— А что, ваше ремесло, — она обводит взглядом товарок по несчастью, — в Коршене тоже под запретом? Поверить не могу. Впервые слышу о городе, куда не допускают ни магов… — она вспоминает беднягу Муира, которого сама же без жалости подставила стражникам, и на миг ощущает угрызения совести, — ни наемников, ни шлюх. Кто же тут, вообще, может жить?..
— Нет, почему, все можно, — с серьезным видом отвечает на это Тарза, — просто нужно иметь патент от гильдии. А они за это столько денег просят… Вот я и хотела подзаработать сперва, а потом с барышей с ними и рассчитаться. Кто же знал, что первыми клиентами они специально к таким, как я, подсылают переодетых стражников?!
— Ну и дура, — пренебрежительно бросает на это Гельнара. — Смотреть надо было! Неужто ты стражника от обычного торговца отличить не в состоянии? Раз так, ну и поделом тебе! Шлюхой тоже нужно быть с умом.
— А сама-то чем лучше?! — Тарэа похоже ничуть не обиделась. Этот спор они явно ведут между собою уже не первый час, и обе порядком устали от пререканий, но больше заняться все равно нечем… — Была бы сама умнее, так и не попалась бы.
— Меня подставили, — гневно бросает гадалка. — Господину главе кожевенной гильдии не понравилось то, что я ему предсказала, вот он и подстроил мне эту подлость.
— Вот и расскажешь завтра судье, и посмотришь, что он тебе скажет в ответ на эту байку, — слово в слово, со злой улыбочкой, повторяет недавние слова гадалки Тарза. Соня, не принимавшая участия в перебранке, мысленно аплодирует шлюхе. Молодец, девчонка, ей палец в рот не клади!
— Ну, неужели, и впрямь казнят? — произносит она наконец. Как ни крути, а по виду двух этих девиц никак не скажешь, что обе они страшатся неминуемой смерти. Может, им известен какой-то иной выход? Соня почти не сомневается в этом.
Но Тарза спешит погасить ее надежду.
— Казнят, казнят, даже не сомневайся. Если третье предупреждение, то непременно… — бодрым тоном заявляет она и, махнув рукой, подзывает Соню к окну. — Вот, взгляни сюда.
Окно, как и положено, зарешеченное, расположено невысоко, и заглянуть в него девушке не составляет труда. Странное дело, в него как будто вставлено некое подобие увеличивающего кристалла или чего-то в этом роде, поскольку если взглянуть сбоку, то все кажется на удивление мутным, но если посмотришь в самую середину, то внезапно перед тобой, как на ладони, оказывается центральная городская площадь… и взгляд упирается прямиком в виселицу, что красуется на помосте посередине.
До отвратительного сооружения никак не может быть так близко, но, кажется, словно рукой подать. Соня невольно отшатывается в испуге.
— Это что, нарочно… — выдавливает она с трудом, поражаясь жестокости устроителей этой злой шутки.
— Нет, нечаянно получилось, — с издевкой бросает Гельнара.
— И все же вы как будто и не боитесь? — замечает воительница, наконец придя в себя.
Гадалка лишь пожимает плечами с многозначительным видом, а губы шлюхи растягиваются в довольной улыбке, словно у ребенка, котором дали вожделенный леденец.
— Я боялась сперва, но она, — девица кивает на Гельнару, — нагадала, что все будет в порядке. Правда-правда, — торопится она, приняв выражение лица Сони за недоверие. — Она все как есть говорит! Хочешь она и тебе погадает?!
— Нет, ни к чему, — бросает Соня в ответ. Меньше всего ей бы хотелось услышать сейчас какое-то предсказание. Пусть даже она вообще не верит в эти вещи, но из уст такой женщины, как эта Гельнара, ей кажется, она и подавно не услышит ничего хорошего. Так что незачем и рисковать.
Но настырная Тарза, словно девчонка-малолетка, привыкшая, что все ее капризы исполняются, вцепившись гадалке в рукав, требовательно дергает ее за руку.
— Ну, Гельнара, пожалуйста, будь лапочкой, погадай ей, пока не стемнело. А то скоро ночь, спать придется… как же она заснет, если не узнает, что с ней дальше будет?!
— Может, как раз и не заснет, — ворчит гадалка, но рука ее уже тянется к мешочку на поясе. Она ослабляет кожаные завязки и запускает туда пальцы, невзирая на все протесты Сони. На ладони ее оказываются какие-то желтоватые костяшки, похожие на руны, которые используют для гадания в Нордхейме, но символы совсем другие, Соне незнакомые, и начертаны они, судя по всему, кровью.
Встряхнув костяшки в сложенных лодочкой ладонях, гадалка резко бросает их на пол. Несколько мгновений смотрит на образовавшийся рисунок, затем уверенно смешивает, переворачивает пустой стороной вверх и придвигает всю кучу Соне.
— Выбери три штуки.
— Не буду. — Соня уверенно качает головой. — Ни к чему мне это.
— Как хочешь, — отказ воительницы похоже гадалку нимало не трогает. Уверенным движением собрав: руны в ладони, она с небольшой высоты разжимает пальцы, и костяшки с мертвенным Стуком сыплются на каменные плиты и— застывают пустышками вверх. Все, кроме трех. На них гадалка смотрит чуть дольше, затем производит еще какие-то манипуляции, за которыми Соня уже не следит, потому что искоса смотрит в окно. Отсюда, по счастью, ничего не разглядеть, и лишь последние лучи солнца преломляются в кристалле, бросая многоцветные радужные отблески на грязные каменные стены.
Хрипловатый голос гадалки внезапно вырывает воительницу из раздумий.
— Кровь вижу! — клокочет она. — Кровь на тебе и кровь перед тобой. Через кровь переступишь, в крови замараешься, в крови останешься. Кровь принесешь, кровь отнимешь, кровью прославишься…
В уголке Тарза зачарованно охает и подносит к губам пухлые ручки. Судя по всему, ничего подобного не ожидала даже она.
— Тень — второй знак, — бормочет тем временем гадалка. — Тень у тебя за плечом. Тень с горящими глазами настигает тебя и обороняет тебя. Приход твой возвещает и следы бережет. Тень всегда с тобой. За тенью ты гонишься, и тень не поймаешь.
Соня с трудом удерживается, чтобы не велеть гадалке замолчать. Признаться, она не ожидала, что Гельнара окажется такой шарлатанкой. Одни пустые, ничего не значащие слова. Хорошо хоть денег не требует за свое так называемое гадание! За такое даже медяка было бы жаль отдать… Не скрывая насмешки, Соня смотрит на гадалку, в ожидании продолжения.
— А третий знак… зверь, — восклицает она неожиданно, и Соня вмиг настораживается. Вот это уже интересно…
— Какой зверь?
— Не разберу, то ли рысь, то ли волчица, а может, шакал. — Глаза гадалки неожиданно закатываются, речь делается неразборчивой, а руки ходят ходуном. — Нет, не шакал. Шакал вам навстречу идет. Слепой шакал, слепой. Куда ударит, сам не знает, рысь заслонит, волчица укусит. Нет, нет!.. — На губах ее внезапно выступает пена, и она навзничь падает на пол. Тарза тут же кидается к ней, брызжет на лицо водой из кувшина, что стоит у двери.
