительность словам Дейлока придавало то, что они не были полностью фальшивыми: осознав, что выходка кривоплечего Остена спасла его от княжеской немилости, Дейлок проникся к Олдеру своеобразной симпатией, хотя она, надо заметить, совершенно не мешала царедворцу размышлять о том, как получить от будущего союза наибольшую выгоду…
Дейлок навестил дочь утром – одна из служанок как раз заканчивала покрывать ногти Ириаланы специальной эссенцией, добытой из витых раковин обитающих на морских отмелях моллюсков, – именно она придавала ногтям яркий и устойчивый оттенок… Вторая же прислужница доставала из шкатулки серьги и подносила их к лицу Ириаланы, а та, глядя на себя в большое зеркало, то и дело капризно морщила носик:
– Сапфиры?.. Нет… Бериллы?.. Из-за них я кажусь какой-то бледной…
– Попробуй рубины, дочка, – они должны тебе пойти, к тому же тебе пора привыкать именно к таким цветам. Пламя – это суть Остенов… – Дейлок шагнул вперёд, и Ириалана, увидев его в зеркале позади себя, улыбнулась:
– Утро доброе, отец. Что тебя заставило встать так рано?
– Дела. Кроме того, хотел взглянуть на тебя – сегодня твой жених прибудет к нам на обед со своим двоюродным братом. Дорин – глава всего рода Остенов, ты должна быть безупречна…
– Конечно, отец. – По знаку Ириаланы служанка достала из шкатулки серьги из крупных рубинов и поднесла их к лицу госпожи. Девушка внимательно осмотрела себя в зеркало, а потом согласно кивнула головой. – Ты, как всегда, прав, отец. Рубины смотрятся лучше всего.
– Вот и замечательно… – Пройдя в комнату, Дейлок устроился в одном из кресел и, велев освободившейся служанке принести ему лёгкого охлаждённого вина, ещё раз с гордостью взглянул на дочь – красотою Ириалана пошла в бабку, легендарную Мелиду Сурем, руки которой добивались самые знатные вельможи Амэна… Обезумевшие от страсти влюблённые пытались её похитить из отчего дома и дрались из-за прелестной Мелиды на поединках, но в итоге надменная красавица вошла в род Миртенов, которые попросту предложили больше золота… Увы, никто из детей Мелиды не унаследовал и половины материнской красоты, зато теперь она расцвела во внучке надменной красавицы…
Прослыть отцом самой завидной невесты Амэна было не только лестно, но и выгодно – Дейлок осознал это, как только Ириалана стала входить в брачный возраст, и с тех пор холил и лелеял дочь сверх всякой меры. Её красота была его капиталом, который Дейлок намеревался пристроить как можно лучше… Но сейчас в комнаты дочери Миртена привело не отцовское тщеславие, а дела, и он, ещё раз взглянув на Ириалану, спросил:
– Я давно хотел узнать… Как тебе Олдер, дочка?
Ириалана, не отрывая взгляда от зеркала, поправила волосы:
– Если он нравится тебе, то приятен и мне, отец.
Дейлок же отпил из поднесённого ему служанкой кубка и усмехнулся:
– Я знаю, что ты образцовая дочь, моя красавица, но сейчас я хочу услышать, что ты думаешь о своём женихе?
