И прежде случалось, что волколюды проходили через всю Будинею большими отрядами, но так и не бывали никем замечены: поэтому и считалось, что волколюды могут становиться невидимками или, с помощью чар, «отводить глаза» обычным людям.
Отряд, ведомый Фредегаром, словно из-под земли возник у ворот княжьего терема. Дерево, даже мертвое, подчинялось заклинаниям лесных людей — ворота распахнулись сами собой, и никто из стражников не посмел задержать «волчьего князя» и его спутников. Ратники жались, прятались друг за друга, с почти священным ужасом смотрели на Бранко и двоих его спутников, таких же ратников, прежде хорошо знакомых княжьим слугам: Бран сказал, что все изменники погибнут в Лесу, что нет смысла преследовать их, что они обречены… Обречены платить жизнью за собственную ошибку, за преступную наивность, толкнувшую их на бунт против его, Брана, мудрого правления! Родные уже оплакали всех мятежников, считая их мертвецами… И вот — по крайней мере, трое из них живы, включая самого княжича, по которому князь Бран справил тризну, а с ними — один из чужеземцев-наемников, которых Бран, по собственным словам, уничтожил до единого человека, и с ними — заклятые враги, волколюды… Трусливые звери в человеческом обличье, не знающие ни жалости, ни чести — они стояли здесь, перед нарядным крыльцом княжьего терема, бесстрашно глядя на окруживших их ратников, и их высокий статный вождь требовал встречи с самим князем!
Князь Бран, в сопровождении воевод и приближенных, вышел к ним навстречу. Князь Фредегар сделал шаг вперед… И воеводы и приближенные отхлынули назад, словно боялись, что «волчий князь» сметет их всех одним ударом! Но Бран стоял неподвижно… Казалось, он не видит ни Фредегара, ни его спутников, не слышит обращенных к нему слов. Страшный, испепеляющий взгляд был прикован к бледному лицу Бранко. И княжич опустился на колени под тяжестью этого взгляда…
— Отец!
— Мой сын мертв. Его забрала Ледея. Я справил по нему славную тризну! И скорбь моя не имеет границ… Мой сын мертв. Он погиб, сражаясь за меня! Сражаясь за свою землю! За власть! Тебя же я не знаю. Предатель не может быть моим сыном. И не говорите здесь о мире! Мир возможен, если… Если вы покоритесь и уступите Лес, и дадите мне путь к океану, и поклянетесь служить мне верой и правдой, и сами спилите ваше Священное Дерево и забудете о том, что могли оборачиваться волками! И никаких переговоров с врагами и предателями… Я не могу так унижать свой народ!
— Значит, поединок, — спокойно сказал Фредегар. — Как положено вождям двух враждующих народов: честный поединок в чистом поле, на глазах двух армий, и пусть победит тот, в чьем мече больше правды! Войско того, кто будет в поединке сражен, должно отступить… Так велит древняя Правда! И так будет меньше крови…
— Поединок? Неужели волколюды не только кусаться, но и меч в руках держать умеют? — глумливо ухмыльнулся Бран. — Хорошо, ты получишь поединок… Но только не в чистом поле и не на глазах двух армий, а здесь и сейчас! Незачем армию тревожить раньше срока. Я быстро управлюсь с тобой, волк!
— Отец! Ты погибнешь! В твоем мече нет правды! — в отчаянии крикнул Бранко.
Князь Бран не пожелал снизойти для ответа. Он выхватил меч и двинулся на Фредегара… И «волчий князь» неспеша освободил из ножен свое, дарованное альвами оружие.
…Князь не верил в то, что «нелюдь», выросший в Лесу, может быть достойным соперником ему, воину, с раннего возраста выученному фехтованию на мечах, беспрестанно совершенствовавшему и оттачивавшему свое искусство! Он бы и вовсе не вступил в поединок, если бы мог предположить, что схватка будет серьезной! Он намеревался «поиграть» с неопытным и наивным противником, направляя бой по своему усмотрению, так, чтобы со стороны смотрелся красиво, а потом — проткнуть волколюда насквозь одним из испытанных, безотказных приемов!
Князь рассчитывал подогреть этим поединком боевой настрой своих людей и, заодно, завоевать еще большее уважение ратников… А заодно — хоть это и не казалось ему таким уж важным! — доказать, что в его руках, в его мече правда!
Но Фредегар не позволял проткнуть себя… Князь был чрезвычайно удивлен, когда, небрежно прощупав его умение, встретил вдруг руку твердую и ловкую, с необычайной легкостью парирующую удары противника! Мечи у обоих были полуторные, но ни Бран, ни Фредегар не спешили взяться за меч обеими руками, как это было бы удобнее — оба демонстрировали окружающим высокий уровень искусства, сжимая меч одной рукой… После первых же ударов Бран насторожился и стал внимательнее к своему противнику, боясь, что поединок примет малоприятный оборот. Бран несколько раз испытал ложный выпад, стараясь обмануть Фредегара — но все его приемы оказались знакомы «волчьему князю»: стоило Брану ошибиться, открыть малейший просвет, туда тотчас со свистом устремлялся меч Фредегара, и князь будинов едва успевал отбить атаку…
Бран пробовал наступать — его меч был умело отстранен и едва не выбит из рук, и на миг он остался без прикрытия, и, не отшатнись назад, Фредегар проткнул бы его тем самым приемом, который сам же князь заготовил для врага!
Тяжелый вздох прошел по рядам ратников, а воеводы заметно тревожились: князь Бран отступал! Он уже давно перестал быть «господином положения» в этом поединке и нуждался теперь во всей своей сноровке, чтобы хотя бы защититься! Конечно, любой из воевод мог придти на помощь князю, крикнуть ратных — не так велико было лесное посольство! — всем вместе с ними легко было бы справиться… Но древняя Правда все еще имела власть над душами этих людей. Никто не смел оскорбить святость поединка.
Бран, теснимый Фредегаром, уже отступил на несколько шагов. Он начал уставать, дыхание его стало прерывистым, он растерял все свое хладнокровие, он задыхался от ненависти и злобы, в то время как его противник оставался невозмутим и словно дразнил его грацией и безупречной отточенностью движений! О, это был великий бой! Это был бы великий бой и о нем сложили бы песни при любом исходе… Кроме того, который ожидал поединщиков и зрителей на самом деле!
Бран отступал. Время от времени быстрая сшибка клинков высекала голубые искры, но отпор все слабел и уступал нападению: Фредегар утомил противника и теперь делал выпад за выпадом, наносил удары, все дальше оттесняя его к крыльцу.
Наконец, измученный, князь будинов все же решился применить свой излюбленный прием и, после ложного выпада, нанес удар наотмашь… Но Фредегар опередил его: меч альвов нырнул вниз и вверх, рассекая руку Брана от запястья до локтя. Боль от раны заставила Брана уронить меч — глухой звон заставил содрогнуться всех присутствующих. Князь будинов еще попытался очень неловким движением взять меч в левую руку, но Фредегар пинком отбросил его оружие в сторону.
