эту с…ную тюрьму для несчастных подопытных, к чертям собачьим»!
Гул возмущения мгновенно стих, стоило Мартену поднять руку.
— Понимаю. Но мы — не люди. И каждый имеет право на собственное мнение. И решение. Поэтому я и созвал вас, чтоб вы выслушали Парисса. Парисс, прошу.
Парисс вышел чуть вперёд, развернулся к соратникам. Обвёл всех задумчивым взглядом. Из-за того, что глаза его всегда больше напоминали яблоки, располагавшиеся по бокам узкого черепа, многие взгляд этот выдержать не могли — головы опускали. Парисс покивал, словно про себя говорил «вот именно». Наконец заговорил:
— Я понимаю, что в глазах даже многих из вас — то есть, нас! — я выгляжу уродливым монстром. Карикатурной пародией на разумное существо. Страшилкой из комиксов. А ещё я понимаю, что никакой вашей вины в том, что вы, пусть и подсознательно, так про меня думаете — нет. Это всё стереотипы. Того мышления, что прорезалось сейчас в большинстве ваших голов от того, человеческого, носителя. Того бойца, с которого была снята ваша матрица навыков.
Мне жаль. Но я понимаю, что вряд ли это ваше (А вернее — не ваше!) предубеждение поддаётся осознанному переделыванию. И я буду и вам и сам себе казаться изгоем даже среди нас — искусственно созданных страшилищ. Уродов. Но если большинство из вас имеет хотя бы привычный внешний вид — две руки, две ноги! — то я и этого лишён. С моими-то четырьмя лапками и парой недоделанных ручек, и двумя клешнями.
Сам я успел ко многим из вас привязаться. И не подумайте, что мне это решение далось легко. Потому что мой внешний облик, как объяснил доктор Лессер, изменить уже невозможно. Так зачем же я буду мозолить вам глаза на корабле, да и потом — при колонизации какой-нибудь планеты? Нет уж. Будем считать меня динозавром, которого эволюция просто убрала с лица земли когда-то в далёком прошлом, чтоб расчистить путь таким тогда примитивным и крошечным, млекопитающим. Если пример неудачен — прошу меня извинить. Что вспомнил — то и привожу.
Словом, не хочу я никуда лететь. Я лучше останусь здесь, и надеру напоследок их чёртовы гомосапиенсные задницы! Пусть-ка узнают, на что способен вооружённый мутант! — Парисс продемонстрировал две универсальные винтовки, которые умудрился разместить в чехлах на длинных голенях передних ног, и два пистолета — в кобурах на задних. Гранатомёт Парисс закрепил на спине. — Жаль только, снять этот бой будет некому.
Человек-тигр, увидев, что Парисс замолчал, поднял руку. Мартен сказал:
— Да, Эдуард. Прошу.
— Не буду ходить вокруг да около, и вешать вам лапшу о том, что я к Париссу отношусь спокойно. Нет, он прав — я чисто инстинктивно боюсь его. И в первые дни вообще старался спиной не поворачиваться — уж извини, Парисс! — Парисс только кивнул, — Даже зная, и отлично мозгами понимая, что он — один из нас. И что мы друг другу не враги и даже не соперники. Но проблема не в Париссе.
Она — куда глубже. Она — в нас. Во всех нас.
Мы все хотим жить. И хотим сделать так, чтоб после нас осталось наше продолжение — наши дети. Для этого мы и погрузили чёртовы автоклавы — чтоб там, во время свободного поиска, когда будет свободное время, доктор помог нам с выращиванием самок наших видов. Однако!
Даже сейчас многие из нас отлично понимают, что рано или поздно наши будущие дети размножатся настолько, что возникнут трения и конфликты. За территорию. За природные ресурсы. За власть на планете.
Начнётся война. Много войн. Последняя наверняка кончится тем же, чем кончилась схватка между кроманьонцами и неандертальцами. Один из видов, (или, как в нашем случае — девять из десяти слабейших) будут истреблёны под корень.
Поэтому я предлагаю сразу сделать так: искать пригодные для жизни планеты. На каждой такой высаживать только один вид нас. Нет, я не думаю, конечно, что между потомками этого вида в будущем не возникнет конфликтов, и даже войн — такие вещи вполне обычная стадия развития любой цивилизации. Но! Эта цивилизация должна принадлежать одному, главенствующему над остальной природой, виду разумных существ!
И исходя из этой моей мысли я всё-таки предложил бы Париссу лететь с нами. И первая подходящая планета была бы — его!
Эдуард сел, человек-гиена, Абрахам, встал:
— Можно, Мартен? — Мартен кивком показал, что можно, — Так вот. Значит, по поводу того, что сказал Эдуард, я полностью согласен. И поддерживаю. Мы — даже мы! — слишком разные. И пусть в схватке за свои жизни у нас отлично получалось работать сообща против общего врага — людской пехоты! — во время мирной, так сказать, жизни, наше подсознательное недоверие друг к другу, как к представителям вот именно — другого вида, да и облика, неизбежно проявится. В тесном пространстве и ограниченном круге общения они неизбежны даже у людей. И даже у людей-родственников. А на «Ковчеге» нам конфликты ни к чему. Гражданская война — последнее, что поможет нам спастись. И оставить после себя потомство. Поэтому я — за такое решение, какое предложил Эдуард: одна планета — один «главенствующий» вид!
Мартен, видя, что остальные мутанты кивают, но высказаться никто не торопится, поднялся:
— Я рад, что этот вопрос встал сейчас. Потому что во время полёта у нас будет чертовски много, если мне позволят так сказать, свободного времени. На раздумья. На воспоминанья. И никто не может гарантировать, что то, что всплывёт из подсознания человека-донора у каждого из нас, будет… Полезным. И позволит нам оставаться достаточно толерантными друг к другу. В целом я поддерживаю мысль, сформулированную Эдуардом достаточно просто и конкретно: один вид — одна планета.
Но! В этом случае никто не сможет предсказать, сколько времени займут поиски пригодных планет. Поэтому.
Выращивание самок для каждого из нас будет производиться лишь после того, как будет найдена пригодная для нормальной жизни планета. Чтоб сэкономить кислород и пищу, предназначенную для такой женской особи. Так что о прелестях «походного» секса — забудьте. Секс, семья, и всё, что положено — только после высадки. Да, кстати — вот уж раз заговорили… Кто-нибудь хочет жить так, как сейчас живут… Люди? То есть — «рожать» без женщин, размножаясь с помощью только автоклавов?
Гул недовольных голосов сказал бы Мартену то, что он хотел узнать, даже если б человек-леопард, Лестер, не высказался конкретно:
— Вот уж нет! Хватит с нас этой дури! Я считаю, что нужно всё делать так, как предопределила матушка-природа. Положено женщинам рожать и воспитывать — вот пусть и рожают.
