из этих – не знаю, как они называются – антимагических браслетов. Ты в курсе?
– Конечно, в курсе, – ответил Сирен. – Как пленникам им запрещен доступ к чарам, но как принцам… Мы едва ли можем принудить их провести вечность, заключенными в клетке, словно животные.
– А это разумно?
При этих словах бровь Сирена дернулась вверх.
– Конечно, не разумно, Делфина. Если бы мы принимали мудрые решения, все четверо принцев уже предстали бы перед судом за свои преступления. В качестве судей миров у нас есть правила, и они должны подчиняться… принципам, которые следует соблюдать… даже если всем очевидно, что они не всегда разумны.
Я пожевала щеку изнутри, не готовая принять его слова. Конечно, он не был неправ, но это не казалось противоречивым.
– Я просто считаю, что тюремное заключение – более верное решение, нежели разрешать им расхаживать на свободе, – произнесла я, немного поразмыслив. – Разве без магии они доставили недостаточно проблем?
– Да, но у нас есть правило относительно того, сколько фейри можно насильно держать в неволе. Негуманно заставлять их таким образом дожидаться суда.
– Ну и сколько это может занять?
– Учитывая, что у нас не хватает одного судьи и даже намека на появление наследника престола нет… Может пройти вечность, прежде чем мы снова откроем суд. В самом прямом смысле слова, конечно же.
– Ох…
Когда он говорил, что их нельзя запереть навечно в клетке, как животных, он действительно имел в виду вечность, в которой застряло королевство Звездного двора.
– Может, наша стража уже и отвыкла от такого, но могу тебя заверить, они более чем подготовлены к тому, чтобы удержать в узде парочку арестованных принцев, – сказал он, бросая взгляд на переминавшихся с ноги на ногу королей, все еще ожидавших окончания нашего разговора. Протянув руки, он успокаивающе коснулся моих предплечий. – С тобой тут ничего не случится. Как я уже и говорил, ты в безопасности.
Но, конечно же, вместо спокойствия пришлось испытывать влечение.
По тому, как он наклонил голову вперед – серебристые волосы упали на лицо, скрыв вспыхнувший румянец, а взгляд на секунду переместился с глаз на мои губы, – я поняла, что он тоже почувствовал внезапное притяжение. Он чуть крепче сжал мои руки и притянул меня, почти не сократив расстояние.
Почти.
От одного этого движения горло сжалось, а между бедрами стало еще жарче.
Наше дыхание сбилось, губы приоткрылись, а в моей груди зажегся огонь. Я была рада, что юбки скрывают признаки желания, ведь одежда Сирена едва ли скрывала ответ его тела. Большими пальцами, все еще поглаживающими мои руки, он нарисовал полумесяц на голой коже над сборками рукавов платья.
– У нас есть и другие проблемы, верно? – произнес он, едва дыша. – Но они не имеют никакого отношения к принцам или заключенным.
Я кивнула, силой сжимая губы и пытаясь перевести дыхание. Меньше всего мне хотелось, чтобы многочисленные пары глаз, наблюдавшие за нами, уловили жар, просочившийся в наш шепот.
– Скажи, почему ты не горишь желанием действовать, – спросил Сирен, его прямолинейность застала меня врасплох. – Я тоже это чувствую, так же сильно, как ты пытаешься этому сопротивляться.
Я прикусила губу. Мне безумно хотелось вырваться, но поняла, что не могу, даже когда признала причину.
– Не могу быть с тобой, – произнесла я медленно и осторожно. Каждое слово произносить было тяжело, так как хотелось всего лишь поцеловать фейри. – Не так. Пока не буду знать наверняка, что происхожу не из рода Искателей.
– Что ж, есть способ узнать, – сказал Сирен. На лице появилось непреклонное выражение, как будто он наконец на что-то решился. – Это только вопрос времени, когда ты начала бы изучать магию. Завтра узнаем, на что ты способна.
Сердце было готово выпрыгнуть из груди при его словах.
– Хочешь сказать, мы можем все узнать завтра?
Внутренняя потребность подняла ставшую еще более упрямой голову, нашептывая на ухо мысли, от которых я вздрогнула.
Завтра казалось невероятно далеким.
Словно прочитав мою реакцию, Сирен притянул меня еще ближе. Я ощущала жар его дыхания на лице, сладкий привкус его запаха на языке. От дразнящих воспоминаний о том, как наши губы соприкоснулись в прошлый раз, я чуть не пала жертвой этого дьявольского голоска в голове, который убеждал меня забыть о том, что у нас, возможно, общая кровь. Чуть не пала.
Уголки губ Сирена тронула легкая улыбка, как будто он читал мои мысли.
– Что такое один день, если я ждал вечность?
Один день. Я выдержала еще один день.
Хотя оказалось это не так-то просто.
Вскоре после того, как я приняла решение позавтракать у себя в комнате в компании Муна, на пороге возник не Сирен. Террек.
– Сирен просил передать извинения, – произнес он, когда увидел, как я меняюсь в лице. – Короли сегодня не могут ждать. Сама знаешь, какими они бывают, неважно, люди или фейри, все они одинаковые.
Прищурившись, я посмотрела на него.
– А ты не король? Разве ты не должен быть там, с ними?
На мгновение Террек растерялся, как будто эта мысль не приходила ему в голову. Минуту подумав, он лишь пожал плечами.
– Полагаю, мне просто повезло, – произнес он, робко улыбаясь. – Я проведу день с такой красавицей, как ты, а остальным придется весь день пялиться на недовольные рожи друг друга.
Я забыла притвориться, что никогда не была в покоях Провидца, но либо Террек не заметил, либо вовсе не удивился, когда оказалось, что я ориентируюсь в соединяющихся круглых комнатах.
– Сирен хочет, чтобы я проверил, есть ли у тебя особая предрасположенность к прорицаниям, хотя, если честно, не понимаю зачем, – произнес Террек, бормоча самому себе, пока мы проходили мимо многочисленных инструментов, которые мне уже посчастливилось видеть, и мимо тех, которые появились в течение нескольких дней, прошедших с того момента, как мы с Элви приходили сюда.
– Большинство фейри начинают с мелкой магии, – продолжал Террек. – Все равно не понимаю, почему он так настаивал на том, чтобы мы сразу перешли к этой части, но в этом весь Сирен.
– Ты о чем?
– Если этот король что-то решил, он это получит. Его ничто не остановит. Иногда кажется, будто он забывает, что он не самодержец Элизии. Ах да, – запнувшись, произнес он, робко взглянул на меня, а затем снова на небольшую чашу с кристаллами, над которой мы остановились, – я бы предпочел, чтобы то, что я сейчас сказал, не покинуло этой комнаты. Иногда
