раз на меня взглянула. Все женщины настолько одинаковы: сначала используют мужчину, а потом игнорируют его до конца жизни?
– Я тебя вовсе не игнорирую, – произнесла я, на этот раз говоря тише по другой причине. – Да, была немного занята, разрывалась между тем, чтобы быть вашей пленницей и постараться не умереть.
– Да брось, ничего из этого раньше нас не останавливало.
– Кроме того, – продолжила я, – мы даже на секунду не оставались одни.
– И-и-и?
– Что «и-и-и»? – передразнила я, окинув его пытливым взглядом.
– Не думаю, что для остальных стало бы такой уж проблемой, если бы мы с тобой переспали еще раз. Не впервые в таком случае кому-то из них пришлось бы выбирать: закрыть уши или присоединиться.
Клянусь, в этот раз мой мул все понял, потому что он будто намеренно споткнулся и чуть не сбросил меня. Он удивился так же сильно, как и я.
– Ты на что намекаешь? – прошипела я Тетису. От стыда кожа горела невидимым огнем.
– Вот только не надо строить из себя скромницу. Я видел тебя в день Мидсоммар. Тебе тоже не хотелось покидать то празднество.
Кожа от незримого напряжения загорелась сильнее.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – сказала я, заставив себя усесться ровнее. Я кивнула на лошадей, которые все сильнее удалялись вперед по тропинке. – Нам надо поторопиться. Мы отстаем.
– Вообще-то… – заметил Тетис, слегка замедлившись, чтобы оглянуться. – Отстаем не мы. Куда подевался Никс?
Едва слова успели слететь с его губ, как позади нас раздался крик. Не просто крик, а настоящий вопль.
Кричал Никс.
От его визга лошади в испуге пробежали чуть дальше. Единственным существом, которое стояло спокойно, был мой мул, и то всего лишь потому, что от страха он, наоборот, резко остановился, из-за чего я снова чуть не перелетела через его голову.
На решающий миг я позабыла единственную задачу, стоявшую передо мной, – остаться в живых.
Конечно, на этот раз мой мул подчинился, едва я слегка дернула поводья, и побежал по тропинке обратно туда, где пропал Никс. Позади меня послышался тяжелый стук копыт, пока остальные наездники пытались направить своих лошадей вслед за мной.
Я ожидала, что как только поверну за угол, увижу Никса, кричащего от того, что его с руки ест бабочка или что-то в этом духе, но его и след простыл. Однако в кусты с тропинки нырнул последний олень из примыкавшего к нам стада.
Поэтому, естественно, мне стоило последовать за ним.
Как только мул продрался сквозь густой кустарник, олень уже юркнул в следующий. Я устремилась за ним сквозь несколько рядов деревьев, каждый раз оглядываясь назад, чтобы не потерять дорогу из виду.
Но все равно ее потеряла.
И тут я заметила красную вспышку, длинные локоны и перепуганное лицо, потому посильнее пришпорила мула, и на этот раз он не выдержал: затормозил так внезапно, что удержаться за поводья не представилось возможным. Упрямое животное остановилось у кустов ежевики, а я полетела через него вперед.
Мне повезло, что я не приземлилась прямо в гущу зарослей. Шипы у ежевики были длинными и коварными: они протягивали ко мне свои голодные, острые, как у ножа, края. Вместо того чтобы угодить туда, я приземлилась на другой стороне, где оказалась живая изгородь, с трех сторон окружившая нас с Никсом.
Он тоже был там, по ту сторону, а его лошадь пропала.
Он лежал среди ежевичных ветвей, а на его лице застыло потрясение, которым могла бы похвастаться и я в момент испытанного испуга. Я изо всех сил старалась не замереть при виде него, и инстинкты велели мне подойти поближе к принцу, хотя одновременно с этим приказывали бежать прочь.
Но от чего бежать, я не знала…
Когда я потянулась к руке Никса, то поняла, что мы совершили ужасную ошибку.
Мы не сами продвинулись так далеко вглубь чащи.
Нас сюда привели.
Я уже достаточно знала о здешних лесах, чтобы понять, когда стоило почувствовать угрозу.
Сейчас определенно было что-то не так.
И не только из-за того, как росла ежевика, образуя вокруг нас идеально ровную, выхолощенную ограду, как в саду заботливого садовника. Было определенно какое-то предчувствие. Оно нависло над нами прогорклым, кислым воздухом, задевающим нутро и исходящим от склоненных ветвей деревьев, склонившихся над нами.
Как только наши руки встретились, потрясенный Никс повернулся ко мне. Какое-то время он рассеянно смотрел на меня. Или, если быть точнее, сквозь меня.
Откуда-то сзади, с другой стороны живой изгороди, выкрикивали наши имена. Голоса были знакомы. Калдамир. Армин. Тетис. Даже Таллула звала нас, а затем раздался грохот – верный признак того, что кусты приняли быструю смерть от ее оружия.
Может, это действительно звучали знакомые голоса, но они уже постепенно стихали. Удалялись от нас вместо того, чтобы приближаться.
– Давай же, Никс, – сказала я, схватив его руку своей правой и дернув за нее. Это движение вырвало его из оцепенения, которое он стряхнул, придя в себя и помотав головой. Закончив, принц резко сел на землю и уставился в одну точку.
– Ну вот, – занервничав, я решила съязвить, при этом отступив на шаг назад и снова дернув его за руку, – мы уже на полпути!
Никс еще раз тряхнул головой, прежде чем позволил помочь ему подняться на ноги. Я не попала в ежевику, а вот Никсу повезло гораздо меньше. Скорее всего, из-за внушительного веса его лошади оказалось сложнее перекинуть лесного фейри через кусты, и поэтому теперь на его шее красовались две неглубокие царапины.
Обнаружив их, он загрустил.
Сначала я решила, что петляющие, пугающие следы, которые увлекли нас в самую чащу, вели к ежевике. Я видела его реакцию, когда он услышал о мошках. Может, ежевика тоже обладала разумом?
И когда он, хромой и растерянный, доковылял до ближайшего дерева, вытянув вперед руку в поисках опоры для своей сгорбленной фигуры, я поняла, в чем дело.
– Я… должно быть, я выгляжу отвратительно…
– Погоди, что ты сказал?
Он выставил вперед руку, не позволив мне подойти ближе. Оттуда, где я стояла, было видно, что отметины на шее уже начали блекнуть. От них остались едва заметные небольшие розовые царапинки.
Никс скрыл лицо за скоплением темно-зеленых листьев:
– Я не хотел, чтобы ты меня видела таким.
В изумлении я застыла на сухом лиственном покрове.
– Ты о чем?..
Никс выпрямился, в ярости развернувшись на пятках лицом ко мне. Он демонстративно показывал на почти невидимые линии шрамов и морщин:
